тяжелые арбузы, примеривались, давили, стучали. Наконец, взяли один, – здоровенный, с придавленным желтым бочком.
– Бувайте, мужики!
– Панки хой!
Попрощавшись, они сели у речки. Арбуз оказался сочным, нежным, сахарным. Здесь же, выкидывая корки, Том случайно увидел в траве едва початую бутылку бренди.
– О! Смотри, Монгол! Возьмем на вечер.
– Харчуют тут годно, алкоголь бесхозный. Можно до пенсии жить, но надо к Индейцу, – добавил Монгол. – Давай адрес.
– А что думаешь? Может, он реально крезанулся?
– Я ничего не думаю. Приедем – увидим.
Том полез в карман, достал конверт… Точнее то, что от него осталось. Это был смятый обмылок спрессованной бумаги со стершимися углами и бледными остатками типографской краски.
Еще не веря, Том снова полез в карман, но, ничего там больше не найдя, развернул конверт. Письмо было на месте, но адрес…
– Ага, вот. Партенит, улица С-сс… Или Р…
– Дай сюда! – Монгол выхватил конверт, разгладил его в руках.
Адрес было не разобрать.
– Джинсы вчера намокли, когда мы в курзал шли, – виновато сказал Том, – вот он отсырел, и вытерся…
– Вот ты дятел! Мои карманы больше, мои карманы шире! И куда теперь? – Монгол поднес конверт к глазам, посмотрел на свет, сплюнул набок.
– Ты сам говорил: пошли быстрее, пошли быстрее! – взвился Том.
Монгол глянул на расстроенного Тома, смягчился.
– Так, ладно. Давай думать, что делать. Кто знает адрес? Кроме Лелика – никто. Винт этот, может, знает, но где его теперь искать? Лелик на даче. Телефона у него нет. Кто к нему может добраться? Может, Серый?!
– А может – ну его, Индейца этого? – сказал Том. – Смотри, как тут живут. Народ неформальский вообще не парится.
– Ты что? Он же барабанщик! – Монгол сказал это с таким благоговением, будто речь шла о Филе Коллинзе или Ниле Пирте.
– Тогда пошли искать почтамт, – вздохнул Том.
В почтамте было прохладно, пахло дубом и сургучом. Они заказали междугородний звонок.
– Вторая кабинка, соединяю! – объявила оператор. В трубке что-то щелкнуло.
– Алло!? Алло!? – к телефону подошла бабушка Серого.
– Передайте Сереже, чтобы срочно съездил к Лелику и взял адрес Индейца.
– Адрес Индейца… Да, хорошо, я все передам Сергею, – ответила бабушка, – какие нынче имена чудные пошли, молодой человек. Только Сережа взял да и на огород уехал.
– А когда будет?
– Денька через три.
– Хорошо. Мы потом перезвоним. Только вы передайте!
– Передам, голубчик! Я уж непременно передам! – ответила бабушка.
Том повесил трубку.
– Что же теперь делать? Пока он приедет, да пока к Лелику отправится. Если вообще найдет его. Этот товарищ может неделю где-то околачиваться, а то и больше.
– Значит, погуляем где-то, сколько нужно, – твердо сказал Монгол, все еще сжимая в руках затертый конверт. – Ты думаешь, мы здесь просто так? Тут, может, вся моя судьба решается. Так что не кисни. У нас три месяца впереди! В Партенит все равно успеем.
– А теперь куда?
– Сейчас решим. – Монгол подошел к газетному киоску и попросил карту. – О! Ну конечно! Поехали в Ласточкино гнездо! Тем более что оно почти рядом.
– А что там? – спросил Том.
– А я откуда знаю? Все туда едут. Там же гнездо это. Замок типа красивый. Мороженого пожрать с важным видом, – я матери обещал. У меня открытка есть, где мать на фоне замка мороженое ест. Пусть будет семейная традиция.
