Ирландец. А вам какое дело?
Стрэйкер уже вне себя от злости поворачивается назад и подходит к гостю.
Стрэйкер. Вот я вам сейчас скажу, какое мне дело. Мисс Робинсон…
Ирландец. Ага, значит ее фамилия Робинсон? Ну, спасибо, спасибо.
Стрэйкер. Вы что же, не знаете даже ее фамилии?
Ирландец. Нет, теперь знаю — когда вы мне сказали. Стрэйкер (на мгновение сбитый с толку быстрым ответом старика). Послушайте, с какой же это стати вы влезли в машину и прикатили сюда, если вы не тот, кому я вез записку?
Ирландец. А кому же вы ее везли, если не мне?
Стрэйкер. Я вез ее мистеру Гектору Мэлоуну, как меня просила мисс Робинсон, понятно? Мисс Робинсон мне не хозяйка; просто я взялся за это из любезности. А мистера Мэлоуна я знаю, и это вовсе не вы, даже ничего похожего. Только почему ж мне в отеле-то сказали, что вас зовут Гекто́р Мэлоун?
Мэлоун. Ге́ктор Мэлоун.
Стрэйкер (свысока). У вас там, в Ирландии или Америке, может и Ге́ктор; мало ли чего выдумают в провинции. А здесь вы Гекто́р; если до сих пор не знали, так скоро узнаете.
Разговор грозит принять напряженный оборот, но этому мешает появление Вайолет, которая вышла из дома и спустилась по ступеням цветника как раз вовремя, чтобы встать между Стрэйкером и Мэлоуном.
Вайолет (Стрэйкеру). Вы отвезли мое письмо?
Стрэйкер. Да, мисс. Я его свез в отель и послал с горничной наверх, а сам стал дожидаться мистера Мэлоуна. Но тут вдруг выходит вот этот тип и говорит, что все, мол, в порядке и едем. В отеле сказали, что это и есть мистер Гектор Мэлоун, — ну, я его и прихватил. Так вы посмотрите на него: если это не тот, который вам нужен, можно его сейчас же отвезти обратно.
Мэлоун. Мэдэм, вы мне окажете большую честь, если согласитесь со мной побеседовать. Я — отец Гектора; вероятно, не прошло бы и часу, как этот сообразительный англичанин догадался бы о том.
Стрэйкер (с вызывающим хладнокровием). Хоть бы целый год прошел, и то едва ли. Вот просидите у нас столько, сколько он сидел, пока мы его отшлифовали как следует, тогда, может, и станете чуть на него похожи. А теперь вам до него далеко. (К Вайолет, любезно.) Пожалуйста, мисс, если вам охота с ним разговаривать, я мешать не стану. (Снисходительно кивает Мэлоуну и выходит в боковую калитку.)
Вайолет (с изысканной вежливостью). Мне очень жаль, мистер Мэлоун, если этот человек нагрубил вам. Но что поделаешь? Это наш водитель.
Мэлоун. Кто?
Вайолет. Шофер нашего автомобиля. Он умеет вести машину со скоростью семьдесят миль в час и чинить ее, если бывают поломки. Мы зависим от наших машин; а наши машины зависят от него; так что в конечном счете мы зависим от него.
Мэлоун. Я заметил, мэдэм, что у англичанина каждая лишняя тысяча долларов прибавляет единицу к числу людей, от которых он зависит. Но вы напрасно извиняетесь за своего человека; я его нарочно заставил болтать. И теперь я знаю, что вы тут, в Гренаде, проездом, с целой компанией англичан, и в том числе с моим сыном Гектором.
Вайолет (в тоне непринужденной беседы). Совершенно верно. Мы, собственно, собирались в Ниццу, но один из членов нашей компании, несколько эксцентричный джентльмен, выехал первым и отправился сюда, так что нам пришлось следовать за ним. Садитесь, пожалуйста. (Освобождает от книг стоящий рядом стул.)
Мэлоун (тронутый этим вниманием). Спасибо. (Садится и с любопытством смотрит, как она перекладывает книги на садовый стол. Когда она снова поворачивается к нему, он говорит.) Мисс Робинсон — так, кажется?
Вайолет (садясь). Совершенно верно.
Мэлоун (вынимая из кармана письмо). Вы, значит, пишете Гектору.
Вайолет невольно вздрагивает.
Он не спеша достает и надевает очки в золотой оправе.
