Фетнат быстро встает на колени, прижимает ухо к груди девушки, слушает сердце, щупает пульс, потом выпускает из ладони ее руку, которая безвольно падает на землю. И объявляет:
— Мертва.
77
Ах, вот как все просто: однажды мы умираем.
Есть множество идиотских причин для смерти. Но об этой я даже не думала. Смерть от употребления слишком крепкого алкоголя. Это не просто обидно, это смешно.
Я наконец достигла цели, я прошла через все испытания, я обрела семью, и тут мой организм меня предал.
Я вижу будущее, но не смогла справиться с «гран марнье», анисовым ликером и водкой.
У моего желудка тоже есть свои доводы, свои слабости, свое видение вещей.
Я никогда не узнаю, каким было мое прошлое.
Я никогда не узнаю, что такое «Эксперимент 24».
Я никогда не встречу своего брата Даниэля.
Смерть — это, в конечном итоге, глупо.
…
Но я мыслю!
Почему я думаю, если я умерла?
78
Глаза Кассандры по-прежнему широко открыты. Перед ней мелькают какие-то тени. Над ней склоняются расстроенные лица обитателей Искупления. Она слышит, как они что-то говорят, но смысла не улавливает.
У меня, наверное, что-то вроде комы. Я еще сохранила зрение. И слух. Все остальное парализовано и не действует.
Кассандра делает усилие и пытается сквозь гул, наполняющий ее слуховые каналы, разобрать слова.
«Вот в чем проблема маленьких буржуев — хилые они».
«Я думал, что девчушка не такая».
Смерть отняла у меня титул Царевны.
«Это ты во всем виноват. Барон! Зачем привел сюда девочку? Какой же ты дурак!»
«Ой, не начинай! Кому в голову пришла мысль о ритуальном напитке? Толстая бабища!»
«На себя посмотри, жирная куча дерьма!»
«Я, может быть, и жирная куча дерьма, но маленьких девочек не травлю».
«Да, ты предпочитаешь их мамаш колотить».
«Сейчас же убирайся отсюда, сволочь, или я твою вонючую башку оторву!»
«Ну-ка повтори, что ты сказал, Барон паршивый!»
Где бы я ни появилась, у людей начинаются неприятности. Из-за меня. Я нарушаю спокойствие мира. Как брошенный в озеро камень вызывает круги на воде. Я не устраиваю, а расстраиваю.
Я — ничтожество.
Пора мне было умереть.
Фетнат встает на ноги и качает головой.
— Нельзя оставлять ее так, надо организовать приличные похороны, иначе ее крысы сожрут, — бормочет Орландо.
— Есть у нас мешок для мусора подходящего размера? На семьдесят пять литров подойдет, — предлагает практичный Ким.
— Я к ней не притронусь. Я ее сюда не приводила, я ее не убивала, я ей заниматься не буду. Вы мужики, вот и действуйте. У меня на лбу не написано «уборщица».
— Да, мы знаем, что на тебя нельзя рассчитывать. Герцогиня.
— Раз Барон у нас такой сильный и такой умный, пусть он и роет яму в южной зоне. Там земля мягкая.
— Или можно положить ее в сломанную морозилку. Получится герметичный металлический фоб, и никто туда и не подумает заглядывать, — предлагает Ким.
— Подумать только, мы так старались, строили и обставляли ее хижину. Как жаль! — сокрушается Фетнат.
— А что с ее домом будем делать? Я его себе заберу, — заявляет Эсмеральда.
— Мне не очень-то нравится интерьер с позолотой. Как у нуворишей, — морщится Фетнат.
— Можем сделать из него курительную комнату, — предлагает Орландо.
Все снова склоняются над ней.
— А вдруг ее ищет полиция или родители?
— Ты что, не слышал, что она рассказывала? У нее нет родителей, они погибли во время теракта.
— Может быть, у нее есть родственники, дяди, тети.
— Полиция ее точно ищет. Хоть она и сирота, но дело на нее, видимо, завели.
— Через три дня, если мы ничего не сделаем, она будет кишеть червями и вонять тухлятиной.
— Ладно, я понял. Я вырою глубокую яму, и мы положим туда морозилку.
Все стоят вокруг Кассандры и молча разглядывают ее.
— Подумать только, эта Золушка считала, что видит будущее. Вот ее будущее и пришло! — шутит рыжеволосая женщина.
Муха садится в уголок полуоткрытого рта Кассандры и ползет по ее нижней губе.
— В любом случае, она принесла бы нам одни неприятности, — цедит Эсмеральда в качестве эпитафии.
