— Вы коллеги? — вдруг спросила она.
— Да.
— Что ж… это лучше… Общие интересы. Еще один вопрос можно?
Лукин согласно кивнул.
— Вы в рекламе никогда не снимались? Или в кино? Лицо знакомое.
— Приходилось бывать на телевидении.
— Ого! — прозвучало второй раз на Руськиной кухне.
А следом раздался резкий звонок. Свет включили!
— Вы откроете или я? — полюбопытствовала Наталья Николаевна.
— Открою, — сказал Егор и вышел в коридор. Щелкнул замком и отворил дверь.
Руслана — в своей яркой шапке, из-под которой торчали золотисто-зеленые пряди волос — сверкнула глазами и улыбнулась. Протянула ему пакет.
— Кофе, ватрушки… яблоки… вкусно пахнут, заразы.
— А у нас гости, — Егор взял пакет, вытащил яблоко и громко им захрустел.
— Ты дурак? А помыть?
— Следующее помою. Мама твоя пришла.
Ее глаза округлились. Она чуть присвистнула и вопросительно кивнула в сторону кухни: «Там, что ли?»
— Ага, — подтвердил Егор.
— Ничего, что она тебя здесь видела? — одними губами спросила Руська.
Лукин даже жевать перестал.
— Ты как-то упрямо путаешь обязанности, — усмехнулся он.
— Прости, я не… вдруг ты… ладно! — Руська мотнула головой и принялась разуваться. Скинув ботинки, выровнялась, быстро чмокнула Егора в щеку и добавила: — Я еще никогда не была любовницей просто.
— Ты и сейчас не любовница. Ты — женщина, с которой я живу.
— Фырк! — Руслана прошмыгнула мимо него и явилась пред очи Натальи Николаевны. Мама, между тем, деловито мыла посуду.
— Твой Егор меня чаем напоил, — вместо приветствия сообщила она.
«Мой Егор!» — отчетливо прозвучало в Руськиной голове.
— Конечно, чаем, кофе же не было, — согласилась Руслана и тут же спохватилась, обернулась за спину и спросила: — Варить? Будешь?
Почему-то все женщины Егора Лукина считали своим долгом с утра варить ему кофе.
— Нет, — отказался он и достал из пакета второе яблоко.
— Мыть! — распорядилась она. Наталья Николаевна как раз поставила чистые чашки на полочку и закрыла кран.
Хмыкнув, Егор подошел к мойке, когда где-то в глубине квартиры раздалась трель его телефона.
— Сейчас вернусь, — сказал он и вручил яблоко Руслане.
Однако, вопреки уверенности, совсем быстро не получилось. Понял, что так будет, едва взглянул на экран. Звонила Ольга.
— Привет! — проговорил он в трубку.
— Я в Праге, — сообщила благоверная странно ровным голосом. — Прямого рейса из-за чертовых праздников не было. Через три часа буду в Киеве.
— Ты документы получила?
— А с какого, по-твоему, перепугу я сейчас лечу домой?
— Мне откуда знать? — усмехнулся Егор.
— Мы три года женаты, пять знакомы — я полагала, ты меня знаешь.
— Я тоже так полагал… Чего ты хочешь?
— Встреть меня, пожалуйста, в Борисполе сегодня.
— Хорошо, — холодно ответил Лукин.
— Спасибо. Я скоро буду — все обсудим.
Повертел в руках телефон, потом сунул в карман и вышел из комнаты, с намерением вернуться к Руслане и Наталье Николаевне. И вновь не сложилось — застрял в прихожей. Из кухни доносился очень серьезный голос старшей Росохай:
— Ты бы хоть предупреждала! Откуда он вообще взялся, Русь?
— Я его обокрала.
— Чего?!
— Премию МедиаНа помнишь? Увела из-под носа.
— У тебя оригинальные методы знакомиться с мужчинами.
— Да как-то не жалуюсь.
— А зря! Ты думала о том, что он для тебя слишком… слишком красив?
— В смысле?
— В смысле твоего отца. Красивый мужчина — не твой мужчина. Просто в зеркало посмотри на себя — а потом на него посмотри!
— Господи, только сначала не начинай! Твои проблемы с папой — это твои проблемы с папой! — возмутилась Руся.
— У тебя тоже проблемы имеются, — обиженно отозвалась мать. Снова зазвенели то ли чашки, то ли стаканы.
— Имеются.
— Ну вот!
— Не волнуйся, если он меня бросит, руки на себя накладывать я не собираюсь. Проще надо быть, ма!
