предоставлял мне шанс сказать больше. – Страх… чего?
- Делать вещи, которые не запланированы. Выходить из своих рамок,
не переживать о правилах. Если бы я была более импульсивной, многих
проблем, наверное, не было бы.
- Например?
Я сделала глоток воды и поставила бутылку на колени.
- Например, моя мама. Я хочу сказать ей очень многое, но не знаю, как
она отреагирует. Поэтому я молчу.
- А что ты хотела бы ей сказать? – поинтересовался Уэс. Я провела
пальцем по приборной панели.
- Дело даже не в том, что я хочу сказать, а в том, что я хочу сделать, - я
остановилась, покачав головой. – Ладно, забудь, давай дальше.
- Так ты пропускаешь?
- Я же ответила на вопрос! – возмутилась я. Уэс хитро улыбнулся.
- На первую его половину.
- Что еще за составные вопросы? Таких нет!
- А теперь есть.
- Нельзя так делать, - буркнула я. Когда мы только начали,
единственным правилом было то, что ты обязан говорить правду, но с тех
пор изменилось очень многое. Мы несколько раз спорили насчет
правильности задаваемых вопросов, насчет вопросов с двойным дном и
прочего. Со временем это тоже стало частью игры. Иногда играть по
правилам сложно, и тебе не остается другого выбора, кроме как придумывать
свои собственные прямо на ходу.
- Ну же, просто скажи, - улыбнулся он, накрывая мою руку своей. Я
громко вздохнула.
- Ла-адно. Я просто… Ну, знаешь, если бы я могла, то подошла бы к
маме и сказала ей о том, как скучаю по папе. О том, как беспокоюсь за нее.
Не знаю, что еще. Наверное, это звучит глупо, но я бы хотела, чтобы она хотя
бы один раз точно знала, как себя чувствую. И я не хочу думать о том, что
произойдет, когда я это ей скажу.
Волна смущение снова накрыла меня, как часто случалось, когда я
отвечала на вопросы Уэса, и я была рада этой вечерней полутьме, в которой
Уэс никак не мог бы увидеть мое залившееся краской лицо. Я все-таки
рассказывала слишком много парню, которого знала всего лишь полтора
месяца.
- Это не глупо, - ответил он. – Совершенно нет.
Я сглотнула.
- Я знаю. Просто говорить об эмоциях сложно для нее. Для нас.
Поэтому мы этого не делаем. Так лучше.
Его взгляд прожигал меня насквозь.
- Ты, правда, думаешь, что она так считает?
- Я не знаю, что она считает, потому что мы не обсуждаем это. Мы
вообще ничего не обсуждаем. В этом-то и проблема, - я убрала прядь волос
за ухо. – Но, как бы то ни было, это моя проблема. Я вообще мало, с кем
обсуждаю все, что творится у меня в голове. Вряд ли меня правильно поймут.
- А сейчас? – улыбнулся он. – Разве сейчас мы не разговариваем об
этом?
- Мы играем в «Правду»,- отозвалась я. – Это другое.
Уэс провел рукой по волосам.
- Ну не знаю, не знаю. Та история о хануке была противной…
- Ради бога, прошу тебя! – простонала я.
- …но все остальное – достаточно серьезно, и ты рассказала мне уже
очень многое. И, знаешь, каким бы тяжелым, сложным или запутанным…
- Уэс.
- …оно ни было, здесь нет ничего такого, что я не мог бы понять, -
закончил он, повысив голос. Я бросила взгляд в его сторону – он смотрел на
меня, выражение на его лице было серьезным. – Так что запомни: нет ничего
такого, что не могли бы понять и другие. И поэтому все не так плохо.
- Возможно. Или это просто ты необыкновенный.
Я произнесла это – и в первый момент мне показалось, что это сказал
кто-то другой, но затем я поняла, что только что слышала собственный голос.
О боже. Это тоже была одна из тех вещей, о которых ты не думаешь, они
просто происходят.
В машине было очень жарко, температура словно подскочила на
двадцать градусов, снаружи летали стрекозы, а Уэс был так близко мне, его
колено почти касалось моего – их разделял какой-то дюйм. Мне
вспомнилось, как его рука накрыла мою, какими теплыми были его пальцы, и
на одну крохотную, безумную секунду я подумала, что все может
измениться, вот прямо сейчас. Ах, если бы я только могла позволить этому
случиться! Будь он другим парнем, будь я другой девушкой, находись мы в
другой вселенной – я поцеловала бы его, и ничто в целом мире не остановило
бы меня.
- Ладно, - проговорила я чересчур быстро, - моя очередь.
Уэс заморгал, словно забыл о том, что мы играли. Должно быть, он
тоже это почувствовал.
