В дом я проник без проблем. Внутри камер нет, мы проверили. Игорек любит развлекаться без свидетелей. Осталось только дождаться, когда, натрахавшись, любовники уснут.
Тревога так взбудоражила трусливую душонку Гаранина, что он несколько часов не мог успокоиться. Кричал, нервничал, строил охрану, требовал разобраться и все выяснить, будто чувствовал, что за ним пришли. Потом он грубо трахал свою бабу и бухал. Вынужден был наблюдать. Девка громко стонала, стоя раком, но на ее лице отражалась скука смертная. Не впечатлил ее Игорек. Хотя вел он себя так, будто весь мир поимел.
Дождался, когда уснули. Ударом по шее отключил Гаранина, стянул его с кровати и поволок вниз. У Гаранина неплохой подвал, лестницы только очень крутые, пока добрались, утырок несколько раз неудачно упал. Шумоизоляция премиум-класса. Спасибо за нее. Подвал большой, это даже не подвал, а целый этаж. Из развлечений тут пока только тир, но есть свободное пространство. Наверное, хозяин дома не определился, что еще здесь можно развернуть.
Вроде несильно ударил, но ждать пришлось почти сорок минут, пока он очухался. Успел даже подремать, сидя у стены. Легкими пощечинами было не разбудить. Когда я начну бить ему морду, он будет видеть, кто его калечит. Бесценно было наблюдать, как испуганно расширяются его зрачки при виде меня. Не ждал?
— Ну, привет, Игорек! — вспомнил, как его называла классручка.
— Что ты делаешь в моем доме? — потирая шею в месте удара, осматривается. Надеется, что тут рядом его псы? Нет, мы тут одни.
— Пришел вернуть долг. До этого момента как-то не было времени, — тяну лениво, будто мне некуда спешить.
— Какой долг? — пытается выглядеть уверенно, но глаза трусливо бегают. — Ты мне ничего не должен, Стас. Юне я подарил свободу, будь благодарен и проваливай.
— Ты ей не хозяин, чтобы дарить свободу, — его слова цепляют, будят мое темное начало. — Контракт у тебя выкупили, если приблизишься к ней, пожалеешь, что родился на этот свет.
— Сам со мной договориться не смог, побежал искать защиты у деда, — смеется Игорь. — Теперь понял, что честным путем не заработаешь, а без денег ты никто? Устал быть героем, которого в любой момент может нагнуть начальство и отправить подыхать? — для человека, который вне системы, он слишком осведомлен. Понятно, откуда дует ветер. Я так и подозревал.
— У меня до сих пор нет денег, но есть возможность нагнуть тебя прямо сейчас. Поднимайся, — сам встаю на ноги, жду. Не встает. Принципиально игнорирует, думает, ему это поможет. Дергаю его за грудки, впечатывая затылком в стену. Стонет, урод! От него воняет страхом, но меня это не остановит. Он ответит за каждую слезу Юны.
— Давай, дерись со мной! Ты можешь меня уложить и позвать охрану или не выйдешь отсюда живым, — еще несколько раз прикладываю к стене, но так, чтобы разозлить, а не убить.
— Завтра же откроются твои аптеки, — пытается откупиться.
— Они уже открылись, — усмехаюсь. Деду я ничего не говорил, но старик уже руками и ногами влез в мою жизнь. — Будешь драться, или я начну тебя убивать, — выплевываю в лицо.
Первые пару минут Игорь пробовал нанести мне удар. Я слышал, что он ходит к тренеру по боксу, видимо, зря платит деньги. Боец он бесперспективный. Я выпустил своего зверя, не оставляя ему шансов.
— Это тебе за то, что ты, сука, издевался над молодой девчонкой! — бью по печени, Игорь складывается пополам. — Это за то, что держал ее в страхе, — еще несколько ударов. Ломаю ему правую руку под громкий крик. — Это за то, что смел трогать Юну против ее воли.
Разбиваю губы за то, что насильно ее целовал. Трещали кости, лопались губы, и текла кровь, но мне было этого мало.
— Защищайся, сука! — ответом мне был скулеж. Гаранин сполз по стенке. Все, хватит с него. Цели убить нет, хоть и очень хочется. Если Гаранин не переживет эту ночь, жалеть не стану. Я накажу всех врагов Юны. Ее братец и отец уже не увидят свободу. Этого бы тоже к ним отправить.
— Пей! — вливаю в него виски, захватил с собой, когда спускались. Спиртное поможет справиться с болевым шоком. Бросаю его возле лестницы с пустой бутылкой.
