Ветер планировал в эти выходные открыть станцию, но его так замучили своими визитами менты, что он решил отсрочить еще на неделю. Такое известие, естественно, никого из членов клуба не порадовало, но куда деваться? Сергею даже подготовить базу некогда было. Только соберется, а тут звонок: ждите, едем. Сначала за машиной Дрозда прибыли, чтобы ее отогнать. Потом для осмотра дома (но не для обыска – на это ордера не было). Затем просто для беседы…
Да еще непрерывные боли в паху! Он из-за них почти не спал и катался на борде без привычного кайфа. Конечно, какой может быть кайф, если тело раздирает боль?
«Я скоро умру, – обреченно думал Ветер. – Совершенно точно. У меня такие предчувствия, а они меня не обманывают. Но как жаль, черт возьми! Хоть бы на пару лет попозже. Я успел бы подготовить ребят, что начнут у меня этим летом заниматься…»
Думая о подростках, Сергей имел в виду троих «неблагополучных» парней, которых взялся обучать кайтингу. Мальчишкам было по шестнадцать, а они уже успели побывать в колонии для трудновоспитуемых. Ветер и сам рос отнюдь не примерным – и дрался, и воровал даже, и на учете в детской комнате милиции состоял, а потому знал, каково это, когда тебя воспринимают словно какого-то отморозка. Хочется не доказывать всем, что ты не такой, а делать еще больше пакостей. Типа, нате, получите, гады, за то, что меня не любите!
Вот таких он и собирался… нет, не перевоспитывать, а заинтересовать. И если ребят «зацепит» кайтинг, то желание демонстрировать свою крутизну привычными для малолетней шантрапы способами отпадет само собой. Когда ты в спорте, а тем более в экстремальном, меняются представления о том, что «круто», «слабо» или «западло». Хотя в общем-то эти понятия ничем не отличаются от общечеловеческих.
Сергей, покряхтев, встал и направился в кухню, чтобы попить чайку.
Ветер был страстным чаевником. Он мог не поесть, но если у него не получалось испить хотя бы раз в день чайку, ощущал себя каким-то лишенцем. Обычно же Сергей употреблял по пять чашек в день. Другие газировку дули или пиво, а Ветер даже в самую страшную жару пил горячий чай. Да не зеленый или каркаде, а черный. Из всех стран, в которых бывал, Сергей привозил коробку-другую заварки, да с какими-нибудь добавками, типа, сушеной земляники, перца чили или цветочных лепестков, и потом со смаком дегустировал.
Сейчас его любимым был английский чай. Самый обычный, среднелистовой. Ветер пил его без сахара, но с конфеткой. Желательно шоколадной. Но если таковой не имелось, годилась и какая-нибудь карамелька. Однако сегодня ничего сладенького обнаружить не удалось – Сергей давно не ездил за продуктами, и все запасы подошли к концу. Только вина полным-полно осталось, потому что гости обычно волокли его столько, что выпить за раз никогда не получалось.
Ветер решил за неимением конфет (и даже сахара!) добавить в чай ликерчику. Это густое сладкое пойло стояло в холодильнике с давних времен и даже не было открыто. Кто его привез, Сергей понятия не имел, но сейчас решил откупорить бутылку. Все манипуляции с чайником, заваркой и ликером он проделывал в темноте. Вернее, в доме было довольно светло – ночь стояла лунная, а занавесок на окнах не имелось, и Ветер не зажигал света. Налив чай в свой любимый бокал, он уселся на подоконник, толкнул створку, чтобы подышать…
И вдруг услышал чьи-то приглушенные голоса.
– Тихо ты, – проговорил кто-то шепотом, – а то Ветер проснется…
– Сам заткнись, – огрызнулся второй.
Сергей даже увидел, кто именно. Выглянув в окно, он заметил парочку типов, крадущихся к кайт-станции. Один был высоким, узкокостным, но не тощим, пропорционально сложенным, второй ниже, мощнее и нескладнее. Огрызался второй. А первый держал в руках нечто громоздкое и квадратное и наклонял это нечто над крылечком запертой станции. Ветер не сразу понял, что у него канистра. Но когда дошло, толкнул створку окна и выпрыгнул на улицу с рыком:
– Убью!
Поджигатели его вопль услышали и обернулись. Несмотря на темноту, Ветер рассмотрел лицо высокого. Это был Юргенс!
– Ну, я тебе сейчас покажу, щенок! – зло выплюнул Ветер.
Он был так зол, что чувствовал – попадись ему Юргенс в тот момент под руку, схлопочет олигархов сынок и сотрясение мозга, и перелом ребер. Но негодник, завидев приближающегося противника, швырнул канистру и дал деру. Его «Санчо Панса» припустил следом.
Однако уйти от взбешенного Ветра было не так-то просто. В минуты эмоционального напряжения или подъема Серега становился похожим на ураган. Был быстр, напорист, неумолим и страшен, силы его удесятерялись.
