Настоящая эпидемия обрушилась на Россию в 1830–1831 гг. В эти годы она пришла с Запада, во время русско-польской войны. Эта эпидемия известна «холерным бунтом» в Петербурге, в подавлении которого принял личное участие император Николай I, а также знаменитой «Болдинской осенью» Пушкина, когда поэт из-за холерного карантина оставался в нижегородском селе и не мог выехать в Петербург. Тогда Пирогов, работая в Дерпте, уже имел дело с холерными больными, вскрывал холерные трупы и получал свои первые наблюдения.
Пренебрегая угрозой заражения этим остроинфекционным заболеванием, Николай Иванович – как истинный ученый – страстно желает познать сущность патологии холерного процесса, чтобы предложить, насколько возможно, правильно организованное лечение смертельно опасной болезни. Работая в буквальном смысле на износ, Пирогов в течение 6 недель 1848 г. сделал до 800 вскрытий умерших от холеры[79]. В 1849 г. состоялся выпуск французского издания монографии и атласа «Патологическая анатомия азиатской холеры»[80], а в следующем, 1850 г. выходит их русское издание.
Пирогов был чрезвычайно наблюдательным врачом. Точность его клинических наблюдений у постели больного нашла свое отражение в описании им патолого-анатомических изменений, найденных при анатомировании умерших. Они были не только подробными, но отличались красочностью. Например, пораженные холерным процессом ворсинки слизистой оболочки кишки он сравнивал с «отцветшими головками одуванчиков».
Описание Пироговым внешнего вида желудка, тонкого и толстого кишечника, брюшины, бесспорно, является классическим. Он рассматривал кишечный канал как главное место холерного процесса, где имеется «особенное сродство между слизистой тканью кишок и загадочным иксом болезнетворного начала холеры». Однако состояние науки того периода, в котором производились исследования Пирогова, не позволили еще составить обоснованное «предположение о сущности этого начала и о том, каким путем оно вводится в организм: заражает ли первоначально кровь или поражает нервную систему».
Между тем Пирогов четко представлял, что в развитии холеры имеется определенная «холерная миазма», т. е. определенное начало, которое возбуждает это заболевание и оказывает поражающее воздействие не только на желудочно-кишечный тракт, но и на нервную систему больных. Полагая существование «холерной миазмы», он считал, что «если болезнетворная причина может оказывать свое действие на капиллярную сосудистую стенку, то она в то же время может и должна действовать и на периферическую и центральную нервную систему». Здесь мы видим прогрессивные представления Пирогова, характерные для передовых представителей русской медицины, учитывающих значение нервной системы в развитии патологического процесса.
Скрупулезно изучая патологическую анатомию холеры, Пирогов убедился, что в патогенезе течения ее алгидного периода, когда развивается предельное обезвоживание больного, лежит повышенная проницаемость кишечной стенки, приводящая к катастрофической потере больными жидкости. «Итак, – пишет Пирогов, – я считаю, в большей части случаев эпидемической холеры самым существенным и характеристическим [является] поражение слизистой оболочки кишечного канала, обнаруживающееся стазом крови в сосудистых стенках этого органа, процессом увеличенного просачивания, измененной иннервацией слизистой ткани и различными анатомико-патологическими ее изменениями»[81].
Такой взгляд Пирогова на холерный процесс основан не только на анатомо-патологических исследованиях, но и на особенностях клинического развития болезни, наблюдаемых при жизни больных, а также на опыте применения лекарственных препаратов в ее начале. Этот подход позволил Пирогову рекомендовать при лечении больных в начальном периоде заболевания холерой известные в то время средства, направленные на уничтожение стаза в кишечном канале, что нередко приводило к благополучному исходу этой болезни. Именно поэтому Пирогов писал, что он не считал бы свой труд благородным, «если бы он не способствовал самому главному – терапии заболевания».
Описываемая эпидемия холеры сопровождалась большими жертвами. Одной из них стал и старший брат Николая Ивановича – Петр Иванович Пирогов, который умер в декабре 1849 г.
Анатомический шедевр – атлас «Топографическая анатомия распилов через замороженное тело человека»
Одной из самых знаменитых, а может быть, самых значительных работ Николая Ивановича Пирогова является его атлас топографической анатомии распилов, произведенных на замороженных трупах. Работа над ним была начата в 1849 г. и продолжалась почти десять лет. Она продолжалась и тогда, когда Пирогов был командирован на Крымскую войну, и после его ухода из академии. Работа над текстом к атласу распилов была завершена только в 1859 г. В это время Пирогов (после ухода из академии в 1856 г.) уже работал в должности попечителя учебных округов – сначала Одесского, а затем Киевского.
Нельзя не заметить, что, приступая к новой грандиозной работе, Пирогов, по существу, еще не мог «остыть» от только что завершенной работы над атласом, посвященным патологии холеры. Такая неутомимость не может не поражать.
А начинался этот новый творческий этап в жизни Николая Ивановича при таких обстоятельствах. В январе 1849 г. последовало Высочайшее повеление отпустить из Кабинета Его Величества оставшиеся после прекращения издания анатомических таблиц профессора И. В. Буяльского 857 руб. 43 коп., а всего 9323 руб. 98 коп. для продолжения издания анатомико-хирургических таблиц «Прикладной анатомии» профессора Пирогова[82]. Однако к этому времени у него созрела новая идея. Появление ее в различных литературных источниках, посвященных жизни Пирогова, описывается приблизительно одинаково. Однажды зимой, проезжая по Сенной площади, где находился популярный петербургский рынок, тот самый, где усмирял холерный бунт Николай I, Пирогов обратил внимание на разрубленные замороженные мясные туши. Очевидно, они были заготовлены хорошим острым топором, так как четко были видны срезы анатомических структур. Их вид произвел на Николая Ивановича большое впечатление, и у него возникла мысль воспользоваться методом заморозки трупов и последующих разрезов для получения изображения топографических отношений анатомических структур тела человека. При этом появлялась возможность сохранить естественные отношения органов, так как при обычном анатомировании они неизбежно искажались.
Пирогов немедленно произвел пробные исследования в Анатомическом институте. Своей идеей и первыми результатами этой работы он поделился в тесном кругу близких коллег, входящих в его научный кружок (Пироговский ферейн), и, как всегда, не откладывая, тотчас же приступил к работе.
Основной замысел своего труда и его цель Пирогов изложил в объяснительной записке, где писал: «Автор топографической анатомии разрезов человеческого тела сделал себе задачей исследование нормального и патологического положения органов и частей тела человека посредством разрезов, проведенных в трех главных направлениях (поперечном, продольном и передне-заднем) через все области».
Для этой цели трупы в течение трех дней замораживались до каменной плотности. Распилы производились специальной фурнирной пилой, которая была сделана механиком Профетом на личные средства Пирогова. Она занимала в госпитале целую комнату недалеко от Анатомического института[83]. Пила позволяла делать при распиле пластины тканей не толще трех линий[84]. Интересен был и прием зарисовки произведенного распила. Для этого употреблялось расчерченное на квадраты стекло, которым покрывалась распиленная пластинка, предварительно вытертая в холодной комнате губкою, намоченной в горячей воде, отчего пластинка тотчас же покрывалась
