Женщины, карты и вино… или шампанское… или бега… и снова женщины. Я собирал сердца, полагая это забавой. Своего рода охотой, в которой нет для меня дичи запретной. И Око Судьбы выворачивало меня наизнанку. Если возможно отстирать замаранную душу, то со мной это сделали. Отскребали с кровью, со стыдом, заставляя самого же задыхаться от накопившейся мерзости. Я готов был умолять о прощении, но… кого?
Тебя, моя дорогая Женечка.
Твой взгляд стал спасением, твое прикосновение. Я видел тебя, близкую и родную, зная, что нет человека более дорогого. Мы гуляли по берегу, помнишь? Мы ведь каждый день выходили, пока ты могла ходить… жаль, что этих дней было невыносимо мало.
И теперь я порой беру в руки камень, упрашивая вернуть меня в прошлое, но вот беда: Око Судьбы равнодушно к моим молитвам. Оно словно погасло, стало тусклым, и порой мне кажется, что уйдет вместе со мной. Я не знаю, зачем ты оставила камень мне, он – не то наследство, которым я сумею распорядиться правильно. Отдать его?
Кому?
Мне все еще пишут письма, прося передать реликвию в достойные руки. Но как из всех, кто прикрывается вуалью таинственности, отыскать новую хозяйку твоего камня? Они все представляются пророчицами, но за словами их мне видится пустота.
Хотя кто я таков, чтобы судить?»
В письме оставалось лишь несколько строк. И почерк изменился, сделавшись более нервным, неаккуратным.
«Пожалуй, я знаю, как поступить. Это будет хорошей шуткой. Камень останется на острове. Тот невелик, и та, кто и вправду достойна Ока Судьбы, с легкостью его отыщет. Мне представляется, милая моя Женечка, что ты бы одобрила сие решение…»
Машка тряхнула головой – как-то не укладывалось в ней то, что она узнала.
– То есть…
– Камень спрятан на острове, полагаю, в доме. Граф верно рассудил: если человек обладает способностями, то отыскать Око Судьбы не составит труда. Подобные вещи, как это принято считать, сами выбирают себе хозяев.
…Или хозяек.
Машке вдруг вспомнилась Стася, тихая и неприметная. Охотница за призраками.
И история, ею рассказанная, которая не имеет ничего общего с историей тети Маши. Или все-таки имеет?
– А призрак? – Машка подвинула к себе папку.
– Призрак? О да, конечно, – тетя Маша понимающе улыбнулась. – По легенде, та самая невеста, отравленная накануне свадьбы, не нашла покоя после смерти. Несчастный жених привез ее тело на остров, надеясь, что на освященной земле она упокоится с миром, и дом обрел призрака. Насколько мне удалось узнать, девушка не отличалась высокой моралью, да и характером обладала прескверным.
– А он и вправду женился на ее сестре?
– Вправду, – тетя Маша допила остывший чай. – Обычная, в общем-то, история, ничего загадочного. Ему удалось доказать, что никакого самоубийства не было. Мадам Евгения помогла найти убийц, и те были наказаны. А потом, как я уже сказала, она вышла замуж за графа… а его брат женился на сестре Ольги. И все были счастливы.
Кроме призрака.
– Могу я…
– Конечно, милая, – тетя Маша кивнула. – Я уже не в том возрасте, чтобы искать сокровища.
Она явно лукавила, но Машка сделала вид, что верит.
Домой Машка добиралась долго и, добравшись, села на лавочке, прижав к груди заветную папку. Сидела, размышляя и о призраках, и о людях, и о том, кому понадобилось убивать Грету? Она была сварливой, но не более того. Скверный характер – еще не повод.
– О чем думаешь? – Старшенький плюхнулся рядом и вытянул ноги в потрепанных джинсах. На штанинах виднелись пятна грязи, а кроссовки и вовсе этой грязью заросли. Старшенький сбросил с плеча рюкзак и пожаловался: – Я куртку порвал.
– Где?
– Вот, – он сунул палец в дыру на рукаве, которая была не то чтобы большой, но некрасивой, с разлохматившимися краями. – За гвоздь зацепился. Мамка ругать станет.
– Станет, – со вздохом согласилась Машка. – Куртка новая?
– Ага… батя привез на той неделе.
Он прикрыл дыру ладонью.
– Ты вправду от нас уедешь?
– Постараюсь, – Машка потерла переносицу. – Ты ж видишь, нам здесь тесно…
– Ага… а он богатый?
– Кто?
– Твой любовник.
– Он не любовник, – возразила Машка.
– Но богатый?
– Ага. – Это его «ага» было на редкость прилипчивым.
– Но ты с ним не из-за денег? – Старшенький нахмурился. Он пытался подражать мамке и отцу одновременно, и это было забавно.