— Да при чем тут?! Русь! Ну хоть раз в жизни услышь меня! Потому что это потом мне придется тебя откачивать! Не Женьке даже — он не поймет, а мне! Невооруженным же взглядом видно — не твоего полета птиц.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А можно я с этим птицем сама разберусь? Не надо утруждать себя откачиванием раньше времени! — Русин голос странно вибрировал. То ли злится, то ли расстроилась.
— Конечно, ты разбираешься! Только я еще помню, что было, когда ты с Лёней разошлась!
— Ну не сдохла же!
— Руслана!
— Ма!
В это время в кухню ввалился Лукин.
— Мне ехать надо, — сказал он Руслане.
Та вздрогнула, видимо, все еще в пылу сражения. Но мать ориентировалась быстрее.
— Убегаю, воркуйте, прощайтесь, — улыбка на ее лице расцвела совсем неожиданно после отповеди буквально мгновение назад.
— Спасибо, Наталья Николаевна, — Егор посмотрел на нее. — Приятно было познакомиться.
— Мне тоже, — милостиво изрекла мать и проплыла мимо Лукина в прихожую. Руська ринулась за ней. И еще через пару минут хлопнула входная дверь. Руслана прислонилась лбом к прохладному дереву лутки и тяжело выдохнула. Общение с матерью никогда не давалось ей так уж легко — в отличие, кстати, от ее красивого гулящего отца.
— Ольга возвращается, — услышала она за спиной.
— Это хорошо или плохо? — произнесла Руся, не оборачиваясь.
— Полагаю, это лучше, чем если бы она продолжала оставаться в Париже.
— Ты не передумаешь?
— Нет. Она попросила встретить ее. Нам надо поговорить.
Руслана все-таки повернулась к нему, прислонилась спиной к двери и внимательно вгляделась в его лицо выжидающим взглядом.
— Я тебя не спрашивала… не считала это возможным, но сейчас спрошу… Ты ее любил?
— Тебе это действительно нужно?
— Нужно. Я не хочу ничего рушить.
— Наш брак был разрушен до тебя. Не придумывай себе вину.
— Так любил или нет?
— Что бы я ни испытывал к своей бывшей жене — это не имеет отношения к тебе, Руслана. Прости, мне надо ехать, — и Лукин ушел в душ.
Некоторое время она продолжала стоять на месте. Потом устало вздохнула и направилась в комнату. Знала, что нельзя задавать подобных вопросов. Знала, что ничем хорошим не закончится. А еще знала, что не могла не спросить. Мать права. Вокруг всегда будут бабы — и не только бывшая жена. Егор Лукин — это Егор Лукин. Слишком хорош для нее, чтобы сбыться.
Только вот вещи собирать и драпать куда-нибудь… к кенгуру… надо было раньше. Теперь уже прикипела так, что не отодрать. А сегодня где-то там, вынырнув из их безвременья, он встретится с женой. И будет решать. Что-то обязательно будет решать. Та или эта. Эта или та. И Росомаха не знала, что он выберет в конечном счете. И авансом не смела его осуждать.
Сердилась на себя и ничего не могла с собой поделать. Пока он был в душе, врубила музыку погромче и голосила вслед за Джеймсом Хэтфилдом, прыгая на кровати и представляя себе, что он злится под этими чертовыми струями воды — там, куда она так и не пошла, хотя очень хотелось. Так он ее и застал.
Выглядел спокойным и скорее сосредоточенным, чем злым. Молча собрался и посмотрел на нее. Она резко заткнулась. Сухим взглядом уставилась на него.
— Я позвоню, — сказал Егор, не стремясь перекричать певца.
— Прости меня.
— Все нормально. Дверь закрой!
— Егор, пожалуйста!
— Что? — он почти вышел из комнаты, но остановился и повернулся к ней.
В это мгновение она сорвалась с кровати и оказалась возле него. Не прикасаясь, но так близко, что они слышали дыхание друг друга.
— Я знаю, что я дебил, — пробормотала Руся.
— Самокритично, — усмехнулся Лукин. Притянул к себе и поцеловал в макушку. — Лучше скажи, у тебя платья имеются в арсенале?
— Это твоя эротическая фантазия?
— Начнем с вечеринки. Завтра, если ты помнишь, день рождения «À propos».
— Помню… Помню… Я постараюсь…
— Тогда до вечера, — он снова поцеловал ее, теперь в губы, и, отпустив, вышел в прихожую.