- Да, - кивнул он, наконец, - точно. Вперед.
Я вдохнула.
- Если бы ты мог сделать все, что угодно, что бы ты сделал?
Уэс задумался. Я понятия не имела, что он сейчас ответит, но вообще-
то у меня никогда не получалось угадать. Может быть, он скажет, что снова
встретится с мамой или устроит мир во всем мире, а может, станет
знаменитым. Я не знала, чего ожидать, но даже при этом его ответ удивил
меня.
- Я пропускаю.
На мгновение я была уверена, что услышала неправильно.
- Что?
Он прокашлялся.
- Я сказал, что пропускаю.
- Но почему?
- Потому что.
- Потому что – что? – я все еще не верила своим ушам.
- Потому что я пропускаю, - терпеливо повторил он.
- Но ты же знаешь, что это значит?
- Да, ты отвечаешь на любой вопрос, который я задаю. И, если ты не
пропускаешь ход, ты выигрываешь.
- Именно, – я выпрямилась. – Ну ладно. Давай.
Уэс тоже сделал глубокий вдох, и я напряглась в ожидании вопроса.
Но, опять-таки, соперник удивил меня.
- Нет.
- Нет?! – мои брови взлетели к волосам. – В каком смысле?
- В прямом, - медленно пояснил Уэс. – Нет – значит не прямо сейчас.
Для вопроса такой важности нужно время, знаешь ли, - теперь он указывал
на меня пальцем, весело улыбаясь. Поверить не могу!
- Да? И кто же это сказал?
- Правила, - скрестил он руки на груди.
- Мы уже многое переделали в правилах, - сказала я, - но такого там
точно не было.
- Но это же разумно, - приподнял бровь Уэс. Мне пришлось сдаться. Он
был прав.
- Хорошо, - я подняла ладони вверх, - но учти, ты не можешь тянуть
целую вечность.
- Не волнуйся, мне нужно гораздо меньше.
- Насколько меньше?
- Определенно не вечность.
Я продолжала вопросительно смотреть на него, и он хмыкнул.
- Может, неделя. Вот насчет этого ты не можешь обвинить меня в
нарушении правил, ведь ты сможешь подготовиться к вопросу, если будешь
знать точное время!
Я сомневалась в этом, но спорить не стала. Неделя - так неделя.
Хорошо, что не вечность, и на том спасибо.
Мы сидели в машине, глядя за окно, как вдруг в зеркале заднего вида
отразились фары. Мимо нас проехала машина, остановилась, из нее кто-то
вышел, и я увидела маму. Она была с телефоном в руках (конечно же), что-то
говорила и, похоже, едва замечала все вокруг. Но, поднявшись по ступенькам
к дому и зажав телефон между ухом и плечом, она бросила быстрый взгляд в
нашу сторону.
- Мейси? – позвала она. – Это ты?
- Да, - крикнула я в ответ. – Иду, секундочку.
Мама открыла дверь в дом, продолжая разговор, и больше ни разу не
посмотрела на меня. На кухне зажегся свет, и я представила, как она кладет
документы на стол и ставит чайник, все еще держа трубку у уха.
- Ладно, - повернулась к Уэсу я, - спасибо за действительно
незабываемый вечер. Даже при том, что оставляешь меня в ожидании.
- Думаю, ты справишься, - подмигнул он. – И, потом, я изменил в
правилах не так уж и много, чтобы они стали неузнаваемыми, - Уэс
рассмеялся, запрокинув голову, и я поняла, что и сама улыбаюсь. Я готова
была позволить ему сделать все, что угодно, с этими правилами, если только
он считает нужным.
- Но только прими к сведению, - заметила я, - что, раз ты берешь тайм-
аут, это должен быть хороший вопрос.
- Не переживай, - уверенным голосом откликнулся Уэс. – Будет.
Глава 13
- Боже мой, - покачала головой мама, постучав пальцами по столу. –
Это все идет просто в неразрывной связи!
- Это же замечательно, - отозвалась Кэролайн. – Завтра установят
новый унитаз, и можно будет начинать отделку стен. Нам надо выбрать
образец плитки, чтобы рабочие знали, какую закупать.
Никогда раньше я не думала, что кто-то может быть так заинтересован
в выборе плитки для стен. Все эти образцы выглядели, по моему скромному
мнению, совершенно одинаково, но Кэролайн задалась целью сделать наш
пляжный домик шикарным, невероятным и потрясающим, так что ездила
туда-сюда с образцами обоев, плитки, тканей и отделки карниза.
Подоконники и окна уже были готовы, и моя сестра решила, что будет
замечательно уставить их горшками с цветами, которые, разумеется, тоже
