что прибыл в Варшаву прошлой ночью. Сегодня же, 14 декабря, здесь, в Варшаве, ждут прибытия Бассано. Но, полагает Флоре, Бассано пробудет в Варшаве недолго и отправится в Париж[818].
Однако Бассано, который покинул Вильно 8 декабря, приехал в Варшаву только 16 декабря в 4 часа утра, двигаясь по дороге из Вильковишек. Не задерживаясь в Варшаве, Бассано отправился в Париж, по дороге остановившись в Берлине. В Париж направился и Флоре, надеясь даже прибыть туда раньше Бассано[819].
В фондах австрийского Дворцового, Домашнего и Государственного архива сохранилось пять посланий Меттерниха Флоре за конец 1812 г. Причем четыре из них помечены 4 ноября. Министр иностранных дел с нескрываемым возмущением писал о том, что Наполеон хочет усиления Австрийского вспомогательного корпуса. По словам Меттерниха, это происходит из-за «искаженной информации о нашем отношении к России». Роль Австрии в войне – «вспомогательная и нейтральная». Меттерних поручал Флоре донести эту позицию до Бассано[820].
В следующем послании Меттерних сообщал Флоре, что, согласно рапортам, получил распространение слух, будто Шварценберг решил занять «нейтральную позицию» в отношении защиты Великого герцогства Варшавского[821].
В третьем письме Меттерних, обратившись к факту посещения Лористоном русской ставки, прямо указал, что это событие может свидетельствовать о наступлении благоприятного момента для продвижения ко всеобщему миру. Министр предложил Флоре обсудить этот вопрос с Бассано[822].
Наконец, в четвертом письме Меттерних написал, что поступающие к нему депеши говорят о польских интригах «против нас». Причем одновременно интриги плетет и Д. де Прадт, архиепископ Малинский, эмиссар Наполеона[823].
9 декабря Меттерних сообщил, что получил от Флоре очередные рапорты, из которых видно, что Бассано с живым интересом отнесся к возможности конфиденциальных контактов (по всей видимости, на предмет мирных переговоров). Меттерних указал на трудности прошедшей кампании и на трудности и неопределенность проведения новой. В случае, если возможность всеобщего мира окажется под вопросом, не следует исключать варианта заключения сепаратного мира. Австрия – единственная страна, заговорившая первой о европейском мире. Меттерних предлагал Флоре развивать эту тему[824].
На протяжении второй половины 1812 г. и начала 1813 г. информация о событиях в России, о настроениях в Париже, как и в других европейских столицах, поступала в Вену не только от Маршала и Флоре, но и по иным каналам – через прусского канцлера К. А. Гарденберга, А. Ш. Д. фон Медем, герцогиню Курляндскую, княгиню Екатерину Павловну Багратион, Штакельберга и даже через даму сердца Александра I княгиню М. А. Нарышкину. В разгар событий в Вену прибыли русский дипломат П. С. Бутягин с секретным поручением от Александра I и секретарь английской миссии в Петербурге лорд Уолпол с письмами от посла в России У. Ш. Кэткарта[825].
Таким образом, Вена располагала достаточно полной информацией в отношении как хода событий на центральном театре военных действий, состояния Великой армии, так и настроений в столицах двух воюющих империй. По мере ухудшения ситуации для Наполеона и его армии австрийская политическая элита все более убеждалась в необходимости сильнее, чем это было в начале русской кампании, ограничить свое участие в войне против России и воспользоваться моментом для того, чтобы выступить в роли всеевропейского посредника, обеспечивая тем самым себе выгодную позицию в определении нового международного расклада[826]. Действия Австрии в направлении поиска мира активно подстегивались опасениями, что подобную инициативу может взять на себя сама Франция, не оставив, таким образом, австрийцам возможности погреть руки как посредникам.
Австрийский план нового европейского устройства складывался в Вене не сразу и подвергался постоянной корректировке. Наконец, Австрия боялась раньше времени скомпрометировать себя контактами с Россией. Первоначальные контуры этого плана были сформулированы Меттернихом, как мы полагаем, в инструкциях, подготовленных для Ф. фон Бубны, которому предстояло отправиться в Париж[827]. Формально Бубне поручили передать Наполеону ответ императора Франца на письмо французского императора, отправленное 14 декабря из Дрездена[828]. 20 декабря Бубна получил от Меттерниха инструкции. Тем же днем помечено письмо императора Франца Шварценбергу, положения которого совпадали с инструкциями Меттерниха Бубне[829]. Шварценбергу предлагалось отойти от Великого герцогства Варшавского к границам Галиции, находящимся по соседству с Силезией. Там Шварценберг должен оказать поддержку обсервационному корпусу, который формировался внутри этой провинции.
Утром 31 декабря Бубна был в Париже и в тот же день, в 6 вечера, его принял Наполеон. Аудиенция продолжалась 2,5 часа[830].
3 января 1813 г. Меттерних диктует две инструкции для Флоре, который вслед за Бубной должен был конкретизировать предложения Вены. Эти инструкции исходили из того, что Франция не располагает достаточными силами для новой кампании и следует искать мирное решение европейских проблем[831].
Вопреки мнению Вены, Наполеон не был склонен торопиться с началом мирных переговоров. 7 января он диктует Бассано длинное письмо императору Францу. В нем говорится о холоде, предрешившем исход русской кампании, о наличии значительных ресурсов, призванных компенсировать понесенные потери. Наполеон требует от Австрии выставить дополнительно 30 тыс. солдат. Наконец, заявляет, что демарш в отношении мира будет выгоден только России. Что же до возможных условий мира с ней, то он предпочитает возвратиться ко временам Тильзита и говорит, что не уступит ни одной деревни Великого герцогства Варшавского[832].
На следующий день, 8 января, Бассано пишет Меттерниху конфиденциальное письмо, в котором сообщает о решении императора продолжать войну. Это, по мнению Наполеона, поможет продиктовать России условия мира[833].
Неожиданно ситуация изменилась. Пришло известие о капитуляции Йорка. После обсуждения произошедшего с рядом лиц из ближайшего окружения и вынесения вопроса в Сенат решение о продолжении войны было все же подтверждено, но с одновременным принятием мер к поиску мира, в том числе и при посредничестве Австрии[834].
В вопросе о принципах будущего европейского мира серьезное влияние на Вену оказывала не только позиция Парижа, но и мнение берлинского двора, с которым правительство Австрии находилось в постоянном контакте. К середине декабря 1812 г. Гарденберг обозначил мнение Берлина так: Франция должна будет возвратиться к своим естественным границам по Рейну, Альпам и Пиренеям. В отношении России, которая представляет опасность для Европы, следует создать систему контрбаланса; в любом случае надо будет исходить из условий Тильзитского договора[835].
Теперь, к середине января 1813 г., Берлин вновь довел до Вены свою точку зрения, отправив в австрийскую столицу К. Ф. Кнезебека, прибывшего туда под именем купца Хельвига (Hellwig). Пруссия совместно с Австрией должны будут выступить в роли посредников. Что же касается будущего германских земель, то они, полагал Берлин, должны быть независимы от Франции,
