— Креатив хорош спонтанностью.
— Я сегодня буду на редкость скучной. Я сегодня буду пытаться соответствовать твоему галстуку. Ты же в галстуке?
— Нет, — совсем развеселился Лукин.
— Чего??? Куда ты его дел?
— Приедешь — узнаешь.
— Ты опасный человек, Егор Лукин. Только к тебе привыкнешь — а ты раз, и снял галстук! Я теперь весь вечер не смогу ни на что смотреть, кроме воротника твоей рубашки. И фантазировать буду о том, что под ней. И соответствовать не смогу, — она закончила свою шутливую отповедь и перевела дыхание.
— Еще какой опасный, — вкрадчиво сказал он. — И полон сюрпризов. Но самые интересные — исключительно для тебя.
— И откуда ты взялся на мою голову?
— Это важно?
— Не-а. Важно, чтобы ты хотел там оставаться.
— Давай уже приезжай и контролируй!
— Скоро буду. Развлекайся пока!
Руська отключилась, не дав ему ответить. И улыбнулась собственным мыслям, глядя, как дворники слизывают с лобового стекла капли дождя — одиннадцатого января зима резко закончилась. А в растекающихся каплях свет фонарей на улице тревожно подрагивал. Вечерние города она с некоторых пор полюбила тоже. «Из дня в ночь» ничем не хуже, чем «Из ночи в день». Потому что вечера у нее теперь были тоже на двоих с Егором. Дни. Ночи. Любое время суток. Когда живешь полной жизнью. Дышишь полной грудью. Понимаешь, что научилась жить в мире с собой — без мучительных поисков запредельного. И получаешь от этого удовольствие.
Откуда он взялся на ее голову?
— Откуда вы взялись, Егор Андреевич? — произнесла она, сворачивая на автостоянку недалеко от развлекательного комплекса, один из ресторанов которого был арендован для проведения торжественного мероприятия. Тот внушал ужас даже своим видом — яркостью вывесок, высотой самого верхнего этажа, зеркальными стеклами, отражающими киевские огни, рождественской подсветкой. Ненавидела она подобные места. Попросту ненавидела. Но это часть его жизни — немаловажная часть. Хотя они оба прекрасно знали, что по доброй воле Руслана Росохай сюда ни за что не приехала бы. А еще Руслана Росохай совсем уж идиоткой не была. И понимала, что в этот вечер Егор Лукин определяет ее статус. И было бы лицемерием сказать, что она не нуждалась в этом. Врать себе Руська не любила. Это даже хуже, чем врать другим.
Руслана покосилась на свои ботинки. Что-то неразборчиво проворчала и достала из-за сидений коробку с туфлями на каблуках. Бред, конечно, но она обещала соответствовать.
Через пять минут выбралась из машины и торопливо направилась ко входу, накидывая капюшон — дождь лил все сильнее.
— Добрый вечер! — услышала Руслана, едва переступила порог. В тишине холла голос прозвучал неожиданно громко, будто отражался от скользнувших навстречу друг другу стеклянных дверей, огромных, как витрины, окон и замысловатых витражных светильников. — Вы тоже к нам?
Руська обернулась на этот голос. И узнала. Сразу же. Старая знакомая, однажды основательно испортившая ей настроение. Надо признать, если в редакции «À propos» все бабы такие, то соответствовать все-таки не получится. Высокая, статная, с элегантными длинными серьгами вдоль не менее длинной шеи. И глубокое декольте, выставленное на обозрение в расстегнутой шубке.
— Госпожа Залужная! — «обрадовалась» Руслана неожиданной встрече. — Ну так вышло, что к вам!
— А помнится, было время, вы не имели настроения с нами… дружить.
— Времена меняются. Меня пригласили — причины отказаться не нашлось.
— И не могло найтись, — уверенно проговорила Ольга. — Против Егоши устоять невозможно.
Руслана почти поморщилась — вовремя удержалась. Егор Лукин — и вдруг Егоша. Но вместо того, чтобы фыркать, заставила себя улыбнуться.
— Извините, я спешу, да и вы, наверное, тоже — мы уже очень сильно опаздываем, — сообщила она, взяв курс к эскалатору, чтобы подняться наверх, в ресторан.
