«Да как же она не видит-то?»
Глава 33 Лалангамена — Пылающий Человек
Глава 33
Лалангамена — Пылающий Человек
Ингвар всполошился, когда понял, что пропали все звуки.
Он легонько постукивал стилусом по чёрному зеркалу. Раздавалось мерное стеклянное клацанье. Но, кроме этого, больше ничего не было.
Шуршание шагов. Бряцанье посуды. Гомон слоняющихся без дела Жуков. Заунывная песня вполголоса, исполняемая под перебор струн. Если бы пропало что-то одно, Нинсон мог бы и не обратить внимания.
Но исчезло всё сразу.
Дикий, истошный визг вонзился в эту тишину.
Полог шатра сорвало. Влетел объятый пламенем человек. Он кричал и размахивал руками. В ревущем огне невозможно было угадать силуэт.
Ингвар успел отпрыгнуть. Листки ветхого письма рассыпались в стороны. Пылающий человек врезался в слегу. Та накренилась, потолок провис. Человек продолжил метаться. Он уже ослеп и не понимал, что делает. Он налетел на стол и замолчал. Снёс часть разложенных там диэмов, сбил меч и безжизненный гримуар. Зашипело попавшее на огонь вино из разбитых бутылей.
Несчастный повалился на кровать. Походная койка перевернулась, скрыв горящего. Тот бился, плотно заматываясь в покрывало с гербом Тайрэна.
Сквозь красный шёлк сочился пахнущий жареным мясом дым.
Золотые саламандры с герба разбежались в разные стороны.
Ингвар кинулся было разматывать тлеющую ткань. Но человек уже пришёл в себя. Откуда-то из дымящего вороха послышался кашель:
— Мне не помочь! Бегите! Скорее!
Осипший от крика голос не удалось соотнести с каким конкретным именем, ни с каким живым человеком вообще.
— Кто ты?
Нет ответа. Надо уходить.
Уголёк в панике крутился рядом. Хаотично превращался во что попало, порская дымом и чернилами.
Ингвар схватил Рубиновый Шип. Придётся драться — и с таким оружием он будет полезен куда как больше, чем с мечом. А случится убегать, так лучше прихватить с собой самую дорогую вещицу. Он вынул копьё. Ящичек из слоновой кости опрокинулся. Ингвар отпихнул его и выбрался из заполненного дымом шатра.
Стрелы ползли по небу тугими дугами, медленно карабкаясь наверх, замирали в верхней точке. Зависали там, наверху. Будто высматривая добычу. А потом пикировали, как хищные птицы.
Некоторые стукались о доспехи Жуков, никого не ранив.
Стрелы, пущенные навесом, должны были принести не смерть, а хаос. В котелок над огнём угодило сразу несколько. Казалось, что они там варились. Одна ударила в огонь, взметнув тучи белой золы.
Ингвар не выбирал, на какие моменты обращать внимание, а какие нет. Всё стало медленным, будто он только что крутанул колесо Сейда и приложил ко лбу руну Ярра, чтобы замедлить картинку.
Незадолго до нападения музыкант снял броню. Обшитая пластинами куртка лежала рядом с ним на бревне. Поверх были брошены усиленные кольчугой наручи — они мешали играть. Четыре стрелы попали в лиару, при этом ни одна не задела пальцы музыканта. Настоящий любимчик Навван. Судя по тому, что парень был ещё жив, стрелы вошли неглубоко. Лиару пригвоздило к телу. Парень не мог ни встать, ни толком пошевелиться. Мог только продолжать играть.
Даже слова были слышны:
Весел и упрям — останься таким!
Кхе-кхе…
Даже если стоп… и дальше нельзя!
Кхе-кхе…
Знай, что иногда…
Кхе-кхе-кхе…
Певец зашёлся в последнем кашле.
Некоторые стрелы падали отвесно. Не выбирая цели. Просто делая любой шаг смертельно опасным. Две упали с неба совсем рядом с Нинсоном. Целая гроздь утыкала шатёр.
Одна стрела попала в круп лошади, которой на беду случилось быть в лагере. Лошадь взбрыкнула, вырвала поводья у самого юного Жука, четырнадцатилетнего мальчишки, который вёл её с водопоя. На прощание лягнула его. Паренька аж отбросило от такого удара. Нинсон подумал, что раз подкова пришлась в броню, тот сейчас встанет. Но парень не шевелился.