«Милый! Все наши до вечера ушли в Альгамбру. Я выдумала, что у меня болит голова, и теперь я одна в саду. Немедленно прыгай в машину Джека; Стрэйкер вмиг примчит тебя сюда. Ну, скоренько, скоренько. Любящая тебя Вайолет». (Поворачивается к ней; но она уже успела овладеть собой и с полным спокойствием встречает его взгляд. Он продолжает с расстановкой.) Я, конечно, не знаю, как принято относиться друг к другу у молодых людей в английском обществе, но у нас, в Америке, такая записка свидетельствовала бы о весьма значительной степени интимности между заинтересованными сторонами.
Вайолет. Да, я очень хорошо знакома с вашим сыном, мистер Мэлоун. Вам это неприятно?
Мэлоун (захваченный несколько врасплох). Ну, не то чтобы неприятно. Но, я надеюсь, при этом учитывается, что мой сын полностью зависит от меня и что, если он захочет сделать какой-нибудь серьезный шаг, придется спросить моего совета.
Вайолет. Я уверена, мистер Мэлоун, что вы не захотите поступить неразумно по отношению к вашему сыну.
Мэлоун. Конечно, конечно, мисс Робинсон. Но в вашем возрасте вам могут казаться неразумными некоторые вещи, на которые я смотрю иначе.
Вайолет (слегка пожав плечами). Мистер Мэлоун, я думаю, что нам с вами не стоит играть в жмурки. Ваш сын Гектор хочет на мне жениться.
Мэлоун. Да, если судить по вашей записке, похоже на то. Ну что ж, мисс Робинсон, он сам себе хозяин; но если он женится на вас, он ни пенни не увидит от меня. (Снимает очки и вместе с письмом засовывает в карман.)
Вайолет (со строгой ноткой в голосе). Это не слишком любезно по отношению ко мне, мистер Мэлоун.
Мэлоун. Я про вас ничего не говорю, мисс Робинсон; вы, на мой взгляд, очень обходительная и достойная молодая леди. Но у меня насчет Гектора другие планы.
Вайолет. А если у Гектора насчет себя нет других планов, мистер Мэлоун?
Мэлоун. Может быть, может быть. Но уж тогда придется ему обойтись без меня. Вот и все. Да вас, наверно, это не волнует. Когда молодая девица пишет молодому человеку, чтобы он ехал к ней скоренько, скоренько, ей кажется, что деньги — ничто, а любовь — все.
Вайолет (резко). Простите, мистер Мэлоун, я подобных глупостей не думаю. Гектор должен иметь деньги.
Мэлоун (оторопев). Ну что ж, отлично, отлично. Он, верно, сумеет их заработать.
Вайолет. Что за радость иметь деньги, если их нужно зaрабатывать? (Нетерпеливо встает со стула.) Все это вздор, мистер Мэлоун; вы должны дать своему сыну возможность жить так, как требует его положение. Это его право.
Мэлоун (зловеще). Я бы не советовал вам, мисс Робинсон, выходить за него замуж в расчете на это право.
Вайолет большим усилием подавляет готовый прорваться гнев, разжимает пальцы и садится на прежнее место с хорошо рассчитанным спокойствием.
Вайолет. А что, собственно, вам во мне не нравится? По своему положению в обществе я не уступаю Гектору, чтобы не сказать больше. Он сам это признает.
Мэлоун (проницательно). Вы ему, видно, время от времени об этом напоминаете. В английском обществе, мисс Робинсон, Гектор будет занимать то положение, которое я захочу купить для него. Я ему предлагал по-хорошему: пусть подыщет самое историческое поместье, замок или там аббатство, какое только найдется в Англии. И как только он мне скажет, что имеет на примете жену, достойную быть там хозяйкой, — в тот самый день я его покупаю и обеспечиваю Гектору средства для его содержания.
Вайолет. Что это значит — жена, достойная быть там хозяйкой? Как будто любая хорошо воспитанная женщина не может вести такой дом!
Мэлоун. Нет. Она должна быть рождена для этого.
Вайолет. Как, например, сам Гектор, не правда ли?
Мэлоун. Бабушка Гектора была босоногая ирландская девчонка и баюкала меня у очага, в котором горел торф. Пусть он женится на такой же, и я не поскуплюсь на приданое. Я хочу, чтобы на мои деньги он или сам продвинулся в обществе, или помог продвинуться другому, если хоть кому-нибудь будет от этого дела выгода, я сочту свои расходы оправданными. Но если он женится на вас, он ничего не выиграет и не проиграет.
Вайолет. Многие из моих родственников, мистер Мэлоун, безусловно будут против того, чтоб я вышла замуж за внука простой крестьянки. Вы можете считать это предрассудком, но ведь ваше желание непременно взять сыну титулованную жену — тоже предрассудок.
Мэлоун (встав со своего места, разглядывает ее с пытливостью, к которой примешивается невольное уважение). Удивительно вы, знаете ли, откровенная молодая леди.
