проблема педагогики.
— Стало быть, по-твоему, назревает реформа преподавания?
— Практически до реформы еще не близко, я высказываю общие соображения, какие напрашиваются. Содержание школьных программ после Октября менялось не раз, особенно по общественным дисциплинам, и все-таки школа завязла одной ногой где-то в тридцатых годах, другой — еще поглубже. Об этом лучше тебе расскажет мой большой друг Митя Варевцев, завтра ты его у нас увидишь. Он кончал со мной философский, но кандидатскую диссертацию защитил по педагогической психологии, работает в учреждениях Академии педнаук. Энтузиаст и проповедник школьного новаторства.
— А не могут, как ты думаешь, вернуться под каким-нибудь предлогом к так называемому комплексному методу преподавания общественных наук?
— Это что в двадцатых годах насаждать пробовали? В таком виде, во всяком случае, нет. Но сам процесс воспитания и образования в целом осуществляется, конечно, комплексно, совместными усилиями семьи, школы и всего общества.
В двадцать третьем году за подписью группы слушателей ИКП опубликована была статья против попыток внедрения так называемого «комплексного метода» преподавания в советско-партийные школы. Автором статьи был Пересветов. Тогдашние «комплексники» намеревались кардинально перестроить преподавание общественных наук на основе «трех китов»: производство, местный принцип, современность. Стремясь исходить из обстановки, какую учащийся видит вокруг себя, наиболее решительные из реформаторов предлагали политическую экономию капитализма изучать на примере советских государственных предприятий, забывая, что на них нет капиталистической эксплуатации; изучение географии рекомендовали начинать со своего района, истории партии — с последнего партсъезда и от него вспять — к предпоследнему и далее, до первого…
— Я вашу статейку прочел, нашел в твоих вырезках, — сказал сын.
— В полемическом задоре мы в ней пренебрегли освещением самого принципа комплексности в преподавании и воспитании, сосредоточив огонь на его вульгаризаторах. Связь с производством, с современностью проводиться должна, но не в таких курьезных формах.
— Вы резонно опасались растворения теории в эмпирике и прагматизме, в этом плане статья должна была сыграть какую-то роль. Но у вас речь шла о школах для взрослых. Между тем начатки правильного, в перспективе научного мышления могут и должны постепенно прививаться человеку с детства.
— С детства? Научного мышления?..
— Да, его элементы, со школьных лет. Я не взялся бы декретировать педагогам, как это делать в том или другом предмете программы, сообразуясь с возрастной психологией и так далее, но современность этого требует. Личность человека, основы нравственности, чувств и мыслей — все это начинает формироваться в более раннем возрасте, чем принято думать. На эти процессы можно и должно воздействовать, а у нас самый ранний возраст фактически отдан на волю случая, на самотек. Родители воспитывают будущую историю, говорил Макаренко, а между тем нет на свете большей кустарщины, чем родительское воспитание детей, Каждый мудрует над ними на свой образец, перенимая от отцов и дедов испытанные на себе архаические приемы воспитания, если не бросает вообще своих детей на произвол судьбы. А ведь у нас семья превратилась уже в низовую ячейку социалистического общества, ребенок становится его гражданином со дня рождения. Из семьи он переходит в школу, где методы работы с детьми зависят больше от степени сердечности и разумности учителя, — а их не у всякого хватает, — чем от его научно-педагогической подготовки. Многие из учителей педвуз не кончали, да и в самих педвузах постановка образования оставляет желать лучшего.
— Да, тут задачи огромные!
— На долгие годы. Ленин считал воспитание новых людей самой трудной и сложной из задач построения коммунизма. Я не хочу сказать, что везде и все учителя у нас учат и воспитывают плохо, нет, но каждый на свой лад. Во всяком случае, нужно добиться, чтобы школа гарантированно давала своим выпускникам навыки правильного диалектического мышления. Без этого наш молодой современник, наш наследник даже разобраться как следует в океане сменяющейся информации не сможет и запутается в ней как в сетях. Любая научная эрудиция может обернуться для него личной катастрофой, а для общества изъяном, поскольку известно, что ученый дурак опаснее невежды… Кроме чисто образовательной стороны дела есть еще сторона воспитательная, с ней связанная, и тут есть о чем поговорить. От школы мы ожидаем новых поколений коммунистической молодежи, а из нее не столь уж редко выходят в жизнь самонадеянные себялюбцы, потенциальные прохиндеи — лицемеры, стяжатели, бюрократы, словом, всякий человеческий сор, чуждый подлинной интеллигентности.
Облокотись на подушку, Пересветов слушал сына неотрывно. Сказал, вздохнув:
— А в науках я сильно отстал от вас, молодых, за последние годы. Читаю про кибернетику, про математические методы, программирование и прочее и, честное слово, подчас только глазами хлопаю. На кибернетику одно время гонение было…
— Было. И на теорию относительности. Глупостей творили немало.
— В тридцатых годах попадался мне целый сборник статей, ученые авторы громили эйнштейновские идеи в философском аспекте.
— С водой хотели выплеснуть ребенка. Считалось, что и теория относительности, и кибернетика обязательно ведут к философскому идеализму. Под этим флагом пытались их задушить и в результате начали было отставать от Запада, где ученые не очень-то заботятся о философской апробации. В области генетики у нас до сих пор в чести теория Лысенко, объявившая учение Менделя о наследственных генах идеалистическим и провозгласившая примат наследования приобретенных признаков. Не думаю, чтобы долго продержался ее научный приоритет при нынешней самокритической атмосфере.
— А как с Гегелем? По печати судя, интерес к нему возрастает. В чьей-то статье прочел недавно о законе отрицания отрицания; с конца тридцатых годов — со времен «Краткого курса» — о нем совсем было позабыли. А ведь это момент диалектического развития «по спирали»: без «возврата якобы к старому», по Ленину, Иванами непомнящими можно прослыть.
— Призыв Ленина изучать Гегеля никто и раньше официально не оспаривал, но метафизического хлама в головах некоторых философских старичков еще предостаточно. Настоящая разработка материалистической диалектики, с учетом работ Гегеля и Маркса, в свете достижений современных наук, еще впереди.
Отец рассмеялся.
— Ты чему?
— Так… Твоему тону. О философских проблемах ты говоришь как хозяин. И прекрасно: значит, чувствуешь себя на коне.
Владимир помолчав, сонным голосом заметил:
— Я тут одно любопытное учреждение обнаружил, хочу с ним познакомиться поближе… Экспериментальная группа для слепоглухонемых детей при Институте дефектологии. Понимаешь, такие дети, особенно кто слеп и глух от роду, без специальной педагогической помощи были бы напрочь отрезаны от всего мира. Ведь они лишены главных каналов информации об окружающем. Обучить их есть ложкой и пить из чашки, одеваться, обуваться и умываться не так-то просто. А педагоги умудряются их приобщать к чтению, письму, в перспективе к наукам, искусству, литературе. Необыкновенные вещи мне про них рассказывали… Обещали познакомить со слепоглухой женщиной, автором печатных трудов.
— Очень интересно! А
