— Прости… — прошептала Зина.
— И это все? — взревел Юрий так, что Федор содрогнулся, не говоря о других присутствующих.
— В чем ты обвиняешь меня? Что я родилась? Юра, я бы никогда не поступила так ни с тобой, ни с кем другим. Я любила тебя! А родители? Что они? Они наказаны… наказаны смертью Дениски, смертью матери, алкоголизмом и непутевой жизнью отца.
— Ни одно наказание не покроет то, что вынес я. Мне повезло потом… Меня усыновили немцы, как больного ребенка… Каково же было их удивление в Германии, когда обнаружилось, что я здоров. Но уроки нашей «психушки» не прошли даром, не переживай. Бессонные ночи, нервные срывы и эпилептические припадки — это то, чем наградила меня Россия.
— Ты мог остановиться…
— Не мог, Зина! Никакие блага в мире не смогли бы вычеркнуть из моей памяти ту несправедливость. Я стал неплохим актером и прославился в Германии, но я всем пожертвовал бы ради этого выстраданного чувства возмездия. Я не знаю, как ты узнала, кто я, да это и неважно. Я хотел истребить вас всех, всех, кто имел отношение к твоей жизни и моей судьбе. Так что можешь не лить слезы, Зина, умрут и твоя подруга, и этот смазливый тип, на которого ты запала, и твои друзья. Так же, как умерли психотерапевт и твоя никчемная мачеха. Тебе было больно? Боюсь, что не так, как мне… лежащему голышом в карцере… Ну да ладно! — Юра махнул рукой. — Конечно, я мог бы заключить тебя в объятия и воссоединиться со своей любимой сестренкой, но… не могу, извини…
Юра вытащил пистолет и стал проверять в нем наличие патронов.
Артур схватил Зину и задвинул ее за себя.
— Эй! Не делай этого! Мы все сочувствуем тебе, но ты не здоров!
— Кончай их, — кивнул ничего не понимающий Федор.
— Вы ничего не поняли, — усмехнулся Юра и выстрелил себе в рот.
Зина вскрикнула и бросилась к нему под вой сирен и устрашающий окрик в громкоговоритель:
— Всем ни с места! Стреляем на поражение!
Эпилог
— Я всего лишь участковый, — пожал плечами Семен Арсеньевич, — но я почувствовал неладное и решил подъехать на свой страх и риск с группой захвата в «Конниково».
— Хорошая у тебя интуиция, — курила одну сигарету за другой Лера.
— Банда обезврежена, убийца мертв, а за ветеринаром, совратившим несовершеннолетнюю и покушавшимся на убийство, уже выехали, — доложил участковый безмолвно сидящей Зинаиде, словно она была его начальником.
— Пусть она придет в себя, — прошептала Валерия.
— Теперь все будет хорошо, — обнял Зину за плечи Артур, — поехали в твой нелепый дом? Может, стоит его все же перепланировать?
Зина вздрогнула и внимательно посмотрела на него, будто первый раз увидела.
— Ко мне? Знаешь, Артур… кое-что изменилось… теперь со мной будет жить двенадцатилетняя девочка.
— А кто сказал, что я боюсь детей? Надеюсь, что мисс математика родит и совместного ребенка? — усмехнулся Артур и привлек Зину к себе.
— Мы свободны? — спросила Лера у Семена Арсеньевича, которому они были обязаны своей жизнью.
— Думаю, что да…
Лера взяла под руку Тимофея и вышла из следственного управления.
— Ты же не разговариваешь со мной, — усмехнулся он.
— Я очень меркантильна и боюсь, что запала на одного богатого продюсера, — вздохнула она.
Зинаида, вышедшая с Машей и Артуром, посмотрела на Рафика, которого приехала забирать его мать. Руфь Рамзесовна что-то сердито говорила ему, размахивая руками, а он послушно слушал.
«Их устраивает такая ситуация», — вдруг подумала Зина и, сказав своим спутникам «подождите», подошла к Руфи Рамзесовне и Рафику.
— Ваш сын гениален!
— А ты поздно это поняла! — победоносно улыбнулась она.
— Рафик, с твоей логикой ты мог бы стать Шерлоком Холмсом. Ты мог бы стать потрясающим следователем! — горячо проговорила Зинаида.
— Я сделал это для тебя, а сейчас моя голова снова переключена на научную деятельность, — рассеянно ответил Рафик.
— Еще чего! — фыркнула Руфь Рамзесовна, цепляясь за сына и уводя его от Зины со словами: — Чтобы моему сыну грозила опасность!.. Еще чего! Следователь! Не мешай нам стать Нобелевскими лауреатами!
Зина посмотрела им вслед и поняла одно, что Рафику повезло с приемной мамой, в отличие от одного маленького, озлобившегося на весь свет мальчика. Но ей не хотелось думать об этом, Зину ждала ее семья и ее жизнь.
