Гребаные генералы нарезают новые и новые задачи, будто чувствуют мою агонию и пытаются на ней заработать звездочки.
Скорее бы ночь, выйти и подышать прохладным свежим воздухом. Беру бинокль, прилипаю к дыре в стене. Это стало привычкой за последние дни.
— Надо перебираться к засохшему оазису, оттуда до ближайшей деревни чуть больше суток, — рассматривает под светом фонаря карту на планшете. Я сам думал о том, что это единственный шанс выбраться отсюда. Сегодня ночью придется уходить. — Что будем делать? — лениво интересуется Ворон, хрустя галетами.
— Убирать Али Саба, — Ворон подрывается, бросается к перископу. — Три внедорожника, объект предположительно во второй машине, — на таком расстоянии сложно разглядеть. Машины предположительно бронированные, стекла тонированные, а значит, приближается тот, ради кого мы все это время сидели в песках. На базе мы его не достанем, а жаль. Наверху установлены две снайперские винтовки. Одна из них крупнокалиберная. Есть шанс, но это все равно что отметить себя сигнальной ракетой. По нам сразу начнет работать арта. — Собирай рюкзак: воду, рацию, сухпаек, — тороплю Ворона.
Отбрасываю в сторону бинокль, поднимаюсь на разрушенную крышу старого одноэтажного здания. Развалины вокруг почти по крышу занесло песком. Скидываю с оптического прицела защитные крышки. Рядом на живот падает Ворон. Прилипает к прибору наблюдения и целеуказания. Вычисляет расстояние, скорость ветра…
— Собрал рюкзак? — спокойным голосом, наблюдая за тем, как внедорожники остановились на посту. Вторую снайперку тоже готовлю, но не уверен, что у меня будет время вести спокойный прицельный огонь.
— Да, — кивает за спину.
— Уходи. Это приказ.
— Да пошел ты со своим приказом! — начинает пылить Ворон.
— Не обсуждается. Скоро тут начнется ад. Двоим нам погибать смысла нет, — срываю с груди образок, который недавно вернул дед, протягиваю Ворону. — Ты знаешь, кому передать.
— Сам передашь!
— Ворон, это приказ! — повышаю голос. Вижу в глазах парня жесткий протест. — Уходи. Сейчас темнеет, им будет не до тебя. Сюда слетятся все охранные посты, начнут палить артой. Вдвоем мы не выберемся.
— Я не уйду, — мотает головой, играя желваками.
— Мне нужно, чтобы ты свалил отсюда прямо сейчас! — нет времени спорить, машины трогаются. — Бегом, Ворон! Если вернешься, я сам тебя пристрелю. Присмотри за ней…
Ругается, но уходит.
Сам делаю все поправки. Позволяю себе закрыть глаза и увидеть последний раз образ любимой женщины.
Да, моя девочка, ты останешься самым ярким и счастливым воспоминанием в моей жизни.
Задерживаю дыхание, медленно выдыхаю. Отпускаю все мысли. Открываю глаза, мир сужается до одной точки, которую я вижу через оптический прицел. По крови бежит предвкушение, я застываю в этом моменте. Даю себе несколько секунд насладиться этим чувством. Палец давит на курок. Полет пули сложно зафиксировать невооруженным взглядом, но я мысленно очерчиваю траекторию и провожаю ее. Расстояние восемьсот метров. На четыре секунды все вокруг замирает.
Есть!
Внедорожники не останавливаются. Успеваю перезарядиться еще два раза, убираю водителей. Третий джип останавливается, водитель прыгает во второй внедорожник, но не успевает закрыть дверь.
Выжившие покидают машины, занимают оборонительные позиции. Слишком быстро темнеет. Приблизительно они вычислили, откуда ведется огонь, дают залп из автоматов. Далеко. У меня более выгодная позиция, но против меня играет накрывающая пустыню ночь. Нужно дать Ворону уйти.
Перекатываюсь к своей малышке. Мы с ней уже много лет вместе. Не подведи! Минут пятнадцать мы перестреливаемся. Шесть-ноль в мою пользу. К ним на подмогу подъехали боевики, что контролируют дорогу. Убрал пулеметчика, но тут полетели крупные снаряды с воздуха, накрывая весь периметр. Не успел спрятаться в укрытие, да это бы и не помогло…
Глава 51
Юна
полгода спустя…
— Леш, ты точно ничего не знаешь? — заглядывая с надеждой в глаза парня.
