Вот и все.
А теперь, когда книга закончена и автор ее восстановлен, я могу заняться чем-нибудь новым, другим. Может быть, под заглавиями раньше стояли другие слова и кое-что из нюансов неясно. Но я ничего не солгал. Это главное. Главное — создано нечто потерянное. А теперь оно есть. И можно прочесть, и как будто все так и было. И так он и выглядит — этот. Вот что я предлагаю как метод возобновления людей, которых давно уже нет. Так может сделать каждый поэт — вернуть ушедших любимых, забытых, зарытых в зеленых просторах. Теперь это проще простого. Нужно только помнить, что мы не одни, что были они. Что в одних мы кончаемся, а в других начинаемся снова. И последнее слово: нельзя, чтобы кто нибудь умер совсем.
Теперь я покончил со всем, и не требуется добавления. Осталось одно: написать оглавление.
Вот оно…
БОЛЬНИЧНАЯ ТЕТРАДЬ (1964–1972)
БОЛЬНИЧНЫЙ СОН
Сп-ичка,спи-ртовка,шприцс па-нтапоном…
Спи, усни,плыви через песчано-пустынные Спив спокойную теплую Сплю.
И пусть за спи-нкой кроватистоит полнейшая Спишь.
Бессонница заперта на крючокв бессонно урчащей уборной.
Сплю-щив подушку, сплюспущенною рукоюв Снись.
Сон — слон, десять слонов, сто слонов, сон — складчатокожее, огромнокаменное многослоновье, сон — огромноокое глазоухощеконосодышащеесплю
на подушечной отмели снов,и глаза мои сонные спящерицы.
Сплю без просьбы, сплю без просыпа,сплю, как спит, вздыхая, госпитальи — кто до́ктора, кто го́спода…
Сплю, как чумные селенияспят и видят исцеление.Сплю, как спят дубы столетние
перед рубкой. Как, по-заячьи,никаких забот не знающие,спят в сугробах замерзающие.
«ПРИВЕТ!»
Человекест чебурек.Ножа вонзает лезвиеце.Чебурек разрезывается,и чебурека нет.«Привет!»
Человеккричит о помощи!Карета Скорой помощи.Раз!В живот вонзают лезвиеце,и человек раз —резывается.Два!И человека нет.«Привет!»
В РАЗРЕЗЕ
Разрез по животу — живой разрез.Рез — раз!Раз! — улей, топором разрубленный,судорогиобезглавленных и обескрыленных пчел.Раз —рушенный бомбардировкой дом,где изразцы висят в разрезе.Рез —екция живого и дышащего мяса,резинки мышц и нервов,разгромленные витражи соборов,разрезанные автогеном рельсы,разбитые шпалы,резкие визги разодранного железа,развод, разрыв, разлад,разрез.
СОСЕДНЯЯ КОЙКА
Забывается все,забывается…Мозг шумито пропаже и краже,забывается,дажекак гвоздь забивается.Забываетсягде и когда?И как мышь от котав уголок забивается,и как пыльючасов механизм забивается,забывается с кем и при ком?И как стонущий волмясником забиваетсядля жарких и приправ…Забывается все —и, к подушке припав,умирающийсном забывается.
ОКНО
Окно.Оно мое единственное око.Окружность неба.Окаймленность мира.
Оконной рамы окающий рот.Околыш крыши над палатой.Окраска охрой.Оконченность всего.
Окно!Открытоена оконечности материков!На окороченности времени-пространства!На окружную шоссейную дорогу,где около околицкатятся на буквах О —колонны грузовиков!
Окидывать их взором.Окрашиваться цветом зарев,Окапывать далекие деревья.Окольцовывать летящих горлиц.Падая лицом на подоконник.околеватьна пустырях окраин.
Окно!О, как величественно чудоединственного для меня пейзажа!Окраины окроплены туманом!Об окна трутся клены!О кроны их,о корни!Облака окатывает океан небес.О, окно!Пока ты около —мненеодиноко.
БОЛЬ БО́ЛЕЙ
Боль больше, чем бог,бог — не любовь, а боль.Боль, созидающая больи воздвигающая боль на боль.Боль болей — бог богов.(Боль простит.)(Боль подаст.)(Боль — судья.)Боль — божество божеств.Ему, качаясь, болишься,держась за болову,шепча болитвы:— Боже бо́ли!Или или лама савахфани́?(На кого ты оставил мя, Госпиталь?)
Да свершится боля Твоя.
НИКУДАРНИКИ
Время тянется и тянется,люди смерти не хотят,с тихим смехом: «Навсегданьица!»никударики летят.
Не висят на ветке яблоки,яблонь нет, и веток нет,нет ни Азии, ни Африки,ни молекул, ни планет.
Нет ни солнышка, ни облака,ни снежинок, ни травы,ни холодного, ни теплого,ни измены, ни любви.
Ни прямого, ни треуглого,ни дыханья, ни лица,ни квадратного, ни круглогони начала, ни конца.
Никударики, куда же вы?Мне за вами? В облака?Усмехаются: — Пока живи,пока есть еще «пока».
«Опять пуста скамья…»
Опять пуста скамья,опять закат лиловат,и перед всеми якругом-кругом виноват.
Опять пустует сад,где осень ждет конца,лишь два листка висят,как высушенные сердца.
Одних — не так любили разобидел их,одними — не понят был,не понял сам — других.
А если — подход не тот?И не велика вина?
Но жизнь — как этот вотпустой стакан вина.
ОТЕЦ
Мне снилось, что я — мой отец,что я вошел ко мне в палату,принес судок домашних щец,лимон и плитку шоколаду.
Жалел меня и круглый часвнушал мне мужество и бодрость,и оказалось, что у настеперь один и тот же возраст.
Он — я в моих ногах стоял,ворча о методах леченья,хотя уже — что он, что яутратило свое значенье.
«Хоть бы эту зиму выжить…»
Хоть бы эту зиму выжить,пережить хоть бы год,под наркозом, что ли, выждатьсвист и вой непогод,
а очнуться в первых грозах,в первых яблонь дыму,в первых присланных мимозахиз совхоза в Крыму.
И в саду, который за́ годвыше вырос опять,у куста, еще без ягод,постоять, подышать.
А когда замрут навекиоба бьющихся виска,пусть положат мне на векидва смородинных листка.
СТРОКИ В СКОБКАХ («Жил-был я…»)
