Князя в основном интересовало три вопроса. Бумаги Щербинина, Седой и Ельчанинов. Моя личная жизнь за последние несколько дней стала достоянием гласности, и я к этому почти притерпелась.
— Такое обращение с женщиной — позор для мужчины!не на шутку разбушевался Князь, когда я рассказала о том, как меня пригласили на встречу с Седым.
Я даже рот открыла от удивления. Мне всегда казалось, что именно люди южных национальностей называют женщину «сосудом греха» и соответственно к ней относятся.
Видимо, я ошибалась.
Хотя наша беседа (очередной допрос) носила достаточно светский характер, мне хотелось побыстрее ее закончить. Впрочем, меня и не задерживали. Когда Князь исчерпал свои вопросы, а я — ответы, меня цветисто поблагодарили за потраченное на это рандеву время.
Мои ноги буквально вынесли меня сначала из комнаты, а потом и из шашлычной. Не разбирая дороги, я бросилась к выходу с рынка. Мне было уже ни до чего. Какие продукты?! Какие покупки?!
Как слепая, наталкиваясь на людей и не обращая внимания на ругань,обрушивавшуюся на мою голову, я так рванула...
Перед моими глазами уже маячили высокие ворота, но тут на плечо легла тяжелая ладонь...
— Ксюша...
Я быстро согнула руку в локте и подняла ее, защищая голову.
— Да ты что?! — воскликнул Илья, отводя мою руку.
Если все будет так и дальше, я стану шизофреничкой с устойчивой манией преследования!
Вот и сейчас мне бы на шею к нему кинуться, а я отступила:
— Ты откуда взялся?
— За покупками ходил, — что-то уж больно поспешно ответил Ельчанинов.
-Где?
— Что где?
— Покупки, где?! Что ты мне голову морочишь? Отвечай, что ты здесь делаешь. — Я перла, как танк, и орала так, что люди начали оборачиваться. Мои сомнения, опасения и подозрения вспыхнули с новой силой.
— Давай отойдем. У меня машина за углом, там и поговорим, — спокойно предложил Илья.
Гордо задрав голову, я проследовала за ним в автомобиль.
Едва за нами закрылись дверцы, пришлось ехидно поинтересоваться:
— В этой тачке можно что-нибудь разбить?
— Зачем? — опешил Ельчанинов.
— А затем! Если ты немедленно не скажешь, что делал на рынке, я устрою такой скандал с битьем стекол!..
— Не надо...
— Надо, Илюшенька, надо... — нежно проворковала я.
Мое воинственное настроение произвело на парня удручающее впечатление. Он отвернулся и выдавил из себя:
— Я за тобой следил. Охранял.
— Очень хорошо, — обычным своим тоном проговорила я, чем безмерно удивила Илью. От неожиданности он даже рот открыл. — Значит, ты в курсе, что я была в шашлычной.
— Да. Когда ты выходила, чуть на меня не налетела. Потом я никак не мог тебя догнать... Ты у Князя была?
Мои глазоньки буквально от удивления полезли на лоб.
— Почему ты его Князем называешь, это же я придумала.
— Ксюша, — устало вздохнул Ельчанинов. — Он самый настоящий, всамделишний князь. Ну может, не князь, но уж точно потомок древнего царского рода... С их генеалогией и геральдикой сам черт ногу свернет... Вот для простоты его все Князем и зовут. Что он хотел от тебя?
— То же, что и остальные, — отмахнулась я. — Что мне говорил Щербинин, о чем спрашивал Седой, о бумагах... И все очень интересуются тобой!
— Ну и что? — пожал плечами Илья. — Я не последний человек в этом городе. Меня многие знают.
Я немножко подумала.
— Илья Владимирович, знаете что? Мне все это надоело. Вам не кажется, что для простой женщины с не самой уравновешенной нервной системой всего этого уже многовато. Труп Щербинина, Седой, его дочура, Князь, бумажки какие-то, гексоген...
— Да не гексоген!
— Один черт!
— Ты еще шантажиста забыла, а он может позвонить...
— Ничего! Ему нужно — перезвонит! Ты мне зубы не заговаривай! — Я все больше входила в раж. Очень уж вовремя появился господин Ельчанинов... — Я больше не могу, не выдержу!
— Поживи у меня в Желудеве. Там охрана, мои ребята рядом...
Я не дослушала его лестное предложение.
— Нет, Илья. Не делай вид, что ты глупее, чем на самом деле. У тебя не получается. Ты знаешь, чего я хочу!
— Ксюшенька, ласточка, солнышко... Милая моя, не нужно тебе этого знать! — Голос Ельчанинова звучал умоляюще. Но остановить меня уже было невозможно.
— Как ты, сильный, умный мужик, не понимаешь?! Я уже домой боюсь возвращаться! И не надо меня уговаривать пересидеть в Желудеве! Я просто хочу все знать! И я знаю, что ты знаешь!
