— Нет.
— Вот опять же я тебе верю, но менты могут и не поверить…
— Да я же сказал и вам, и Харченко, что ночевал дома, что выехал только в одиннадцать! Пусть запрос видеозаписи сделают!
— Да оперативники уже просмотрели запись, — устало сказал я. — Не знаю, пожелает ли Харченко приобщать ее к материалам уголовного дела и станет ли он вообще вести это дело… Но ты пойми: запись тебя не обеляет на сто процентов. Твой подъезд в зону наблюдения не попадает. Ты мог выйти хоть в шесть, хоть в восемь утра, поймать тачку, доехать до дома Светы… А потом вернуться, тоже на попутной машине, сесть в свою «нексию» и снова поехать к Свете. Еще раз повторяю: я сейчас рассуждаю не от своего имени, а от имени того же Харченко или любого из его коллег.
— Папа, дело даже не в том, что мы знаем Сережу с детства. Есть другой аргумент: он ведь тоже мог бы создать себе полноценное алиби. Да и не стал бы он убивать свою девушку в помещении, в котором неоднократно бывал… Это значит — на самого себя навлекать подозрения…
— Тихо, тихо! — неожиданно для самого себя вскричал я. — Не упустить бы мысль…
Последние слова Зины заставили меня вернуться к обстоятельству, на которое раньше я внимание не обращал. Ведь убиенная Светлана Семченко сегодня утром ждала не одного человека и даже не двух, а трех! К ней должен был прийти мой юный друг, с которым они договорились еще вчера совместно провести день. К ней должен был придти Максим Трофимов, которого она сама вызвала по телефону. И к ней должен был прийти Федор Михайлович, которому она надиктовала отчаянное сообщение… И все должны были явиться примерно в одно время. Если бы Трофимов не заезжал в магазин за антифризом, он мог бы появиться в квартире даже раньше следака и оперов. Так, и что бы он сделал, позвонив в дверь и убедившись, что никто не собирается ему открывать? Возможно — да, очень возможно! — он нажал бы на ручку двери… Харченко ведь говорил, что дверь была лишь прикрыта, но не заперта на замок. Старая как мир ловушка, в которую малоискушенные люди продолжают попадаться! Я уверен: детей нужно учить не только тому, что нельзя переходить дорогу на запрещающий сигнал светофора, но и тому, что нельзя заходить в чужую квартиру, если дверь открыта. А то можно оказаться на скамье подсудимых по обвинению в убийстве или крупной краже… Харченко-то мужик еще нормальный, а есть ведь и полные отморозки в правоохранительной системе, которые с чистой совестью сделают преступника из невиновного человека. В ходе своей адвокатской практики мне много раз приходилось защищать граждан, совершивших вот такие нелепые ошибки.
— Вас хотели подставить, — обратился я к Сергею, — вас обоих, тебя и Максима. Или кого-то одного. Если жертвой намечался Максим, то расчет был на то, что он войдет в открытую квартиру, наследит, а в самом лучшем случае — подойдет к тру… к телу Светы. Если же подставить хотели тебя, то расчет был на твои отпечатки по всей квартире и еще на то, что тебя Света впустила бы в любое время… Да, вам обоим повезло. Особенно Максу с его антифризом и автомагазином.
— Кто? — глухо спросил Сергей. — Кто хотел бросить на нас подозрения?
— Человек в плаще, — ответила Зина вместо меня. — Тот, который убил Абрамова неделю назад. Тот, кто убил Семченко сегодня утром. И… — она на секунду задумалась. — Человек, который хотел, чтобы связь между двумя убийствами прямо-таки бросалась в глаза, чтобы она была очевидна даже для слепого. Потому-то в качестве оружия и был использован столь экстравагантный предмет. Нам нужно понять, зачем Человек в плаще хотел сделать два убийства похожими, зачем ему нужно было высветить связь между ними. Когда мы это поймем, то поймем и все остальное.
Я ждал, что моя дочь сделает следующий шаг в своих логических рассуждениях, сам собой напрашивающийся. Но она вместо этого начала расспрашивать Сережку об его африканских приключениях.
***
В детективных и приключенческих романах Волкову доводилось читать о людях, которые в минуты опасности сначала стреляют, а уж потом принимают соответствующее решение. Сам он таким навыком не обладал; негде было его приобрести. Поэтому, услышав поблизости гортанные крики на незнакомом наречии, он просто выхватил из кобуры пистолет и замер на месте. Через секунду он увидел сквозь колючие кустарники группу вооруженных ружьями чернокожих людей в полувоенной форме. Среди них было несколько подростков с короткими винтовками в руках.