– А у меня фото деда, правда, без мороженого, – засмеялся Том. – Что-то в этом есть. Стабильность какая-то. Верность идеалам.
– Да и куда тут еще ехать? – подвел черту Монгол.
И они зашагали наверх, к трассе, по усыпанной алычой дороге.
– Ягоды разбросали, непорядок, – остановился Том. – Вкусные.
– Ты те, что потверже, в сумку клади. Пригодятся.
– Зажрались тут совсем.
– Э, да вы, мальчики, как с голодного краю! – смеялась торговка из ларька, глазея на них. – Смотрите, пронесет!
– Ну так нам чужого не надо, – отвечал Монгол. – Мы все вернем, чуть попозже.
Они долго голосовали на трассе, но им не везло. Машины пролетали мимо, в упор не замечая двух путников.
– Может, надо было в чистое переодеться? – размышлял Том.
– Ага. В чистом только за бабки повезут, – уверенно отвечал Монгол.
Наконец, у обочины, лихо визжа тормозами, остановился видавший виды желтый «мерседес». За рулем сидел загорелый жилистый старик-кавказец. Испещренное глубокими морщинами, давно небритое лицо совсем не сочеталось с бледно-голубыми, почти детскими глазами. Слегка приплюснутую, похожую на бочонок голову венчал пушок седых волос.
– До Ласточкина подбросите?
– Садитесь, да?
– У нас денег нет.
– Вах, да какие деньги? Поехали, каращо?! – Старик возмущенно открыл ладони и, гостеприимно улыбнувшись им как старым знакомым, распахнул объятия.
– Спасибо вам, – Том прыгнул на переднее сиденье. – Не все такие добрые. Уже почти час стоим, а вы первый остановились.
– Да ти щто? Щито за люди такие пощли? Сумкой по лобовухе, да, сволочей таких, да?! – Он досадливо ударил руками по рулю и вдавил педаль газа.
Машина рванула с места, и они понеслись по дороге, лихо обгоняя идущие впереди легковушки и автобусы. Частокол кустов, кипарисов, разноцветных домиков и пыльных заборов слился в одну сплошную линию, за которой недвижимо и надежно сияло своей бескрайней синевой море.
– Все успеть надо. А то жизнь проходит так бистро… Щащлык скущать не успеешь.
«– Чито-грито, чито ма-аргари-то да», – доносилось из магнитофона.
– Из России? – спросил кавказец.
– Нет, с Украины.
– А я из Грузии, – благоговейно сказал он, будто коснулся драгоценного сосуда.
«Грузин с песней из „Мимино“ – что может быть нелепее?» – заулыбался Том.
– Грузия больщая. Конещно чуть-чуть меньше чем Россия. – Старик швырял машину то влево, то вправо, будто уча непослушного коня. – Горы есть, море есть. Вино есть! Все есть. Мингрелия даже есть!
– Вы мингрел? – Том неотрывно смотрел налево, будто проверяя, на месте ли море.
– Щито ты, обидеть хочешь? – расстроенно ответил старик. – Я кахетинец! Кахетинцы хорощие, добрые. – Он гордо взметнул вверх руку. – Не то что мингрелы. Мингрелы – хитрые, злые. Берия, например. Но я не антисемит. Я всех люблю. Евреев даже тоже немножько люблю. Но я вам скажу, евреи – это как дети по сравнению с армянами. Вы думаете, Ной просто так к Арарату пристал? Армяне ему такую скидку дали, он просто не смог отказаться. А зачем? Чтобы все потом про Арарат из Библии знали. А кто теперь про Казбек знает?
– Я знаю. Папиросы.
– Вот именно! – удрученно сказал дед. – Папиросы какие-то.
– Там же вроде все, кроме Ноя, потопли. Откуда армянам быть? – осторожно спросил Том.
– Вай, зачем так говорищь, если не знаещь? Ну дождик пощел, ну что армяне народ глюпый, не могли себе на Арарат свой тихонько залезть, и отсидеться? Сидищь високо,
