Может, он никуда не пойдет завтра? — обрадовалась Кьяра. Если она скажет, что скоро у него родится сын, он останется с ней?
Но она не проронила ни слова.
Лука, конечно, останется, но она его потеряет. Ибо он никогда не простит ее за то, что она удержала его от исполнения долга чести.
Следующий день был серым и туманным, и сумерки наступили рано. Лука собрался уходить. Внешне он был спокоен, хотя на самом деле его нервы были напряжены. Он немало участвовал в сражениях, но на сей раз отправлялся на битву вслепую, не имея никакого плана, не зная стратегии. Впервые в жизни он вверил свою судьбу другому человеку. И этим человеком был Маттео.
Также впервые в жизни он оставлял дома любимую женщину, что, против его ожиданий, оказалось самым трудным.
Влюбленные ни о чем не говорили, но, когда настал момент расставания, попрощались так легко, словно должны были снова встретиться через час. Лука лишь слегка коснулся губами ее рта, а она даже не обняла его. Как будто такое прощание было залогом скорой встречи.
Лука сбежал по узкой лестнице, но внизу остановился. Он должен еще раз сказать, как сильно ее любит, что будет любить всегда и сделает все, чтобы она забыла, как грубо он обошелся с ней в первый день их знакомства.
Обернувшись, он увидел, что Кьяра стоит на пороге, вытянув вперед скрещенные ладонями вверх руки.
— Не возвращайся, это плохая примета. Я слышала все, что ты хотел мне сказать.
Он ушел, больше не оглянувшись.
— Как ты? — спросил Ренцо, стоявший у нее за спиной.
Она молча его оттолкнула и, вбежав в комнату, схватила плащ и засунула за пояс юбки кинжал.
— Что ты делаешь? Куда ты собралась? — потребовал Ренцо, схватив ее за руку.
— Отпусти меня! — крикнула Кьяра, стараясь вырваться. — Отпусти или пойдем со мной!
— Никуда ты не пойдешь. Я тебя не отпущу.
— Я должна уйти. — Отчаяние прибавило ей сил: она выдернула руку и выбежала за дверь. Ренцо бросился за ней.
Глава двадцать третья
Лука шел быстрым шагом по узким улочкам. Повинуясь какому-то безотчетному тревожному чувству, он пошел кружным путем, который привел его к докам.
Маттео говорил, что они привлекут к заговору докеров Венеции, которые в одном лице представляли в Венеции и пожарников, и армию, и полицию. Без них, по мнению Луки, успех заговора был немыслим.
Лука проскользнул мимо двух каменных львов, охранявших вход. Здесь сильно пахло сыростью, а издалека слышны были стук молотков и визг пил. Группа докеров прошла мимо Луки, громко обсуждая предстоящую игру в очко. Это показалось Луке странным.
И у колоннады, где обычно смолили канаты, тоже не было никаких признаков того, что люда, собираются бунтовать.
Какой-то шум за спиной привлек внимание Луки. Он обернулся и увидел, как двое в плащах скрылись за колоннами.
Лука хотел было последовать за ним и тут услышал женский шепот. Но это была всего-навсего влюбленная парочка, притаившаяся в укромном уголке. Лука повернул в сторону набережной.
С самого раннего детства, когда отец Луки решил, что мальчик больше подходит для службы в венецианском флоте, чем для семейного предприятия — торговли пряностями, Лука никогда не давал повода сомневаться в его храбрости. Но сейчас его одолевали сомнения.
Лука ждал, когда же будет дан сигнал действовать, но его не было.
Это Кьяра посеяла в его душе сомнение, думал Лука. Нет, неправда. Он сам сомневался с самого начала, с того первого раза, когда заговорщики собрались на площади Барнаба. Но гнал эти сомнения прочь, потому что чувствовал, что перемены необходимы. А еще потому, что человек в маске… Маттео был так настойчив и убедителен.
Однако сейчас ему будет труднее выполнить обещание, данное Маттео, еще и из-за Кьяры.
Хотя она и не пыталась отговорить его, он видел, какими печальными были ее глаза. Ему было бы легче, если бы она умоляла его остаться. Но она не стала.
Не думай о ней, приказал он себе. Это сделает тебя слабым и нерешительным.
Остановившись на мосту, он бросил взгляд вниз, на набережную, и в толпе гуляк увидел группу неподвижно стоявших мужчин. Он узнал в них людей, с которыми встречался несколько раз в темных переулках Венеции. Никаких докеров, готовых начать волнения, ни солдат, ни даже наемников.
Что происходит? — размышлял Лука. Неужели Маттео задумал весь этот фарс с заговором, чтобы посмеяться над ним? Или чтобы унизить? А может — в первый раз Луку осенила эта мысль, — чтобы убить его?
Лука всегда делал то, что было должно, не задумываясь о последствиях по отношению к себе самому. Но сейчас жизнь вдруг показалась ему бесконечно дорогой. Он никуда не пойдет…
Но в это мгновение какая-то тень отделилась от стены дома, и, хотя человек был в такой же маске, как все, Лука узнал в нем Маттео.
Что-то перевернулось в сердце Луки. Он сошел с моста и направился к брату.
Кьяра спряталась в тени балюстрады при входе на мост. Ренцо был рядом. Ее магическая связь с Лукой была сильна, и Кьяра чувствовала его сомнения. Забыв о своем решении не мешать Луке, она пробормотала цыганское заклинание, чтобы отвратить его от избранного им пути. Но заклинание не подействовало — слишком велика была его решимость.
— Почему ты так уверена, что брат предаст его? — шепотом спросил Ренцо. — Ты сама сказала, что кровь — не водица.
— Ты знаешь, что такое зло, Ренцо? Не то слабое подобие злобности нашего отца или жестокости твоей матери. А настоящее зло, рожденное силами тьмы? Я его видела. — Кьяра содрогнулась. — Я видела его в глазах брата Луки.
Заметив, что Лука идет по направлению к набережной, она ступила на мост.
Спускаясь по ступенькам моста, Лука заметил, что Маттео остановился в круге света от уличного фонаря и снял перчатку, так что был виден шрам на руке. В то же мгновение люди, стоявшие на набережной и, очевидно, ждавшие этого сигнала, окружили Маттео полукругом и замерли, как хорошо выдрессированные псы. Это насторожило Луку, но он и не думал отступать.
Время для сомнений прошло, подумал он. Настала пора действовать.
Лука и Маттео пожали друг другу руки.
— Где же люди, о которых ты говорил? — тихо спросил Лука. — Или ты собираешься захватить власть с помощью жалкой кучки этих людей?
— Чем, ты думаешь, я занимался все эти недели? — Маттео шутливо толкнул Луку локтем в бок. — Все подготовлено.
— Что именно? Мне нравится открытый бой, я не хочу стать жертвенным ягненком.
— Сомнения, братец? — Маттео рассмеялся. — Или страх? — Это уже был вызов.
— Осторожность. Что-то мне не хочется сегодня умирать. И в будущем — тоже.