Другие лучники били прицельно, метя в незащищённые лица.
Прямо перед Ингваром упал человек со стрелой в щеке. Наконечник пробил рот, ушёл куда-то в горло. Рана была не смертельна: если бы сразу извлечь стрелу и залить всё сильфумом, он мог бы и выжить. Кровь хлестала из горла. Он был жив только до тех пор, пока отплёвывался. Одной рукой он раздирал себе горло, а другой держался за древко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ещё одна стрела отвесно ударила в голову ходившего без шлема Жука. С ровным и чистым хлопком попала прямо в темечко. Тот упал как подкошенный. Нога попала в костёр. Он не заметил из-за толстого сапога. И вроде бы уже умер. Но когда нога загорелась, с воем вытащил её из огня. Потом сел и стал оглядываться, пытаясь понять, где находится.
Из головы отвесно торчало полуметровое древко с чёрным оперением. А он преспокойно снимал оплавившийся сапог с обожжённой ноги и не обращал внимания.
Наёмник, сидевший к лесу спиной, читал книгу. Несколько стрел из самого первого залпа засело в спине. Но броня не уберегла от этой стрелы — длиннее, тяжелее и толще обычной, с броским красным оперением. Она пробила затылок и вылезла мокрым окровавленным калямом сквозь горло.
И остановилась, только уткнувшись в раскрытые страницы.
Парень умер.
Начал с красной строки. Ещё моргал, глядя в последнюю точку.
Такие огромные стрелы с красным оперением иногда вылетали из леса. Они были заметно длиннее и во много раз тяжелее обычных. Летели со свистом из-за специального отверстия в наконечнике. Все стрелы шли с большого расстояния.
Стрелок не показывался. Не стремился попасть точно в лицо или горло, не защищённое доспехом. Достаточно было попасть в корпус, чтобы Жук отлетел и затих, зажав выросшее в груди древко.
Всё это заняло несколько секунд. Меньше одного вдоха-выдоха.
Стрелы больше не летели. Из леса шли люди с натянутыми луками.
Человек двадцать пять. Лица зачернены. На плечах грязные волчьи шкуры со странным красным отливом. На головах чёрные банданы с прилепленными травинками. Щитов или брони они не носили. Одежда напоминала кусты. Обрывки чёрной материи и пучки сухой травы торчали во все стороны.
Нинсону пришла на ум встреча с Кином.
Тулов у них с собой не было — они собирались выпустить ещё только по одной стреле, а потом бросить луки и взяться за топоры.
Из охранников Ингвара почти никого не осталось. Шестерых убитых он видел на поляне. Все, кто был в лесу, в карауле или на разведке, вероятно, умерли первыми. Остальных не было видно.
Сбежали?
Вот тебе и Рутерсвард.
Картинка замерла, когда стрела вылетела в лицо Нинсону.
Инстинктивно вскинув руки и так же инстинктивно выкрикнув руну Одал, Ингвар отбил стрелу широким рубиновым навершием.
В бытность сказочником при баронских детях он много времени провел в игре «отбей стрелу». Луки там были слабосильные. Стрела, конечно, с большой мягкой насадкой. «Добряком», как её называл мастер над оружием. И тренировались там не воины, а дети. И те стрелы Великан вполне успешно отбивал доской примерно такой же ширины, как навершие Шипа.
И вот эти знания всплыли.
Как-то напитались необходимой скоростью Урус или удачей Соул, но так или иначе, кажется, какую-то руну он успел бросить.
Уж и сам не помнил, какую.
Тот, кто выстрелил в него, бросил лук отчаянным истеричным жестом. А затем побежал обратно в лес. Остальные лучники никак не прореагировали на странное поведение соратника. Одна только женщина с хищным лицом поморщилась, скривив тонкие чёрные губы.
Разбойники ждали чего-то. Может быть, того, что из палатки выйдут боевым порядком Жуки. А может быть, того, что предпримет легендарный Таро Тайрэн.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он как раз соображал, что может предпринять.
Бухнуться на колени в надежде на пощаду?
Или броситься вперёд, чтобы погибнуть в бою?
Циничная часть его натуры, рассудительный внутренний голос, принадлежавший колдуну Таро, отметил, что Великан именно так для себя и сформулировал.
