ВАРИАЦИИ (1962–1964)
«Хоть умирай от жажды…»
Хоть умирай от жажды,хоть заклинай природуа не войдешь ты дваждыв одну и ту же воду.
И в ту любовь, котораятечет, как Млечный Путь,нет, не смогу повторно я,покуда жив, шагнуть…
А горизонт так смутен,грозой чреваты годы…Хоть вы бессмертны будьте,рассветы, реки, воды!
ТУЧИ
Тучи идут, как гуляющиенебом, как южным бульваром:
облако около облака,
облако с облаком об руку,
облако обнято облаком,
небо заката пылающееобдано розовым паром.
Как у людей, одинаково:там, где уже полусвет, —у одного одинокогорядом и облачка нет…
ВЕРТОЛЕТ
В море тихо. Осень. Ветра нет.Вдруг крутнулись крылья ветряка!Вертолет винтом как вертанет —вверх — по-стрекозиному — с цветка.
Удивляюсь чуду наверху,солнцу, что на западе горит,небу и мохнатому зверьку,что перед подсолнухом парит.
Удивляюсь, знаете, до слез!Но и солнцу время увядать.Сколько мне увидеть удалось,сколько не удастся увидать!
НЕСМОТРЯ
И несмотря на все тревоги,я телескоп люблю треногий,а он за несколько копеекпокажет мне Кассиопею.
И на Луне пустынный кратер,и пик Надежды на закате,и море высохших Желаний,и что-то новое в тумане.
И никакой загадки сфинкса, —я с этим небом сжился, свыкся,и среди звезд живу как дома,где все знакомо, все знакомо.
И так привычно, рядом, вместевстречаются глаза созвездий,как через коридор соседи,как всё на свете, всё на свете…
ЦИКЛОП
Горе одинокому,горе одноокомузлому великану.
Что ему осталось?Колотить под старостькулаком по камню.
Катится с утесовкаменная осыпь,завывает ветер.
Камни осыпаются,в страхе просыпаютсямаленькие дети.
Страшно, будто режет онмальчиков со скрежетом.Режет и хоронит.
А циклон всю ночь(чем ему помочь?)охает и стонет.
Никого не режет он,не хоронит.Охает и стонет.
ТРИ ВАРИАЦИИ
Земля
Земля вращается. Землявращается. ВращаетсяЗемля. И вновь к себе Земля,вращаясь, возвращается.
С платками мокрыми в рукахпрощают и прощаются,и возвращают праху прах,и с кладбищ возвращаются.
На холмик брошена земля.Что было — то прощается.За стол садятся. А Землятем временем вращается.
Метель
Метет метелица. Мететметелица, метелица.Мутит, мятется, метит лед,и мечется, и стелется.
И шали стаскивает с плеч.Кто возразить осмелится?В трубу влетает, гасит печь,и это ей — безделица.
Пустует мятая постель —и тут мела метелица.О, не безделица — метель,когда в душе поселится!
Терпение
Еще — терпение! Ещетерпение, терпение.И трепетание не в счет,и трение о тернии.
И римское копье не в счет.Скрипят креста крепления.И губы уксусом печет.Еще, еще терпение.
Зато в столетиях расчетза всё! Молитвы, пение —«Воскрес воистину»… Ещетерпение, терпение!
ИЛЛЮЗИИ
Увлеченный похожестью словна журчания и шелестенья,думал я, будто могут из нихсоздаваться ручьи и растенья…
Вот слова, словно горы песка,я бреду среди них и поныне,умирая от жажды в пустыне,где ни капли воды, ни ростка!
Увлеченный похожестью сновна явленья, поступки, событья,думал я, что когда-нибудь ихв полный полдень смогу пережить я…
О, фантастика, о, пестрота,сохраню ли я вас, просыпаясь?Но сквозь пальцы, как пыль, просыпаясь,остается в руках пустота.
Увлеченный похожестью глазна любви и надежды светила,я хотел, чтобы в них наконецты тревогу мою приютила…
Мнимый свет! И во лжи этих глазя блуждаю, как нищий, по свету…О, вкушая, вкусих мало меду,и се аз умираю, се аз!..
«Жизнь моя, ты прошла, ты прошла…»
Жизнь моя, ты прошла, ты прошла,ты была не пуста, не пошла.
И сейчас еще ты, точно след,след ракетно светящихся лет.
Но сейчас ты не путь, а пунктирпо дуге скоростного пути.
Самолет улетел, но светлав синеве меловая петля.
Но она расплылась и плывет…Вот и все, что оставил полет.
ОДНАЖДЫ ЗАВТРА
Поэма (1964)
Однажды завтра со мной случилось удивительное явление. У букиниста попалась мне книжка — один переплет, без заглавия, без автора. Из нее были вырваны все страницы, и осталось только одно оглавление.
Вот оно:
Вот и все: одно оглавление, и после названий — цифры страниц. А страниц — ни листка.
Сколько я ни искал, как ни рылся в читальных каталогах, как ни шарил в экслибрисах — нет такой на всем земном шаре! Кто-то выбросил, умерла никому не известная книга. Вникни: книга ж была! Загляни-ка поглубже в туманную память, вытащи, выложи — было же имя на титульном, первом листе. Был же он, этот «вроде меня», среди ночи вставал и во тьме одиночества зажигал над страницей свечу. Что же я шепчу, в неизвестности плавая?
Разве я слышал такие заглавия: Нечто вроде меня? Нет так нет? Бесконечно? Чтобы яблоки были? В одном из снов? Нашелся? Однажды завтра?