Ельчанинов завел мотор, развернул машину и, ни слова не говоря, повел ее в направлении моего дома.
— Ну что ты молчишь?! — через несколько минут, не выдержав, я взвыла.
— Откуда ты можешь знать, что я знаю, чего я не знаю? — сухо процедил сквозь зубы Илья.
Вопрос был настолько простой и логичный, что я на мгновение заткнулась.
— Я чувствую, — неопределенно сказала я, понимая, что никакой это не аргумент. Но что делать, если я действительно чувствую, что господин Ельчанинов осведомлен обо всем гораздо лучше меня. Оснований для такого вывода у меня не было (если, конечно, не считать, что все городские бандюки, с которыми мне довелось свести знакомство, очень им интересовались), но...
Некоторое время Ельчанинов молча вел машину, потом отозвался:
— Мне казалось, что я тебе нравлюсь. Что ты чувствуешь ко мне... А вон как обернулось. Не то вы чувствуете, Оксана Сергеевна.
— Не смей меня так называть, — тихо пробормотала я, готовая разрыдаться. Ну что ты будешь делать!
— Посиди, я быстро.
Илья остановил машину возле большого супермаркета и исчез в его недрах. Минут через двадцать он появился в дверях с пакетами, набитыми всякой всячиной.
До моего дома мы доехали в полном молчании. Несколько въедливых старушек-соседок, сидевших на лавочке возле подъезда, ласково раскланялись со мной. Вот ведь, старые кошелки! Даже хмарь небесная их не смущает. Допрос с пристрастием мне обеспечен.
Ельчанинов как ни в чем не бывало поднялся со мной в квартиру. С удивлением я обнаружила, что пакеты предназначены мне.
— Чаем напоишь? — спросил Илья таким тоном, словно хотел добавить «на прощанье».
— Знаешь... — осторожно начала я, сама не зная, о чем собираюсь говорить. То ли извиняться, то ли упрашивать, то ли объяснять.
Слава богу, меня прервал телефонный звонок. Даже если это звонил шантажист, мне уже ничего не страшно, лишь бы избежать объяснения с Ельчаниновым.
— Привет, моя корова!
— Здравствуй, урод. Вот только не надо оскорблять...
В трубке противно захихикали.
— А как еще назвать человека, которого доишь?!
— Чего надо? — Шантажист меня уже не раздражал, и хамила я просто так. В правилах хорошего тона не сказано, как разговаривать с тем, кто тебе предъявляет нелепые требования.
— Про документик помнишь? — не то прохрипела, не то закашлялась трубка.
— А где моя куртка? — не удержавшись, съехидничала я. На том конце провода озадачились и немного помолчал и, а потом разразились изысканной бранью:
— Ты чего, сдвинулась?! Может, мне ее к телефону позвать!
— Слушай, урод. Давай рассуждать логично. Что ментам даст моя куртка? Ничего! Она совершенно новая, в карманах пусто, я проверяла. Отпечатки пальцев? Не смешите мои тапочки! Скажу, что в магазине ее рассматривала, но цвет не понравился. Что еще? Вроде все! Зачем мне тебе платить?
— Ты чо, лахудра, со страху осмелела? — наконец пришел в себя от моей наглости шантажист. — Куртка —фигня! А вот то, что ты убийцу знаешь и молчишь...
— Да никого я не знаю! Ничего я не видела! — орала я в трубку, усиленно делая вид, что впала в истерику.
— До завтра, сука, — удовлетворенно хихикнули и повесили трубку.
Ельчанинов, прослушав весь разговор по громкой связи (его аппарат и этот фокус мог провернуть), восхищенно воззрился на меня..
— Нет слов! Ты просто молодец, классно все разыграла!
«Мой дом — моя крепость», — подумала я, когда за Ильей захлопнулась входная дверь.
В чем в чем, а в этом чопорные британцы определенно правы. Совершенно не нужно окружающему миру быть в курсе моих более чем странных и запутанных дел. Мне бы самой разобраться... ну хоть чуточку...
Вот бы сейчас рвануть в Сочи! К морю! |
С этим городом у меня связаны самые приятные воспоминания. Я ни разу не была там в сезон, летом. Даже при социализме путевку на летний период достать было невозможно, приходилось отдыхать осенью или весной. Ехать же дикарем — никаких денег не хватит. Именно поэтому в курортную Мекку Советского Союза я совершала паломничество в марте и в апреле. И ничуточки об этом не жалею. В море покупаться не удалось, но загореть загорела. Но это не главное.
Нигде на земле так пленительно не пахнет, как весной на юге; В средней полосе еще зима. Холодно, сыро, противно. А там... Там ароматы свежей зелени и ярких цветов смешиваются с запахом моря, дымком жаровен с сочными шашлыками и истекающими жиром бройлерами. Хо-чу-в-Со-чи!!!
