— Это значит — пора нам подыскивать скупщика утиля.
— Ну ладно, — проговорил Мак-Карти, — можешь выходить из дела.
— Охотно.
— Буду работать сам, — Эд вернулся к своей пайке.
— А как мы все разделим?
— Не знаю. Придумаем что-нибудь.
— Выкупи мою долю, — предложил Фрэнк.
— И не подумаю.
Фрэнк быстро подсчитал в уме.
— Отдай мне шестьсот долларов.
— Можешь взять половину из всего, что есть.
— Что, и полмотора от станка тоже?
Оба замолчали.
— Вот обойду еще магазина три, — наконец сказал Мак-Карти, — тогда и поговорим. — Опустив защитную маску, он вернулся к обработке латунной запонки.
Фрэнк поднялся с табурета, отыскал упавшую сережку и положил ее в коробку с готовыми изделиями.
— Пойду покурю, — сказал он и вышел на лестницу.
«Все кончено, — мрачно размышлял он, стоя у дома
и раскуривая «Тьен-ла». — И не нужен никакой Оракул, чтобы это понять. Мы проиграли».
И ведь толком не объяснишь, почему так произошло. А может, не стоит бросать это дело? Попытаться в других магазинах — снова и снова. Или даже в других городах. Однако… Что-то здесь не то. Видно, ничего тут не изменишь, сколько ни силься, сколько ни размышляй.
«Хотелось бы понять, почему, — думал он. — Наверное, этого он никогда не узнает.
Что же делать? В чем они ошиблись? А может, они не прочувствовали до конца момента? Не ощутили «дао». Их несло по течению в ложном, гибельном для них направлении. И вот — падение. Распад.
«Инь» взяло верх, а «янь» — отвернулось от них и ушло неведомо куда.
Остается лишь покориться».
Он все еще. стоял у дома, нервно затягиваясь сигаретой с марихуаной, когда к нему подошел неприметный с виду человек средних лет.
— Вы Фринк? Фрэнк Фринк?
— Угадали, — ответил Фрэнк.
Мужчина извлек удостоверение.
— Я из Департамента полиции Сан-Франциско. У меня имеется ордер на ваш арест. — Он уже держал Фринка за руку.
— За что? — спросил Фрэнк.
— По подозрению в мошенничестве. Заявитель — господин Чилдан, владелец магазина «Американские — Художественные Ремесла».
Полицейский повел Фринка по тротуару, затем к ним присоединился еще один, и теперь его конвоировали уже с двух сторон. Они подтолкнули его к припаркованной «тойоте». Надписей «Полиция» на машине Фрэнк не увидел.
«Так вот оно в чем заключается, это веление времени», — подумал Фринк, когда его втолкнули на заднее сиденье, и полицейские сжали его с обеих сторон. Хлопнули двери, и автомобиль, управляемый третьим полицейским, влился в поток машин. — «Ну что за скоты правят нами…» — зло подумал Фрэнк.
— У вас есть адвокат? — спросил его один из полицейских.
— Нет.
— Вы получите их список в комиссариате полиции.
— Спасибо, — сказал Фринк.
— Куда ты девал деньги? — спросил другой полицейский, когда они уже подъезжали к зданию комиссариата полиции на Керни-стрит.
— Потратил, — сказал Фринк.
— Как, все?
Он не ответил.
Один из конвоиров рассмеялся и помотал головой.
Когда его выводили из машины, кто-то из полицейских спросил:
— Фринк — это ваша настоящая фамилия?
Теперь Фрэнку на самом деле стало страшно.
— Финк, — уточнил полицейский. — Ты еврей. — Откуда-то он извлек пухлую обшарпанную папку. — Беженец из Европы.
— Я родился в Нью-Йорке, — возразил Фрэнк.
— Ты бежал от нацистов, — настаивал полицейский. — Знаешь, что это такое?
Фрэнк рванулся от них и побежал через подземную автостоянку. Полицейские закричали, дорогу ему перегородила машина, а потом и другие вооруженные полицейские. Все они улыбались, а один, с наведенным на Фрэнка револьвером, выступил вперед и защелкнул наручники на его запястьях.
Рванув за наручники с такой силой, что они впились в руки чуть ли не до кости, полицейский вернул его туда, откуда он попытался бежать.
— С возвращением в Германию, — сказал один из полицейских, с интересом разглядывая Фрэнка.
— Я американец.
— Нет, ты еврей.
Когда его вели наверх, один из них спросил:
— Его что, здесь судить будут?
— Нет, — последовал ответ. — Мы просто подержим его здесь, пока за ним не явятся из консульства. Они требуют, чтобы он предстал перед германским правосудием.
Конечно, никакого адвоката в комиссариате не оказалось.