– Все равно догоню! – рычал он сейчас сквозь зубы. – А как догоню, так наваляю, что мало не покажется…
Но коренастого догнать не удалось. На своих коротких крепких ногах он тем не менее улепетнул так быстро, что его силуэт растворился в темноте. А вот длинноногий Юргенс, на первый взгляд казавшийся эдаким королевским скороходом, не смог далеко оторваться. «Меньше надо травы курить, сопляк! – прокомментировал мысленно Ветер. – Больше кайта, меньше кайфа!» И нагнал Юргенса, свалив его в пыль дороги.
– Пусти, придурок! – прокаркал парень, силясь оторвать руки Сергея от своей шеи.
– Даже не мечтай!
От Юргенса пахло бензином и… страхом, что ли. По крайней мере, Ветру показалось, что тот очень сильно струхнул.
– Задушишь же! – из последних сил выдавил Юргенс.
Ветер ослабил хватку, но совсем пальцы не разжал.
– Поговорим? – спросил он у парня.
Тот согласно замотал головой, и его нечесаные мелированные пряди заколыхались.
– Тогда колись, на черта тебе понадобилось палить мою станцию?
Юргенс ответил не сразу. Сначала ткнул пальцем в почти голого Ветра и попросил:
– Прикройся чем-нибудь. Или хотя бы отойди подальше, а то я себя каким-то петушком чувствую.
Сергей, только сейчас сообразив, что он не одет, чуть отстранился от Юргенса и поощрительно мотнул головой, призывая парня начать рассказ. Но тот молчал. Тогда Ветер больно сжал его шею пальцами.
– Да чего тут рассказывать? – выдавил Юргенс. – Просто подгадить тебе хотел. Как говорится, зуб за зуб!
– Не понял.
– Чего непонятного? Ты ментов на меня натравил, вот я и решил тебе отомстить.
– Ментов я не натравливал. Просто дал им показания, не имея намерения тебе гадить.
– Да что ты говоришь? Еще скажи, что не наговаривал на меня и моих друзей.
– Вовсе нет.
– Тогда какого хрена меня трясут всю неделю? Допрашивают, снимают отпечатки… Обыск на станции делают… И все тычут мне в морду какую-то чертову серьгу, якобы потерянную мной на месте преступления…
– Тебя подозревают в убийстве, и я тут совсем ни при чем. У следствия улики против тебя.
– И твои, а также твоих дружбанов показания. Вы наверняка в один голос твердите: Юргенс убил, больше некому.
– Но сережка-то действительно твоя.
– Как же, моя она! – взревел Юргенс. – Та, что у меня была в тот день, до сих пор на мне… Вот! – Парень задрал майку и продемонстрировал пупок, украшенный серебряным черепом. – А ту, с долларом, я и в глаза не видел.
– А доказать можешь?
– Я предлагал сделать анализ ДНК. Если я сережку носил, то ведь какие-то частички кожи должны на ней остаться, так?
– Так. И что же следователь?
– Пальцем у виска покрутил. Типа, ты че, парень, киношек насмотрелся? Такое только там делают или в гребаной столице, а в нашей, мать твою ети, дыре хорошо еще, что комп есть с выходом в Интернет. – Юргенс с досадой отшвырнул с лица сальную челку. – Пришлось отцу звонить. А уж как я этого не люблю…
– И что сказал батя?
– Орал, как ненормальный. Но обещал, если жареным запахнет – вмешается.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться, парень.
– Да иди ты, – вяло ругнулся Юргенс. – С меня подписку взяли. Теперь хрен, а не соревы в Турции.
– А тебе туда очень надо?
– Конечно. Я планирую кубок взять.
– Только из-за кубка?
– А из-за чего же еще?
– Может, доску одну переправить?
– Не понял.
– Ну, ту, которую ты присвоил.
– Все равно не врубаюсь.
– Борд Дрозда ты взял? Тот самый… тюнингованный.
– Кашин борд, что ли? Не, не я.
– Что за Кашин борд? – не понял Ветер.
– Вы Ваньку Дроздом называли, а мы Кашей, – растолковал Юргенс.
Ветра подмывало спросить, почему именно Кашей, но так как это не имело отношения к делу, задал совсем другой вопрос:
– То есть ты хочешь сказать, что доску вы не брали?
– Конечно, нет. На фига она нам?
– Ну…
Сергей на миг замолк, и Юргенс воспользовался короткой паузой, чтобы бросить еще одну реплику:
– У меня на станции борды и то новее, чем Кашин. Я закупил несколько штук из самой последней коллекции, так что его старье мне без надобности.
– Но он говорил, что та доска с каким-то… секретом.
– Ага, говорил. Типа, какой-то умелец ее доработал, и теперь она суперманевренная. Только вранье! Я ее лично проверил и скажу: доска как доска, нисколько не лучше моей. Зато тяжелее.