– Не из-за денег… и не с ним еще… и, наверное, совсем не с ним. Он мне платит, а я учу… и когда научу, тогда и вернусь. Сниму квартиру. Может, он еще кому меня порекомендует…
Старшенький задумчиво кивнул. А Машка спросила:
– Слушай, ты веришь в привидений?
Он задумался, но ненадолго, и ответил вопросом на вопрос:
– А что?
– Ничего, просто… я видела привидение. И там в доме оно… многим показывается. Говорят, что кто увидит, тот умрет… и… я вот думаю…
– Как создать привидение? – старшенький хмыкнул. – Это надо в Сети глянуть, но сдается мне, что можно. Я читал, что и раньше такие штуки делали, проектор там… или линза, через которую свет падает… я погляжу, если хочешь.
– Погляди. – Машка поднялась. – Но сначала пойдем. Если купить термонаклейку, то она и дыру закроет, и никто не догадается… и мамке можно не рассказывать.
– Классно, – обрадовался старшенький и с тяжким вздохом сказал: – Батя сказал, что этот рейс – и все… они с мамкой опять ругались…
И Машка прекрасно осознавала, кто был причиной ссор. А старшенький, растеряв всю серьезность, взял ее за руку. Высокий, здоровый, но все равно подросток, которому хочется, чтобы все близкие люди были счастливы.
И Машка разделяла его желание.
Мефодий опасался, что она передумает. И хотел, чтобы передумала – на острове небезопасно, и нельзя быть настолько эгоистичным. Или можно?
Он как-то совершенно по-детски обрадовался, увидев ее, сидящую на лавке. Смешной дутый пуховик и синие джинсики, высокие ботинки с опушкой и перчатки лилового цвета. Эти перчатки были особенно хороши. А еще спортивная сумка, стоявшая рядом на лавке.
– Привет, – Мефодий припарковался рядом и, выбравшись из машины, протянул руку.
– Привет, – Машка руку пожала.
Смешная.
Из-под вязаной шапочки с помпоном, съехавшей на затылок, выглядывает светлая челка.
– Я вот решила… чтобы ты не поднимался… там лифта нет.
Зато имеется строгая сестра, которой Мефодий наверняка пришелся не по нраву. И эта сестра совершенно точно не одобряет Машкиного решения вернуться на остров. Она права, но… Мефодий не позволит обидеть эту девочку.
Ему просто нужен кто-то живой и здравомыслящий.
– Надо будет пригласить твоих родственников. – Он подхватил сумку, а руку ее не выпустил.
– На остров? Зачем?
– Ну, пусть убедятся, что там не так страшно, как им кажется.
Она подумала и кивнула, добавив:
– Старшенькому понравится. Он хотел бы увидеть дом с привидениями… И племянница у меня любопытная.
В машине она стянула шапочку, и волосы рассыпались.
– А сестре?
– Она скажет, что это неприлично. И спросит, в каких мы с тобой отношениях… – Машка вздохнула и покосилась на него.
А и вправду, в каких? Нет у них отношений, но будут, когда Мефодий разберется со всем. Должен же он понять, что происходит в доме!
– Знаешь… мне тут старшенький подсказал кое-что… – Машка ерзала на сиденье.
– Куртку расстегни, пока не изжарилась.
Она подчинилась. Под курткой обнаружился пушистый свитерок, расшитый бисером.
– Скажи, ты сможешь проверить кое-что? Расходы по карточке… сейчас, – она вытащила из кармана бумажку, сложенную вчетверо. – Вот. Он сказал, что сделать привидение не так и сложно.
Мефодий бумажку взял. Она сохранила яблочный аромат Машкиных духов. И развернув, он пробежался взглядом. А ведь самому следовало бы подумать! Он же не настолько отстал от мира… и выходит, что… ну да, вот и призрак… и проверить несложно, эти игрушки потянут прилично, а расходы он контролирует.
Кажется, Мефодий не сдержался, выругался. И Машка, покраснев, отвернулась к окну. Сделала вид, что не слышала? Забавная! Мефодий сгреб ее в охапку и поцеловал. В щеку. В мягкую, упоительно пахнущую яблоками щеку.
– Ты что?
– Ничего. Сейчас заедем в одно место, посидишь, подождешь меня? Я тебе мороженого куплю. Любишь мороженое?
– Осенью?
– А какая разница? – Его переполнял дикий азарт. И удивление: неужели все закончится? Не сейчас, но совсем скоро. Разгадка лежала на поверхности, а он…
– Никакой, – согласилась Машка, признаваясь: – Я люблю шоколадное. И в вафельном стаканчике.
Будет ей шоколадное и в вафельном стаканчике! Машину Мефодий оставил перед банком. Один звонок. Одна встреча. И полчаса ожидания. Распечатка, которая ложится в карман уликой, не для суда, но Мефодий и не собирается устраивать суд. Ожидаемо вышло. И подозрения подтвердились. Вот только он понятия не имеет, что с этими подтвердившимися подозрениями дальше делать.