Муха осторожно заползает в розовую блестящую полость рта и балансирует на остром кончике зуба. Насекомому кажется, что оно оказалось в какой-то влажной пещере.
— Ну так что делаем-то?
— Бери за ноги, я — за руки. Завернем ее в плотный пластик, в который кирпичи упаковывают. Так крысы даже запаха не учуют.
— И куда положим?
— К куклам, — предлагает Эсмеральда.
Они укладывают Кассандру на тележку, и процессия двигается вперед в полнейшей тишине, не считая жужжания мух да криков ворон.
Вырыв глубокую яму в кукольном холме, Орландо кладет туда тело Кассандры, упакованное в пластиковый кокон, и заклеивает швы тканевым скотчем.
Прощальную речь решает произнести Фетнат:
— Царевна, мы толком не знаем, кем ты была, откуда и почему пришла. Мы даже не знаем, от чего ты умерла. Обычно алкоголь только дезинфицирует. Он приносит не вред, а пользу.
— Он полезен для сердца, — говорит Орландо.
— Он укрепляет душу, — добавляет Эсмеральда.
— Быть может, ты была слишком слабой. В таком случае, туда тебе и дорога. Ты хотя бы не страдала. Царевна, возвращайся к царевнам. Кукла, возвращайся к куклам. Аминь.
Под прозрачным пластиком глаза Кассандры по-прежнему открыты.
Обитатели Искупления по очереди бросают на нее охапки кукол, выбирая наиболее красивых. Она засыпана полностью и уже не видит ни единого лучика света. Она думает.
79
Ну, вот, все кончено. Не надо умирать где попало. Кто заметит, что я исчезла? Везет тому, кто может написать на своем могильном камне: «Если бы я не умер, никто не узнал бы, что я жил». Я даже этого сделать не могу. Я умру, и всем на это наплевать, всем, кроме четырех бомжей, которые быстро меня забудут.
Даже мой труп скоро перестанет существовать. То, что останется от меня, будет невозможно найти. Словно я жила на этой планете в скобках. Без прошлого, без родителей, без друзей, без воспоминаний, ничего не сделав.
Жизнь впустую.
80
Сначала красный цвет, потом оранжевый, желтый. Зеленый. Синий. Черный. Снова красный. Оранжевые кружева. Флуоресцентный оранжевый клей заливает ее мозг.
В голове у Кассандры мелькает настоящий калейдоскоп. Лава из желудка растекается по венам и пульсирует в висках. Кровь загустевает. Расплавленный минерал, вязкий и светящийся, перерабатывается сердцем и поднимается к голове. Цвета застывают тремя полосами: светло-зеленой, темно-зеленой, голубой. Это лужайка, лес и небо.
Появляется античная Кассандра. Она по-прежнему сидит на троне и читает «Приключения Кассандры Катценберг». Увидев девушку, она опускает книгу.
— Мы, пророчицы, слишком чувствительны. На нас все оказывает слишком сильное действие: и сны, и погода, и наркотики, и любовь, и истина. И алкоголь.
— Что произойдет в будущем? — спрашивает современная Кассандра.
— О каком будущем ты говоришь? О моем, о своем, о чьем? О том, что будет завтра, через год, через век?
— Во-первых, я говорю о своем будущем. Я умру?
— Конечно. Мы все умрем. Как мог бы сказать твой друг Ким, который любит все резюмировать: «Жизнь — это фильм с плохим концом».
— Я умру сейчас?
— Вопрос решается в этот самый момент в твоих внутренностях. Пока результат неизвестен. Хотя очевидно, что яд никогда не оказывал на организм благотворного воздействия.
— Это был не яд.
Античная Кассандра улыбается:
— Сразу видно, что ты не знаешь, какие ингредиенты Фетнат смешал в эликсире. Он добавил не стиральный порошок, а хорошую порцию обжигающего спирта для протирки стекол. Заметь, дурных намерений у него не было. Бомжам это вреда не приносит, просто ты оказалась слишком чувствительной.
— Значит, я умру. Уверена, что если бы я могла повернуть голову и посмотреть на часы, то увидела бы «100 %».
— Нет, там всего две цифры. Число «100» они показать не могут. Максимум — 99 %. Твои часы знают, что уверенности на сто процентов не существует. И брось свои эгоистические мысли. Ты что, только собой интересуешься? С ума сойти, до чего люди малодушны. Умирают и думают, что важнее в мире ничего нет.
Античная Кассандра кажется раздосадованной.
— Хорошо, поговорим о другом. Забудем о моем личном ближайшем будущем. Каково будущее человечества в целом?
