*
16 марта 1850 г. после длительных страданий в возрасте 75 лет скончалась мать Пирогова – Елизавета Ивановна. Последние слова, которые он услышал из уст матери, были: «Верно, я страшная грешница, сынок, что так долго мучаюсь перед смертью».
Нет, не грешницей была мать Пирогова. Ей оказалось по силам стоически вынести смерть своих детей и мужа, несправедливо обрушившуюся на их семью нищету, и она смогла на последние гроши дать возможность своему младшему сыну Николеньке получить образование; он же сполна оправдал все ее труды и заботы.
Елизавета Ивановна была похоронена 19 марта 1850 г. на Смоленском кладбище Петербурга[95]. Могила ее утрачена, так же как и могила няни А. С. Пушкина – Арины Родионовны. Однако у входа в это кладбище имеется мемориальная доска в память о замечательной крепостной женщине, оставившей заметный след в жизни поэта. Мать Пирогова Елизавета Ивановна подарила России великого хирурга, и она, кто с этим не согласится, также заслужила быть отмеченной мемориальным знаком на этом старинном петербургском месте усопших.
* * *
7 июня 1850 г. был заключен брак Николая Ивановича Пирогова с Александрой Антоновной Бистром. Лето они провели в любимом месте Пирогова – в Ревеле на Балтийском взморье.
В лице Александры Антоновны Пирогов нашел верного друга. Она смогла по-настоящему понять жизнь своего мужа – великого врача-хирурга и великого труженика.
Общих детей у них не было. Может быть, Пирогов опасался, что его сыновья станут пасынками. Однако со стороны Александры Антоновны его дети получили в полной мере недостающую им материнскую ласку. Она заботливо воспитывала мальчиков и была им не мачехой, а матерью, так дети Пирогова ее и называли. Старший сын Николай стал впоследствии талантливым физиком[96]. Он подавал очень большие надежды, но, к сожалению, рано умер. Младший Владимир был историком, однако заметных научных следов после себя не оставил. Владимир Николаевич ушел из жизни в 1914 г.
Клинические приоритеты Н. И. Пирогова
В январе 1854 г. в Лейпциге был произведен выпуск сборника «Клиническая хирургия» на немецком языке, куда поместили четыре клинические монографии Пирогова. В их числе были две его известные работы: «Налепная алебастровая повязка» и «Костнопластическое удлинение костей голени», которые в том же году были изданы и в Петербурге на русском языке[97].
Полное название первой – «Налепная алебастровая повязка в лечении простых и сложных переломов и для транспорта раненых на поле сражения».
Во введении к ней Пирогов пишет: «Ничего не может быть проще и дешевле для военной госпитальной практики налепной алебастровой повязки, наложенной по моему способу». Она к тому же дешевая, и Пирогов, практичный человек, приводит ее цену: «Весь материал состоит из алебастра, которого пуд стоит 60 коп. серебром… Повязка для перелома бедра обходится не более 8 коп., для голени 5 коп.» [116].
Еще находясь на Кавказе во время военной командировки, Н. И. Пирогов, наблюдая большое количество раненых с огнестрельными переломами конечностей, вынужден был признать, что одной из главных причин смертности раненых является ампутация. Применяя крахмальную повязку бельгийца Сетэна, он стремился сохранить обреченную конечность, отказываясь от ранней ампутации. Однако применение крахмальной повязки в боевых условиях показало, что она далека от совершенства и имеет много недостатков – долго накладывается, медленно засыхает, легко ломается, размокает под дождем и т. д.
В «Началах общей военно-полевой хирургии» Н. И. Пирогов писал: «Почти за полтора года до осады Севастополя я в первый раз увидел у одного скульптора действие гипсового раствора на полотно. Я догадался, что его можно применить в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный».
Этим «одним скульптором» был Николай Александрович Степанов[98]. Пирогов бывал неоднократно в мастерской скульптора, который сделал его портрет.
Гипсовая повязка была впервые введена Пироговым в военно-госпитальную в 1852 г. и в военно-полевую практику в 1854 г.
В зарубежной литературе появление гипсовой повязки связывают с именем голландского врача Матисена, опубликовавшего материал о ней в 1852 г., а роль Пирогова ограничивают только тем, что он применил ее в военно-полевых условиях. Однако повязка Матисена была неудобной и не нашла сторонников даже на родине автора. Бельгийское общество врачебных и естественных наук на своем заседании, состоявшемся 6 декабря 1852 г., дало отрицательную оценку повязке Матисена [117].
Весь огромный опыт Пирогова лечения закрытых и открытых переломов конечностей самостоятельно привел его, независимо от Матисена, к гипсовой повязке. Случайный эпизод в мастерской скульптора Степанова, который привел Пирогова к открытию и его реализации, стал лишь тем знаменитым «яблоком, упавшим на голову».
Гипсовая повязка была подробно и обстоятельно разработана Пироговым для всех сегментов верхних и нижних конечностей. Она стала обязательной составной частью сберегательного лечения закрытых и открытых огнестрельных переломов конечностей, в решении которых Пирогов подходил с анатомо-физиологических позиций.
В дальнейшем она получила широкое применение, в том числе на полях сражений, и Николай Иванович мог в этом убедиться во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
А впереди были войны и войны, в том числе Первая и Вторая мировые, где гипсовая повязка спасала жизнь и здоровье миллионам людей. И это является лучшим свидетельством полного торжества идей Н. И. Пирогова. В наши дни гипсовая повязка и ее модификации имеют широкое применение в практике и продолжают оставаться основным методом лечения переломов конечностей.
Вторая работа Пирогова «Костнопластическое удлинение костей голени при вылущивании стопы» относится «…к числу выдающихся произведений, сыгравших большую роль в развитии отечественной хирургии. Она положила начало совершенно новому, ранее не существовавшему разделу практической хирургии – костнопластическому» – так характеризует ее комментатор этого труда профессор Н. П. Бисенков [118].
До появления этой работы Пирогова наиболее распространенным методом оперативных вмешательств на конечностях при травмах с повреждением костей и суставов являлась ампутация.
На этом фоне 30 мая 1852 г. в госпитальной хирургической клинике Медико-хирургической академии впервые в мире была произведена операция костнопластического удлинения костей голени при вылущивании стопы. При этом производилось соединение оставшейся части пяточной кости с костями голени, что давало возможность им срастись и получить опорную культю, требующую минимального протезирования. Эту операцию, разработанную Пироговым в эксперименте и на трупах, проводил в его присутствии доктор М. А. Фаворский[99].
Операция, предложенная Пироговым, выгодно отличала ее от ранее описанных операций Сайма, Ру и Бодена, устраняя присущие им недостатки.
Подчеркивая преимущества предложенной им костнопластической операции, Пирогов мог с полным основанием сказать: «Моей операции нечего бояться соперничества. Ее достоинства не в способе ампутации, а в остеопластике. Важен принцип, доказанный ею несомненно, что кусок одной кости, находясь в соединении с мягкими частями, прирастает к другой и служит к удлинению и к отправлению члена»