А губы Залужной презрительно скривились. Руслана ее не видела, и Ольга могла позволить себе эту минутную слабость. Она приехала сюда в надежде занять свое место рядом с Егором, она имела на это право. Хотя бы потому, что немало сделала для журнала за годы, которые была частью его команды. И планировала эффектное появление, когда почти все гости должны уже собраться. Но вместо этого получила новый удар в лице зеленоволосой девицы, которую Егор посмел притащить на их праздник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Будет им праздник!
— А вам не интересна настоящая причина, по которой вы здесь сегодня оказались? — спросила Оля.
Руслана обернулась, снова взглянув на Залужную и прекрасно понимая, что та явно настроена не самым дружелюбным образом. Хреновая идея — начинать жизнь с Лукиным с ссоры с его коллегами и, судя по «Егоше», друзьями.
— Меня позвал главный редактор. Это достаточная причина, не находите? — примирительно проговорила она.
— Достаточная, — снисходительно кивнула Ольга. — Он позвал вас, потому что с вами спит. А спит, потому что это идеальная возможность заполучить интервью вашего брата. Соблазнить вас, чтобы вы исполнили любую его просьбу. Мы придумали беспроигрышный вариант.
Руся замерла — всего в паре метров от Залужной. Достаточно близко, чтобы хорошо расслышать каждое слово. И недостаточно далеко, чтобы проигнорировать. Вцепилась в пуговицу пальто и выдавила:
— Ч-то?
— То! Такому, как Егоша, затащить в кровать такую, как ты, — Залужная бросила на Руслану красноречивый взгляд, — проще простого. Одинокой старой деве мужика покажи, да еще красивого, и она сама все сделает. Тут важно только, чтобы он не сопротивлялся.
— Очень смешная шутка!
— Да, смешная… Я ведь для того и уехала в Париж, чтобы ему было удобнее.
Подбородок задрожал. Ходуном заходил. Почти заклацали зубы. А Руслана никак понять не могла — жарко ей или холодно. Лицо горело, а хотелось обхватить себя руками и греться, покуда тело не перестанет сотрясать крупная дрожь, унять которую она не могла. Растерялась. Не сразу сообразила. Несколько долгих секунд понадобилось. Вдох-выдох-вдох-выдох. Залужная — его жена. Та самая жена, с которой он разводится. Говорит, что разводится.
— Простите, мне нужно к Егору, — пробормотала Руслана, но оставалась стоять на месте, не в силах и шагу ступить.
— Не питай ложных иллюзий, что он со мной разведется, — продолжала Залужная. — Он ведь обещал? Не разведется… У нас будет ребенок, о котором мы давно мечтали.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Несколько секунд, чтобы подумать. Чтобы найти хоть одну зацепку. Чтобы понять, почему она ей не верит. Пофиг на дрожащие руки. Не верит. Росомаха мрачно усмехнулась и почти спокойно ответила:
— Я полагаю, вы не особенно осведомлены о наших отношениях, госпожа… Залужная, да? Если исходить из вашей логики, то он не должен был приглашать меня сюда. А он пригласил. Противоречие.
— Я вернулась несколько раньше, чем мы планировали, — со снисходительностью принцессы принялась объяснять Ольга. — Беременность меняет женщину. Понимаешь, что семейные ценности важнее любого дела, карьеры, общественного признания.
— Чушь! Мы почти живем вместе, вас не было, так не бывает! Он бы не стал, у него характер!
— Именно потому он добивается поставленной цели.
— Да какой цели, господи? Интервью с Антоном? Вы с ума сошли? Столько времени — ради интервью?
— И ради меня.
— То есть это вы просили его спать со мной? — опешила Руслана.
— Допустимые потери. В конце концов, моногамия мужчинам не свойственна.
— Моногамия… — тупо повторила Руська. Только сейчас начало доходить еще одно — важное. Беременность. Его жена беременна. Это больно не ударило. Это было всего лишь штрихом.
«Я никогда не буду тебя обманывать». И снова не сказал ни слова.
И проклятое интервью. В голове вспыхнула картинка. Егор в ее дверном проеме в джинсах с дырками и куртке орехового цвета. Вечер. Конфеты. Корвет. И его готовность ехать куда угодно. Тогда все началось. Именно тогда, не раньше. Раньше он вообще о ней не вспоминал. И разговор с Залужной. Незадолго до этого. Озерецкий. Тоха. Корвет. Ульяновка. Она сама его поцеловала — ему и делать ничего не нужно, только не сопротивляться.
