— Может, твой папаша или мачеха ограбили кого или, того хуже, пришили?! — предположила Лера.
— Ага… и чтобы мне отомстить, они ждали почти тридцать лет… Бедная Оксана, ее-то за что? Всю жизнь была тихой пьяницей, таракана не обидела.
— Думаю, убили ее для того, чтобы тебе было больнее.
— Изощренный маньяк, — отметила Зина.
Рафик закашлялся и открыл глаза.
— Вспомнил. Психотерапевт Кокор один из первых, кто занялся детской психиатрией у нас в стране, он много сделал в этой области, написал несколько учебников, много научных работ и так далее…
Люди в сарае переглянулись.
— Дело в детях… Вообще становится непонятно. Тебя, Зина, не обследовали у психиатра?
— Насколько я помню, я никогда в жизни не была у специалистов этой области. А мои братья погибли слишком рано и были вполне адекватны, — строго сказала Зина.
— Я могу только предположить, что твои родители сдали одного из твоих братьев или обоих в «психушку», только так устанавливается связь психотерапевта и твоей семьи, — сказал Рафик.
— Что за бред ты несешь?! — возмутилась Зина. — Знаешь что, любитель уравнений, занялся бы ты чем-нибудь другим!..
— Я всего лишь попытался соединить звенья цепи.
— Мои родители никогда бы так не сделали! Они от горя после потери моих братьев разрушили свою жизнь!
— Я всего лишь предположил… ты говорила, что мама твоя чуть ли не сошла с ума после смерти младшего брата.
— Ну… да… — Зина задумалась, — два ее ребенка умерли, и если смерть старшего сына она еще перенесла, то смерть младшего выбила ее из колеи полностью.
— Что значит, смерть старшего перенесла? Смерть любого ребенка «выбивает из колеи», как ты выражаешься, — возразил Рафик.
— Так и было! А тут потеря еще одного ребенка, и мама не выдержала! Хотя… нет, не может быть…
— Что?
— Глупости! — отмахнулась Зина.
— Нет уж… говори все, — попросил Артур.
— Я никогда об этом не думала, но сейчас… я не знаю, стоит ли об этом говорить… Когда умер Юра — мой старший брат, то родители были удручены, печальны, но они не плакали, не убивались… Может, я что-то путаю, столько времени прошло? — сама испугалась своих мыслей Зина. — Не могло же так быть, чтобы родители любили Дениску больше, чем Юру? Это же противоестественно! Я хоть и не мать, но ты, Лера, скажи, вот было бы у тебя двое детей, так какая разница?!
— Это не было бы противоестественным, если один ребенок твой родной, а другой приемный, — сказал Рафик.
— Так мы черт знает до чего договоримся! Мои родители, наверное, в гробу перевернулись!
— Ты говорила, что твоя мама родила Юру поздно… потом тебя и Дениса, — вспомнила Валерия, — а что, если у них долго не было детей и они усыновили Юру, а потом…
— Родили своих? — закончил мысль Артур.
— Бред какой-то…
— Знаю я такой случай, — подала вдруг голос Маша, — со мной училась одна девочка, а затем она исчезла. Нас всех интересовала ее судьба. Потом выяснилось, что она была приемная в семье, а когда у них появилась собственная дочка, ее снова отдали в интернат.
— Что значит отдали? Она же не щенок, не какая-то вещь, которую взяли напрокат! — возмутилась Лера.
— Мои родители не могли… Прекратите говорить такие гадости! — Зина побледнела и обхватила голову руками.
— Круг замкнулся. — Рафик снял свои очки и стал протирать стекла.
— Какой еще круг? — вздрогнула Лера, словно ее ударили.
— Во времена Советского Союза отказаться от усыновленного ребенка было невозможно, не то что сейчас — полный беспредел… — водрузил очки на нос Рафик.
— Вот именно! — зацепилась за эту мысль Зинаида, но Рафик продолжил:
— Только по одной причине можно было отказаться от ранее усыновленного ребенка. Если он не мог воспитываться в семье, так как нес угрозу членам семьи. То есть если его признавали психически нездоровым… Доктор Кокор мог совершить один неблаговидный поступок, освидетельствовать здорового ребенка и за деньги признать его больным и потом всю жизнь раскаиваться в этом, — «забил последний гвоздь в крышку гроба» Рафик.
— Невероятно… домыслы, фантазии… Были похороны… они не могли так с Юрой… — раскачивалась из стороны в сторону Зинаида, — после смерти Дениски мама говорила, что это ей расплата за грех, что они совершили… Я не понимала тогда ничего, а потом уже думала, что она просто сходила с ума… Не верю… Ведь это только предположение, Рафик? — с надеждой в голосе спросила Зинаида.
— Это логическая цепочка, все объясняющая, — Рафик был неумолим.