— Юна, прекращай себя накручивать. Нормально все у Стаса. Связи там нет, — перекладывая пакеты с продуктами в другую руку, открыл передо мной дверь в подъезде.
— Шесть недель? Стас, так не бывает, — волнение, что последний месяц поселилось в груди, не исчезало ни днем, ни ночью. Я засыпала с чувством тревоги и просыпалась с ним.
— Бывает и шесть месяцев, Юна, — Жаров разговаривал строго, раздражала его моя тревожность. Он не понимал, что его произнесенные уверенным тоном слова дарили надежду. В такие моменты я верила, что Стас вернется живым и здоровым. — Прекращай себя накручивать. Думай о ребенке, — кивнув на живот. — Будешь на ровном месте устраивать своей нервной системе проблемы, отправишься на сохранение. Юматов вернется, а ты тут вся дерганая. Сказал же врач, ребенку вредно твое волнение, вот нахрена ты это устраиваешь? Если бы что-то случилось, ты бы уже знала. Спокойно ждешь и молишься за своего мужика! — после его наезда чуть отпустило, но я знала, что ночью это состояние вернется.
— Алеста звонила, сказала, что Яр с группой возвращаются, — протянула я, краем глаза подглядывая за реакцией Лехи. А ее нет. Как танк спокоен.
Багиров обычно предупреждал жену, куда отправляется в командировку, а тут резко сорвался с группой. Предупредил только, что приказ пришел. Аля почти месяц как на иголках сидела. Деверя своего допекала, но, насколько я поняла, он мужик серьезный, немногословный. Сказал, что все с Яром и группой нармально, работают парни. Пыталась выяснить, куда отправились, не сказал. Поэтому, как и я, от новостных каналов не отлипала, надеясь хоть что-то узнать о муже. Хотя мы обе понимали, что о таких, как наши мужчины, в новостях не говорят. Хотелось верить, что нечаянно в кадр попадет. Мы своих и в балаклавах бы узнали. Созванивались и поддерживали друг друга. Рада за подругу, что все тревоги остались позади. Скоро Багиров будет дома. Тишина и неизвестность убивали, выматывали нервы. Прав Лешка, о ребенке мне думать надо. Извелась вся, малышка стала беспокойной совсем. Пинается постоянно, словно места себе в животе найти не может.
— Да, закончили операцию, скоро будут в Москве, — Лешка не удивился, знал уже обо всем. Я удивлялась, когда его в командировку не взяли. Он сказал, что не прошел психологическую проверку, но я ему не поверила. Жаров все время крутился рядом. Помогал, охранял, присматривал, отвозил по делам. Мне было до ужаса неудобно, что он взвалил на себя заботу о нас. Просила его несколько раз перестать заниматься мной, но Лешка отмахивался.
— Вернется Стас, сдам ему вас на руки, потом отвалю, а пока терпи, — усмехнулся Лешка, пропуская меня в лифт.
Что врать, с постоянным водителем, охранником и носильщиком было спокойно. Хотя охрана вроде как и не требовалась. Игоря я больше не видела. Читала в новостях, что он в больницу попал после какого-то несчастного случая, но мне было неинтересно, что с ним.
Мне эти почти полгода не было легко и просто. Я хотела продать все имущество отца, но там и продавать нечего. Бизнес почти на мели, особняк заложен. Счета арестованы. Как оказалось, на меня была записана дача, пара дорогих машин и квартира в Англии.
Одну машину продала, остальное решила придержать до возвращения Стаса. Деньги вложила в расширение одной из аптек, рядом помещение продавалось, Лешка помог оформить. Сделали косметический ремонт. Мне все равно нечем было заняться, а тут втянулась, загорелась идеей расширить ассортимент. Стас оставил мне банковскую карту, которую я немного растрясла. Завезла ортопедические товары и гомеопатию. Прибыль выросла в несколько раз.
— Кровь не водица, — смеялся Жаров, намекая, что мне достались отцовские гены. Не достались! Мы с ним абсолютно разные. И за бизнес Стаса я взялась не для того, чтобы разбогатеть, а чтобы помочь любимому мужчине.
— Когда в следующий раз к врачу? — спрашивает Лешка, забирая у меня ключи и открывая входную дверь. Пропускает меня вперед.
