Затем долго любовался блестевшей на солнце зажигалкой, прикурил и пустил ее по кругу. Несколько раз затянувшись, глотнул из бутылки и что-то с жаром начал говорить.
Эта группка заинтересовала майора. Он указал на нее Николаю Митрофановичу.
— Не они?
— Как будто нет, — произнес тот неуверенно. — Но чем-то похожи.
— Давайте полежим, послушаем.
Они улеглись на песок неподалеку от картежников. Один из игроков поднял бутылку, посмотрел сквозь стекло на солнце и, убедившись, что она пустая, размахнувшись, бросил в реку. Потом подтянул к себе клетчатую спортивную сумку, достал вторую, точно такую же. Длинным, с хищным лезвием ножом срезал пластмассовый колпачок, отпил несколько глотков и опять пустил бутылку по кругу.
Блондин потянулся было к бутылке, потом раздумал, рывком выдернул джинсы из-под парня и бросил ему в лицо:
— Гони деньги за трюзера! Два месяца жду. Вот сдеру их с тебя, и потопаешь отсюда голым.
Второй что-то виновато отвечал. Видно, оправдывался, а блондин все более распалялся.
— Что они не поделили, из-за чего спор? — спросил шофер.
— Штаны делят, — усмехнулся Афанасьев. — Трюзера — это по-ихнему штаны, дорогой Митрофанович. Мои ребята недавно прихватили одного «деятеля», он этими самыми трюзерами торговал. Сейчас, брат, у стиляг портки чуть ли не в культ возведены. Вот индийские джинсы в магазине восемь рублей стоят. Но уважающий себя модник такие джинсы и бесплатно не желает. Нужно, чтобы они были сшиты фирмой «Леви стар» или «Блю доллар» и упакованы в запечатанный целлофановый пакет, тогда за них и двухсот не жалко. Но запечатанный пакет еще не гарантия от подделки. Нужно, чтобы на джинсах был «лейбл» — фирменная этикетка. Она вшивается под пояс где-нибудь сзади и цветным украшением торчит наружу. Но и этикетка может не спасти от подделки. Фирменными должны быть пуговицы. Они на ширинке сверху как украшение пришиваются.
— И где же эти молокососы берут такие деньги?
— Главным образом у добреньких родителей. А если родители не дают, то всячески изворачиваются, случается, даже воруют ради этого.
— Мой-то в восьмирублевых ходит, — радостно сказал шофер. — Правда, отыскал где-то старые сапоги, отрезал голенища, выкроил из них два кленовых листа и пришил на задницу да еще на каждую коленку по заплате. Ну ладно бы дыры были, а то просто так. Говорит, модно.
— Отстал он от моды. Но хорошо, что хоть двухсотрублевые не просит.
— Я ему попрошу, — свирепо пробурчал шофер.
Спор среди картежников разгорался. Люди, что находились поблизости, настороженно посматривали на них и потихоньку расходились. Полный белотелый мужчина быстро сложил свои вещи в портфель и невозмутимо удалился. Перешли на другое место парень с девушкой.
— Пойдем и мы, Митрофанович! Недосуг сейчас с ними заниматься, а жаль. Пришлем сюда ребят из речной милиции, пусть посмотрят, что это за горлопаны. Обнаглели совсем...
— У нас в деревне раньше — брякни что-нибудь при старших, потом неделю будешь ходить с синяком под глазом. А мы то ли подобрели, то ли боимся этих сопляков. — Николай Митрофанович еще долго ворчал, пробираясь среди лежащих на песке.
Возле пирса из высокой травы выглядывала серая собачья морда. Лада узнала майора и радостно завиляла хвостом. Собаку держал на поводке переодетый проводник — в кедах, тренировочных брюках и голубой шелковой безрукавке.
— Ну как, понравился Ладе Серебряный бор? — спросил Николай Митрофанович, когда все сели в машину.
— Здесь другое дело, — заверил проводник. — В городе-то знаете сколько запахов?
— Как же она след найдет? — усомнился шофер.
— Есть такая наука — одорология, ученые доказали, что молекулы, из которых состоит запах, сохраняются очень долго, и если их законсервировать, то потом можно использовать этот запах через продолжительное время. Эти самые ученые сконструировали специальный локатор — «собачий нос». Но нам механический нос пока ни к чему, свой собственный лучше, верно, Лада? — проводник обнял собаку, и та, улучив момент, лизнула его в щеку.
Афанасьев остановил машину в тупике возле унылого дома. Проводник раскрыл пакет, вытряхнул из него мешок, оставленный преступниками при ограблении, и, пока Лада старательно, даже с какой-то показной внимательностью его обнюхивала, Афанасьев инструктировал подошедших Ильина и Звягина.
— Пойдете за проводником. Если Лада что-то найдет, немедленно сообщите — я буду в местном отделении милиции. Поехали, Николай Митрофанович. Есть у нас еще дома, то бишь в родной милиции, дела.
Майор загнал «Жигули» во двор отделения, поставил в сторону. Взглянул на часы: было около трех часов дня.
— Четыре часа я вас мучаю, Николай Митрофанович! И если не будете возражать, еще часок-другой.
— Чего уж там. Вы мне внеочередной день отдыха устроили. Справку-то дадите?
— Дам, конечно. С печатью, штампом, честь по чести.
— Тогда ладно. Я вот там в тенечке на лавочке подожду.
Шофер направился в тень, на ветерок, а Афанасьев — к своему коллеге, начальнику уголовного розыска местного отделения Михаилу Трофимовичу, которого знал много лет, нередко встречался на совещаниях. Из-за письменного стола ему навстречу вышел худощавый лысеющий мужчина небольшого роста с неожиданно пронзительными синими, как у врубелевского «Пана», глазами.
— Знаю о твоем деле, Александр Филиппович. Виктор Иванович звонил, сказал, что ты где-то тут рыскаешь. Рано или поздно, думаю, все равно заявишься. Я даже своих ребят придержал, чтобы помочь тебе.
— Тогда одолжи ненадолго двоих, — улыбнулся Афанасьев.
— Хоть троих, лишь бы толк был. Нужно, так я и сам к тебе в помощники пойду.
— Во дворе сидит шофер, что грабителей вез. Говорит, обоих запомнил. Мы с ним по пляжу прошлись, их там нет. Может, просмотреть закусочные и рестораны — хотя бы поблизости?
Разговор оборвал телефонный звонок. Докладывал Ильин. На пустыре возле Москвы-реки Лада нашла вещи. За тайником остался наблюдать Звягин, а он звонит с адмиральской дачи.
— Вас заметили? — перебил Афанасьев.
— По-моему, нет. Мы со Звягиным держались в стороне, а проводник у тайника почти не останавливался. Сразу к реке, искупал собаку. В общем, со стороны это была обычная прогулка. Людей на пустыре нет. Вещи завернуты в целлофановую пленку.
— Иди к Звягину, — приказал майор. — Загорайте, плавайте, но чтобы у вас из-под носа ничего не уплыло. Сейчас подъеду.
...Распахнулась дверь, и в кабинет вихрем влетела Лада. Она была очень довольна и вела себя весьма раскованно. В два прыжка оказалась возле Афанасьева, лизнула ему руку, хотела добраться и до