— И этот человек… мой брат, Юра… сейчас мстит всем причастным к этой истории? — спросила Зина, дрожа всем телом.
— Вполне возможно. Он должен был вырасти, подняться на ноги, и это объясняет, что месть настигла вас только сейчас. — Зинаида была готова задушить Рафика от сознания того, что он действительно может быть прав, как бы это неправдоподобно и чудовищно не звучало.
Остальные пленники молчали.
— И еще одно… — изрек Рафик.
— Давай, добивай… — ответила Зина.
— Зина, я не ради того, чтобы сделать тебе плохо… но, пойми, всем, кто тебе дорог, грозит опасность.
— Единственное, что оставалось во мне светлого, так это память о маме… Я всегда думала, что если бы она так рано не умерла, отец бы не спился и моя жизнь не превратилась бы в ад. А сейчас у меня такое ощущение, будто выбили почву из-под ног… если они с отцом так могли поступить… я не смогу простить… Это просто бесчеловечно. Что ты хотел добавить, Рафик? Говори! Хуже мне уже не будет!
— Я хотел сказать, что такие люди обычно любят наблюдать за своими жертвами не на расстоянии, а войдя в доверие.
— Господи! Ну а это ты откуда знаешь?
— Из книг по криминалистике, это было мое хобби в годы юности, — Рафик был невозмутим.
— Не знала, что ты увлекаешься еще чем-то, кроме физики и высшей математики, — сказала Зина.
— Ты же возишься с детьми на станции юннатов, а узнать меня поближе ты не захотела.
— К чему все эти твои знания по криминалистике? — поинтересовалась Зина.
— К тому, чтобы ты ответила на один вопрос. Кто из мужчин, подходящих по возрасту на роль твоего старшего сводного брата, в последнее время появился в твоей жизни, естественно, под именем другого человека?
Зина поняла, что глупеет с каждой минутой.
— Кто появился? Кто… вот Артур появился внезапно в моей жизни…
Все синхронно повернули головы в его сторону.
— Ты серьезно решила, что я могу быть твоим сводным братом? — удивился он.
— Я уже ничего не знаю…
— Ты знаешь, слово «брат», пусть даже сводный или приемный, не знаю, как правильно, к Тебе я даже мысленно применять не могу, — ответил Артур.
— Но ты уж очень странно появился в моей жизни. Случайно, да?
— Вы еще все убийства на меня повесьте! — возмутился Артур. — Ну, не случайно! Не случайно я вломился к тебе! Но я же все отремонтировал!
— Что значит не случайно? — прищурилась Зинаида, остальные не вмешивались в их перепалку.
— Каюсь, как на духу! Конечно, я мог бы приземлиться где угодно. Но когда я смотрел в бинокль, выбирая место своего приземления, я увидел тебя, танцующую в нижнем белье. И вот я полетел… как бабочка на огонь. Я хотел эффектно опуститься на твою кровать и предложить секс на всю жизнь.
— Тебе это удалось…
— Ага! Точечное приземление! Только я не знал, что к тому времени ты уже успеешь приковать себя к этой кровати.
— Смешно… ты правда ненормальный. Из-за твоей прихоти ты сам чуть не угробился и меня чуть не угробил.
— Он молодец, — возразил, как ни странно, Рафик, — тебя только так и можно было заинтересовать, чем-то сразу поразив. Взять, так сказать, пока ты в шоке… Это я, дурак, все приставал со своими теоремами…
— Да перестаньте вы рассказывать эти жуткие истории и оставьте меня в покое! А то так можно совсем с ума сойти, подозревая всех находящихся рядом мужчин… Вот ты, Тимофей, ты же тоже что-то скрываешь!
— Я? — очнулся Тима, поняв, что ему не отвертеться.
— Ты! Что я, слепая, что ли? Это Лера у нас витает в облаках, да и влюблена в тебя уже давно, только сама себе в этом не признавалась. А ведь ты занимаешься черт знает чем!
— Поясни! — теперь уже напряглась Лера.
— А ты не замечаешь, что прийти к нему можно только по предварительному звонку, что у него три сотовых телефона, но при этом мы знаем только один номер. На столе все время кипа бумаг с какими-то цифрами. Что это? Что за бухгалтерские отчеты и конспиративные цифры? Ты же просто агент! — Зина выдала всю информацию, что лежала тяжким грузом у нее на душе.
Лера, хлопая ресницами, повернулась к Тимофею:
— Что ты молчишь? Скажи что-нибудь… Зина, что ты думаешь?
— Я уверена, что он женат, и надеялась, что Тима признался тебе в этом. Поэтому я его и спрашивала, сказал ли он тебе и не дурит ли он тебе голову? А теперь уж и не знаю, что и думать… Может, ты и есть Юра, вошедший ко мне в доверие через Леру?
