Долго плакала девушка, а легче ей не становилось. Полярная ночь по-прежнему смотрелась в окно, на этот раз уже далекими, перемигивающимися звездами.
14
После уроков Оля обежала весь поселок, особо задержалась в семьях комсомольцев-охотников, подробно выспрашивая, как одевают их, как собирают на охоту, даже как кормят.
Жена Рультына, молоденькая, кокетливо разнаряженная в бусы, серьги, браслеты, долго и терпеливо отвечала на вопросы Оли, потом обиженно надула пухлые губки и сказала:
— Ты что, думаешь, что у Рультына такая плохая жена, что и еду не может ему приготовить?
— Не обижайся, Айнэ, — мягко попросила Ольга. — Я комсорг и поэтому должна о своих комсомольцах заботиться, они фронтовое задание выполняют.
В яранге Иляя учительница задержалась недолго. Узнав, что Тэюнэ ушла к капканам, Оля укоризненно посмотрела на хозяина, приложила руку к его лбу и вполне авторитетно, с сознанием, что она здесь считается признанным доктором, сказала:
— Ты, Иляй, был здоров еще три дня назад. Я это по голове твоей чувствую. Принимайся за охоту. А то, смотри, как бы Тэюнэ не обогнала тебя на охоте, посмешищем на весь район станешь.
— Не обгонит, — обиженно насупился Иляй. — Вот подождите, как встану на ноги, тогда не только всех янрайцев, но и всех илирнэйцев обгоню, — не очень уверенно погрозился он.
— Ого! — воскликнула Оля. — Сейчас же по всем домам и ярангам слова твои передам.
— Зачем? Не надо! — испуганно встрепенулся Иляй.
— Передам, передам! Потом только попробуй плохо охотиться! — уже с улицы кричала Оля.
К вечеру поднялась пурга. Солнцева снова побежала в ярангу Иляя. Узнав, что Тэюнэ еще не вернулась домой, Оля забеспокоилась и строго наказала, чтобы Иляй немедленно пришел к ней, как только Тэюнэ вернется с охоты.
— Расскажешь, какая у нее была сегодня удача.
— Ладно. Хоть я и больной еще, но приду, — хмуро, пообещал Иляй.
Долго ждал он Тэюнэ, ворочаясь с боку на бок. Совесть мучила его.
«Неужели я такой плохой человек? Жена где-то в пурге сейчас бредет, а я вот тут, как слабая женщина, в пологе валяюсь. Нельзя так дальше жить. Раньше, лет девять назад, еще не было сильно заметно для других, что я такой жизнью живу. А сейчас я на нерпу похож, которая вылезла на чистое ледяное поле на солнце греться. Далеко такую нерпу видно, всем видно… Ай, жалко Тэюнэ, сильно жалко. Быть может, пойти поискать ее? Но кто мне сейчас даст упряжку?»
А Тэюнэ в это время пробивалась сквозь пургу домой. Ветер дул ей в спину. Тэюнэ шла наугад. Порой она спотыкалась, падала и снова двигалась дальше.
Путь для Тэюнэ казался бесконечно долгим. Дрожали от усталости ноги, нестерпимо хотелось пить. Она снимала рукавицу, брала в рот снег. На плечах у нее был песец. С каждым шагом песец казался все тяжелее. Тэюнэ готова была сбросить ношу со спины, но крепилась: ей очень хотелось швырнуть этого песца под ноги мужа, чтобы тот покраснел от стыда, чтобы подняли его на смех все охотники в поселке. Никогда еще муж не казался ей таким постылым, как сейчас.
И вдруг в снежной мгле что-то задело за ногу.
«Нарта!» — мелькнуло в голове Тэюнэ. От страха, что нарта проходит мимо, перехватило голос.
— Э-ге-гей! — наконец закричала она, громко, до боли напрягая горло. А вздыбленный снег по-прежнему валил ее с ног, захватывал дыхание, то прижимал огромной тяжестью книзу, то вдруг как бы подымал вверх.
Рванувшись в отчаянии куда-то наугад, Тэюнэ снова закричала и тут же почувствовала, что ее кто-то ухватил за плечи. Она вздрогнула от неожиданности и послушно пошла рядом с человеком, который, как ей казалось, должен был повести ее к нарте.
Так оно и вышло. Человек посадил ее на нарту. Тэюнэ прижалась к спине своего спасителя, не зная и не думая, кто он такой и куда едет.
Тэюнэ клонило ко сну. Переваливая через сугробы, нарта в любую минуту могла перевернуться, но ловкий и неутомимый каюр вовремя поддерживал ее.
Находясь без движения, Тэюнэ сильно продрогла. Сон и холод сковывали ее сознание.
«Надо встать… пробежаться», — думала она, не в силах сделать малейшего движения. Нарта остановилась. Тэюнэ попыталась осмотреться, но кругом была лишь косматая, бушующая тьма.
Человек взял Тэюнэ за руки и повел за собой. Затекшие ноги плохо слушались Тэюнэ. Человек заботливо поддерживал ее сильными руками.