Господин Тагоми вот уже двадцать минут неподвижно сидел за рабочим столом, с револьвером, направленным в сторону двери. Господин Бэйнс нервно вышагивал по кабинету. Старый генерал уже успел позвонить в японское посольство в Сан-Франциско, однако поговорить с послом не удалось: барон Келемакуле, как сообщил дежурный чиновник, выехал из города.
Сейчас генерал Тедеки пытался добиться прямой связи с Токио.
— Я поговорю с Военным Советом, — пояснил он Бэйнсу. — Они свяжутся со штабом Императорской армии, дислоцированной поблизости. — Генерал отнюдь не выглядел обеспокоенным.
«Значит, нас освободят самое большее — через несколько часов, — подумал Тагоми. — Скорей всего, это сделает морская пехота с ближайшего авианосца.
Обращение к официальным каналам в случае необходимости — действие весьма надежное с точки зрения конечного результата… но, увы, требует времени. А внизу эти бандиты убивают сейчас беззащитных секретарш и служащих.
Но что я могу сделать?»
— Наверное, есть смысл обратиться к германскому консулу, — сказал Бэйнс.
Тагоми представил, как он вызывает сюда барышню Эфрейкян с магнитофоном и диктует решительный протест герру Райсу.
— Я могу позвонить герру Райсу по параллельному аппарату, — предложил Тагоми.
— Пожалуйста, — сказал Бэйнс.
Не опуская своего антикварного «Кольта», Тагоми нажал кнопку на столе. Сработала резервная линия, смонтированная на случай экстренной необходимости.
Он набрал номер германского консульства.
— Добрый день. С кем я говорю? — услышал он молодой энергичный голос. Мужчина говорил с явным акцентом. Наверняка какой-нибудь младший чин.
— Прошу соединить с его превосходительством герром Райсом. Срочно. Это господин Тагоми, начальник Японской Торговой Миссии, — сказал Тагоми жестким, не терпящим возражения голосом.
— Слушаюсь. Одну минуточку, пожалуйста. — Долгое молчание. Ни звука. Не слышно даже обычного треска. «Да он просто стоит там с трубкой в руках, — догадался Тагоми. — Водит меня за нос. Типично нордическое лукавство».
— Они явно пытаются от меня отделаться, — обратился он к генералу Тедеки, ожидавшему связи у второго аппарата. Господин Бэйнс в это время продолжал расхаживать по кабинету.
Наконец послышался голос служащего:
— Простите за долгое ожидание, господин Тагоми.
— Ничего.
— Консул сейчас на совещании. Однако…
Тагоми положил трубку.
— Мягко говоря, пустая трата времени, — проговорил он, чувствуя, что проиграл. «Куда еще обратиться? «Токкоку» они уже информировали, жандармерию в порту — тоже… Прямой звонок в Берлин? Канцлеру Геббельсу? На базу Императорских военно-воздушных сил в Напа — с просьбой о спасении по воздуху?»
— Позвоню-ка я шефу СД Крайцу фон Мере, — сказал он. — На повышенных тонах, с криком и оскорблениями выражу решительный протест. — Он принялся набирать номер, официально занесенный в список телефонов и фигурировавший там под условным названием «Люфтганза», Аэропорт: Отдел охраны ценных посылок».
— Сейчас низвергнется поток истерических оскорблений.
— Устройте-ка им спектакль получше, — посоветовал, улыбаясь, генерал Тедеки.
— Кто это? — по-немецки проговорили Тагоми прямо в ухо грубым, не терпящим возражений тоном. Однако господин Тагоми не отступил. — Ну-ка, побыстрее, — продолжали требовать на том конце провода.
В ответ Тагоми без каких-либо вступлений принялся орать:
— Я прикажу арестовать и судить всю вашу банду головорезов и кретинов! Вы все там посходили с ума, паршивые белокурые бестии! Это неслыханно! Ты меня понял?! Я — Тагоми, Советник Императора! Даю вам полминуты! Через тридцать секунд я начинаю действовать. Отдаю частям морской пехоты приказ о применении фосфорных зажигательных бомб! Я сотру вас с лица земли, как величайшее оскорбление цивилизации!
Служащий СД на другом конце провода растерянно залепетал:
—…мы ничего не знаем…
— Лжец! — рявкнул Тагоми. — В таком случае — все кончено! — Он с силой швырнул трубку. — Конечно, все это лишь жест, — обратился он к Вэйнсу и генералу. — Но думаю, не повредит. Всегда есть надежда, что даже у СД нервы не выдержат.
Генерал Тедеки уже хотел что-то ответить, когда за дверьми поднялся ужасный шум. Внезапно двери распахнулись.
В проеме стояли два человека, вооруженные пистолетами с глушителями. Они сразу же опознали Бэйнса.