Тут же вспомнились рассказы сослуживцев, предостерегавших его от одиночных прогулок по саванне. Главную опасность представляли не львы и леопарды, а люди, коренные обитатели Южного Судана. Уже на протяжении двадцати лет страна не выходила из состояния кровавой междоусобной войны. Арабский север боролся против негроидного юга. Расовый фактор дополнялся религиозным: мусульмане воевали против христиан и язычников. Признание правительством Хартума независимости Южного Судана способствовало прекращению кровопролития, однако регион был столь неоднороден в этническом, религиозном и культурном смысле, что восстановить тишину и порядок никак не удавалось. Некоторые племена, жившие по традициям родоплеменного строя, вообще не желали никому подчиняться, кроме своих вождей, а в любом «чужаке», тем более светлокожем, видели заклятого врага, недочеловека. Голод и эпидемии были их извечными спутниками; наилучшим средством борьбы с нехваткой продовольствия считались набеги на более культурных соседей.
С таким «продовольственным отрядом», направлявшимся в очередную бандитскую экспедицию, и пришлось встретиться старшему лейтенанту Волкову. Ничего хорошего от этой встречи он не ждал. Взятие в плен, содержание в земляной яме, требование выкупа, а то и просто отрезание головы — примерно такие варианты он считал наиболее вероятными для себя. Больше всего ему хотелось стать невидимым или превратиться в куст саксаула. Однако мечта его не сбылась: чернокожий воин пронзительно закричал, указывая на него пальцем, и вся шайка стремительно бросилась к Сергею. Выстрелов не прозвучало, поэтому Волков еще на пару секунд усомнился, а стоит ли ему начинать стрельбу. Что, если эти люди не собираются причинять ему зла, если они просто хотят познакомиться с незнакомцем?.. В таком случае первый же его выстрел диаметрально поменяет их намерения.
«Беги», — шепнул внутренний голос. Волков послушался и бросился бежать, лавируя между кустами и перескакивая через ямы. Но не так-то просто было ему тягаться с аборигенами. Он заметил, что его берут в клещи: двое воинов бежали чуть правее, явно собираясь отрезать ему дорогу к спасению. Запнувшись за корень какого-то дерева, он упал и несколько раз перекатился по земле. Еще не вскочив на ноги, увидел, как двое приблизились к нему чуть ли не вплотную. Выстрелил два раза. Промахнуться с такого расстояния было невозможно.
Он слышал, как заорал от боли один, видел, как молча повалился головой в песок другой. Помчался вперед, всеми силами стараясь увеличить расстояние между собой и преследователями. Сначала каждую секунду ожидал выстрела в спину, потом понял: не будут стрелять, хотят захватить живым. Дикари, а все ж таки соображают, что за взятого в плен российского офицера можно получить неплохой выкуп. Ну что ж, значит, предстоит состязание на выносливость, кто быстрее свалится.
Через полчаса бешеной гонки Волков увидел впереди блестевшую водную поверхность. Выскочил на берег болотистой речки и только сейчас сообразил, что выбрал неправильное направление. В какой стороне находится Михайловка, он сейчас не знал. И не было времени раздумывать. Прямо за спиной он слышал чужое дыхание; из кустов выскочили негры. Один за другим он сделал шесть выстрелов и бросился в реку. Вода была как парное молоко, но все же немного освежила его разгоряченное тело. Путаясь в камышах, росших у противоположного берега, он оглянулся и с облегчением увидел, что аборигены топчутся у воды, но не решаются пуститься вплавь. Двое из них одновременно выпалили из винтовок, и пули просвистели над головой пригнувшегося Сергея. Мысленно поблагодарив судьбу за то, что в руках негров не оказалось «калашникова», он начал углубляться в саванну. Еще две пули пролетели неподалеку; третья достала его на излете и застряла в левом плече.
Темнота опустилась внезапно, как обычно и бывает в тропиках. Ночь пришлось провести под огромной акацией, на куче сорванной и сложенной травы. На сон Волкова не тянуло. Рана болела, хотелось есть. Под утро Сергея охватил озноб. Развести костер было нечем, зажигалка выпала, когда он переплывал реку. Вдобавок где-то поблизости слышалось мяуканье большого представителя семейства кошачьих, вернее всего, леопарда. В случае нападения хищника обороняться было бы нечем. Оставалось надеяться на то, что зверь уже сыт.