Набираю Хакера, он отключает охранную систему. Выхожу через гараж к задним воротам. Их никто не охраняет, Хакер предупредил. Самое темное время перед рассветом. Бойцы Гаранина на расслабоне, клюют носом. Трехметровый забор преодолеваю без стремянки. Прыжок вниз. Ухожу незамеченным. Соседские собаки подняли шум, когда проходил мимо. Прыгаю в машину к Яру. Нервничает друг, отстукивает по рулю какой-то ритм.
— Опаздываешь на самолет, — протягивает мне документы Ворона.
Мчим по бездорожью. Вылетаем на трассу, а там Яр жмет на газ. Багиров не задает вопросы, без них понятно, что мой зверь сыт.
— Удачи, — обняв, хлопает командир по плечу. — Жду в строю живого и здорового. Приглядите за Вороном, — жмем друг другу руки.
— Пристегнись, — пихает меня молодой летеха. Поднимаю взгляд на парней, которые тоже летят в Сирию. Все контрактники. — Садимся, — поясняет парень, думает, что я не проснулся еще.
Выходим из самолета. Жарко. Вдыхаю полной грудью. Тут пахнет по-другому, не так, как дома. Просыпаются инстинкты. На гражданке ты все равно расслабляешься, теряешь звериный нюх, а тут, чтобы выжить, нужно стать вновь зверем…
Глава 50
Стас
— Вода заканчивается, — перебирая припасы, сообщает Ворон. — День-два еще протянем, а там…
А там или подыхать, или выходить на связь, а для этого нужно выбраться отсюда незамеченными. Как это сделать, если вокруг пустыня, а основные дороги контролируются моджахедами? Пешком не уйти. За ночь мы не преодолеем и половину пути. Батарейка на рации стоит запасная, мы эти дни не трогали, смысла нет. Посадим и ее, а выйти на связь не сможем.
С точки нас должны были забрать три дня назад. Сидим в старом «бункере» и гадаем, почему нас бросили? Где отряд? Объект, который мне приказали убрать, так и не появился на территории вражеской базы. Дорогу мы контролируем, но кортежа с Али Сабом не было, хотя разведка доложила, что его стоит ждать здесь.
За четыре с половиной месяца я уничтожил двух командиров террористической группировки, одного заместителя и трех приближенных к лидерам боевиков — это больше, чем за годы службы, но руководству все равно мало. Я рвусь домой, к любимой женщине, потому что она там одна! Последние три недели я не выходил с ней на связь. Юна наверняка волнуется. Она всегда волнуется, поэтому я хотя бы сообщением пытаюсь дать знать, что жив и здоров. Я стал забывать ее запах, вкус ее губ. Они приходят только во сне. Мой изможденный жарой и усталостью мозг посылает мне желанные картинки. Хочу домой… к ней. Юна говорит, что у нее все хорошо, но обостренная интуиция улавливает изменения даже в коротких переписках. Что-то не так. Если бы не Жаров и Яр, которые уверяют, что все под контролем, я бы уже рвался в Москву добивать Гаранина. Этот урод выжил, хотя половину здоровья я у него отобрал. Он две недели пролежал в реанимации, потом две недели в больнице, далее реабилитация. За это время дед глубоко запустил корни в его бизнес и стал разрушать его изнутри. Сейчас Гаранину не до бывшей невесты, оставшиеся силы уходят на войну с моим дедом. У старика словно второе дыхание открылось, пару раз с ним разговаривал, из него так и прет энергия. Заряжается, причиняя боль и страдания другим.
Мне необходимо вернуться на гражданку. Я не хотел становиться во главе дедовской компании, но, наверное, это все-таки выход. Хотя на гражданке ты тухнешь, природа требует дать волю инстинктам, скучаешь по адреналину, который можешь получить, реализуя мужское начало. На войне ты чувствуешь себя важным звеном одной цепи. От твоих способностей зависят сотни жизней, порой тысячи или сотни тысяч. Идешь с ребятами к одной цели. Веками мужчины воевали, в нас это заложено генетически. В комфортных условиях, обласканные вниманием и заботой, мы вымирающий вид — изнеженное дерьмо, которое подвигом считает поход на работу, а в выходные предпочитает напиваться, сидя на диване у телевизора. Нужно пробуждать древние инстинкты, тогда на гражданке некогда будет маяться херней от безделья. Там есть своя прелесть. Моя ждет меня и скучает. Вернусь — затрахаю до потери сознания.
