понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали.
Ну, всего хорошего и жму Вашу руку. Ваш Сталин. 6.V.33 г.».
В этих письмах (и во многих других тоже) напрочь отсутствует интонация «вождизма», не просматриваются ни хитрость, ни коварство, ни жестокость, – те качества, которыми так охотно стали наделять его враги СССР и России. То, что крестьяне не были безобидными людьми, доказывает около 1300 мятежей и бунтов, которые сопровождали хлебозаготовки в 1929 году (тогда же были повсеместно введены хлебные карточки), и то, что крестьяне порезали огромное количество скота, не желая отдавать его в коллективное пользование. Это, в частности, стало одной из причин последовавшего голода.
После 1934 года ситуация резко изменилась к лучшему. Многие «перегибы» были исправлены, сельское хозяйство стало приходить в нормальное рабочее состояние. Об этом можно судить, как ни странно, по книге ядовитейшего сталинского недруга Л.Д. Троцкого «Преданная революция» («Что такое СССР и куда он идет?»), законченной к осени 1936 года. Там, например, сказано:
«По размаху неравенства в оплате труда СССР не только догнал, но и далеко перегнал капиталистические страны!.. Трактористы, комбайнеры и пр., то есть уже заведомая аристократия, имеют собственных коров и свиней… Государство оказалось вынуждено пойти на очень большие уступки собственническим и индивидуалистическим тенденциям деревни».
Тем современным почитателям Троцкого, которые уверены, будто в СССР была уравниловка, следовало бы обратить внимание на приведенные высказывания. Правда, Троцкий явно солгал, что по неравенству в оплате труда Советский Союз обогнал (тем более далеко) капиталистические державы. Глупо называть тракториста аристократом из-за наличия у него коров и свиней. А то, что колхозники имели еще и личное хозяйство – не беда, а благо.
Сделаем вывод: в стране не только укреплялась армия, невиданными темпами проводилась индустриализация и повышался общий культурный уровень населения, а также открывались новые научные учреждения. Набирало силу социалистическое сельское хозяйство. Конечно, положение колхозников было хуже, чем рабочих. Но такова неизбежная жертва на пути построения нового общества. Другого выхода не было. Народ и партия стали поддерживать Сталина потому, что он вывел страну из тяжелейшего кризиса.
Общую характеристику 30-м годам дал историк Н.В. Стариков в энциклопедическом словаре «Россия. XX век. Политика и культура». Он назвал их периодом расцвета советской цивилизации, обществом людей, идущих «навстречу дню». И дальше: «Смешение не утраченных пока иллюзий с искренней убежденностью в их осуществление. Великая увлеченность. Порывы первооткрывателей (покорение Мирового океана, экспедиция на Северный полюс, освоение техники)».
К этому можно добавить героическое освоение Северного морского пути, труднодоступных районов Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии. Одни только открытия советских геологов не имеют аналогов в мире, учитывая кратчайшие сроки, малую изученность территории, тяжелейшие природные условия.
«Страх и Вера как основания системы, – продолжает автор. – Жесткость властной вертикали. Мобилизационные формы активности… Стремление «верхов» к обеспечению духовного сплочения народа вокруг задач модернизации. Подавление свободы и совершенство «дисциплинирующего насилия». Изменение функций и символов политической системы. Принятие новой конституции. Утверждение новых советских политических традиций…»
Странно, что автор как-то запамятовал, что выше говорил о великой увлеченности, порыве первооткрывателей, которые не вяжутся с тотальным страхом. Именно Вера помогает людям преодолевать страх, разве не так? А если речь идет о системе государственного насилия над врагами народа и существующей системы (а таких врагов тогда было много), то в этом нет ничего из ряда вон выходящего (тем более после революции, Гражданской войны и крупнейших социальных перестроек и конфликтов). Существование любого государственного устройства предполагает те или иные ограничения свобод и подавление инакомыслия, порой самыми крутыми мерами.
Например, в январе 1920 года в «демократических» США было арестовано 10 тысяч человек, считавшихся членами компартии. Во время войны с Японией в США без суда и следствия, да и без особой необходимости, заключили в концентрационные лагеря 112 тыс. американцев японского происхождения, в том числе женщин и детей. Почему-то об этих репрессиях современные правозащитники предпочитают не упоминать, всячески клеймя «сталинский террор».
Надо иметь в виду, что СССР с момента своего создания находился на военном положении. Угроза войны была постоянной: и со стороны внешних врагов, и со стороны вутренних врагов, которые, как мы чуть позже убедимся, были настроены весьма решительно. Кстати сказать, Н.В. Стариков не умолчал об этом: «…Психология «осажденной крепости». Харизматическое лидерство Сталина, насаждение культа его личности…»
Тут-то и усомниться: этот культ не насаждался, а сложился вполне объективно, и не только в нашей стране, но и почти повсюду в мире. И восхищались им не столько пролетарии, сколько интеллигенты, воспитанные на принципах гуманизма XIX века (а не на преклонении перед начальством и богатством, как повелось позже, с середины XX века, среди интеллектуалов, для которых, в отличие от интеллигентов, культура является не целью жизни, а средством зарабатывания денег).
Конечно, был культ, но и личность была, как говаривал Михаил Шолохов. Вот уж чей культ действительно насаждался с использованием мощнейших электронных средств массовой пропаганды и внушения, так это Хрущева, Брежнева, Горбачева, Ельцина. Однако народ их не принял.
«Реализация стратегии усиления классовой борьбы. Убийство Кирова. Расправы и «чистки». Беспрецедентность политического предупредительного террора. Психоз «заговоров» и «вредительства». «Ежовщина». Московские судебные процессы…»
Террор был, как сказано, предупредительным (то есть опережающим, предотвращающим нежелательные события). А заговоры? Неужели их не было и существовали они лишь в воспаленном воображении Сталина? С этим нам придется основательно разобраться. А пока обратим внимание на резкое противоречие двух утверждений того же Старикова.
С одной стороны, он в своей книге приводит убедительные факты об экономическом, социальном и культурном развитии CССР, о создании в эти годы многочисленных научных учреждений и о замечательных достижениях в области культуры.
С другой стороны, он же подтверждает «принижение интеллигенции», «падение культуры власти», «торжество политической целесообразности», «крайнюю слабость материальной базы».
В чем же дело? Почему автор сам себя опровергает, перечисляя реальные, подтверждаемые цифрами данные о необычайном расцвете страны, и в то же время делая выводы, прямо противоположные в угоду установке антисоветчиков «СССР – империя зла»? Первая причина – идеологическая. Слишком велик был пропагандистский напор на российских интеллектуалов в период «перестройки и реформ» (да и раньше тоже), утвердивший в сознании многих чудовищно искаженный, уродливый образ сталинского Советского Союза.
Другая причина: принципиальное различие двух периодов 30-х годов – до и после 1934 года. Причем это различие во многом принципиально не совпадает с принятыми ныне идеологическими оценками. В первые годы действительно наблюдалось принижение интеллигенции (репрессировали многих русских интеллигентов и военспецов царского времени), оставалась крайне слабой материальная база