Через несколько минут Тэюнэ очутилась в каком-то затишье. Не валил с ног ветер, не хлестало снегом в лицо. Захотелось, не сходя с места, повалиться на землю и уснуть. Но тут отворилась дверь, и Тэюнэ увидела освещенную, теплую, уютную комнату. Тэюнэ, как во сне, перешагнула порог и замерла, пораженная: она узнала дом Гэмаля.
«Что это? Может, я замерзаю?» — с испугом оглянулась она вокруг.
— Раздевайтесь, скорее раздевайтесь, — донесся до ее слуха голос матери Гэмаля. Тэюнэ быстро повернулась в сторону человека, который нашел ее в пурге.
— Гэмаль! — тихо воскликнула она. — Так это был ты?
Гэмаль снял малахай и радостно сверкнул своей белозубой улыбкой.
— Да, я, — ответил он, снимая со спины Тэюнэ песца. — Ехал с самой дальней охотничьей избушки и вот тебя нашел.
Гэмаль не сознался, что выехал специально на поиски Тэюнэ.
— Раздевайся, сейчас чайку попьем, — ласково обратилась к Тэюнэ мать Гэмаля.
— Нет, нет! — испуганно замахала руками Тэюнэ, хотя раздеться и остаться в этом чистом, уютном доме навсегда казалось ей ни с чем не сравнимым счастьем. Гэмаль укоризненно посмотрел на нее и, тяжело вздохнув, сказал, снова надевая на голову свой огромный волчий малахай:
— Ну что ж, идем, я отвезу тебя к Иляю.
— К Иляю не надо! Нет, нет! — снова замахала руками Тэюнэ. — Вези меня к Оле, сейчас же вези.
В разогретое, размякшее лицо снова безжалостно хлестнуло снегом. Тэюнэ закрыла лицо рукавицами, уселась на нарту. Собаки тронулись. Удаляясь от дома Гэмаля, Тэюнэ чувствовала, что внутри у нее что-то обрывается.
«Почему я не осталась там! Надо было остаться, — думала она. — Я бы согрелась, поела и там же легла бы спать. А что, если вернуться?! Он не удивится, поймет. Он тоже любит меня, сильно любит! И тогда мы уже навсегда остались бы вместе…»
Сердце Тэюнэ билось необыкновенно часто. Дыхание захватывало. Тэюнэ уже дотронулась рукой до плеча Гэмаля, чтобы крикнуть ему на ухо: «Поворачивай назад!» Но нарта остановилась, и Гэмаль прокричал ей в самое лицо, пытаясь пересилить шум пурги:
— Школа! Идем к Оле!
«А что, если сказать, чтобы он повернул нарту назад? — Сердце у Тэюнэ упало. Несколько секунд она отчаянно боролась с собой. — Нет. Нельзя назад! Надо к Оле!»
Солнцева обрадовалась, захлопотала около Тэюнэ.
— Сейчас, сейчас согреешься… Сейчас чайку вскипячу. Я так ждала тебя! Раздевайся. Вон там мой теплый халат висит. Да что же это я… Не вставай, сама подам!
Тэюнэ, опустошенная еще не закончившейся душевной борьбой, неподвижно сидела на стуле.
15
Гулко трескалась от мороза земля. Трещали скалы, лед на реках и озерах. Декабрьские морозы доходили до пятидесяти градусов. Утренние сумерки сразу сменялись вечерними, и снова наступала тьма. Полярная ночь стояла над окоченевшей землей. Луна заменяла людям солнце.
Холодная, надменная, она не покидала неба круглые сутки, словно упиваясь своей безграничной властью. Иногда по небу метались легкие, как дыхание, всполохи северного сияния. Внизу, по бескрайным просторам тундры и скованного льдами моря, тянулись, шипя и извиваясь, бесконечные ленты поземки. А сверху, из далекого звездного мира, сыпался и сыпался мельчайший порошок изморози, невидимый, но раскаленный, как опилки железа.
Коченея от стужи, янрайцы пробивали пешнями лунки на реке, протягивали подо льдом сети.
Трудный был подледный лов рыбы в эти жгучие морозы, но колхозникам нужно было много свежей рыбы. С появлением мышей песец стал очень привередлив. Пока он еще охотно шел на свежую рыбу, реже — на свежую нерпу, на все остальные приманки не хотел и смотреть. А план и фронтовое задание нужно было выполнить во что бы то ни стало.
Стучат пешни, со звоном отскакивая ото льда, словно это не лед, а твердейшая сталь.
В руках Гэмаля самая тяжелая пешня. Он с силой врубается в лед, чуть оскалив свои крепкие зубы. Мелкие ледяшки брызгами разлетаются во все стороны. Айгинто оглядывается на Гэмаля и с еще большей энергией продолжает орудовать пешней. Не обращая внимания на нестерпимую боль в усталых плечах, он думает о том, что его колхоз отстал от илирнэйского колхоза на целых сорок песцов.
«Надо их догнать, — думает Айгинто. — Время еще есть, но торопиться все равно надо. Вот наловим сегодня рыбы, поставим новые приманки, и тогда за несколько дней можно будет догнать илирнэйцев. Вчера на свежую рыбу попало восемь песцов. Если илирнэйцы до сих пор только на нерпу ловят песцов, то возможно, что они далеко позади останутся…»
