Нинсон и сам чуть не попросил прощения, но сдержался.
Ведь он не хотел снова заводить разговор о чудодейственной краске для сигнума. Продал её сенешаль, потерял, уничтожил или что бы там с ней ни произошло — это не так уж важно.
Тем более что пять минут назад Великан ещё не знал, что ему причитался сосуд с атраменто. А до тех пор он жил жизнью Ингвара Нинсона и не мечтал стать сигнифером.
Почему же сейчас его так задевала упущенная возможность?
Даже не возможность, а мираж возможности.
Чтобы успокоиться, он вернулся к чтению. Оставался последний листок.
«ЛИСТ № 6 НАЧАЛО
Эшер, прочти мне это, если я впаду в отрицание очевидного.
Выбери один из двух вариантов начального приветствия:
(Если меня там не покалечили)
Я знаю, что это всё может походить на шутку.
(Если меня там серьёзно искалечили)
Я знаю, что это всё совсем не смешно.
Правдивость моих слов может быть легко утверждена в соответствии с заветом Инка о том, что можно полагаться на то, чему есть девять надёжных свидетельств:
1. Одного первого же доказательства тут хватит с лихвой: кто бы и за что бы стал давать простому травнику эти несметные богатства?
2. Лет за сто до твоего рождения я уже знал, как тебя будут звать.
3. Нинсон — в честь моей матушки. Ну, или твоей.
4. Она выглядела так же и звали её так же.
5. С воспоминаниями о матери оказалось очень сложно. По сложности подделки они бы потянули на столько же оргона, что и вся остальная жизнь. Задумайся! Вся. Остальная. Жизнь.
Так что в следующей игре выбирай мамку с умом.
Юность быстро проходит, но воспоминания о ней прочны.
6. Почерк, которым написано письмо — мой, соответственно, и твой! Милости прошу убедиться. Эшер, дай мне перо и чернильницу.
7. Никто не знает и не видел следующих событий, произошедших с тобой в поместье барончика, где якобы ты якобы служил последние якобы годы.
8. Эшер, перечисли чего-нибудь эдакое. С Лонекой какие-нибудь утехи, куда он там чего ей запихивал. Чего-нибудь такое, что действительно никто не мог видеть. А мы знаем.
9. Ничто не мешает тебе посетить развалины тех мест, которые ты помнишь, и лично убедиться, что там никого и ничего нет.
ПО ПРОЧТЕНИИ СЖЕЧЬ!!!
Запомни: большая часть любого письма, любой книги, любого Мактуба — ерунда. Верь первому впечатлению.
Т.Т.Т.
ЛИСТ № 6 КОНЕЦ»
— Ну, что будем делать, милорд? — спросил Эшер.
Ингвар тут же достал перо, откинул крышку чернильницы и написал рядом с последней строкой:
«Запомни: большая часть любого письма, любой книги, любого Мактуба — ерунда».
Великан не был, конечно, экспертом по почерку.
Но буквы были одинаковыми. Слово «ерунда» немного заехало на рисунок сломанного моста в уголке письма.
— Что это? — спросил он у сенешаля.
— Тэ. Тэ. Тэ.
— Что ещё за ТэТэТэ?
Эшер посмотрел на Великана.
Впервые так посмотрел. Тепло.
— Твой. Таро. Тайрэн.
Красные старческие глаза увлажнились, и он с трудом договорил:
— Это вроде шутка такая наша. Мы друзьями были, милорд.
Глава 30 Убежище — Рунический Сейд
Глава 30
Убежище — Рунический Сейд
Ингвар прокомментировал:
— Сейд. Список из двадцати четырёх спиц рунического круга…
![]()
Глава 31 Лалангамена — Чёрное Зеркало
Глава 31
Лалангамена — Чёрное Зеркало
Ингвар дочитал письмо.
— Мне сейчас пришла в голову мысль о гримуаре. Ведь у каждого колдуна есть гримуар. Где мой? В сейфе его нет. Разве ты не должен был отдать его в первую очередь?
Через четверть часа Нинсон уже бережно принимал из рук Эшера небольшой ящичек подозрительно нового вида. Вся шкатулка была густым сосредоточением размноженного до бесконечности гербового узора. Тонкие тёмно-красные линии бесконечных ящериц поблёскивали под гладкой алой эмалью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ингвар с придыханием постарался отодвинуть крышку.
Ничего не получилось.
— Тут замочек какой-то или что?
— Вы должны использовать руну Инги, милорд.
— Клять.
— Может быть, попробуете?
— Инги, Инги, Инги! — громко продекламировал Нинсон, положив руку на прохладную эмаль.
Он не пытался сосредоточиваться, не пытался направлять оргон. Он просто хотел подтвердить неудачу.
— Вы позорите четвёртую Лоа! — неодобрительно пробрюзжал Эшер.
— Навван? Она-то тут при чём?
Ингвар подумал, что слабая воля к победе оскорбит Хорна, слабая вера в удачу не понравится Ною, слабое чутьё на оргон разочарует Макош. Никто не любит слабых, чего уж там. Невозможность колдовать расстроит Инка, а Ишта загрустит от неверия в сказку. Великан знал, что подвёл многих Лоа. Но при чём здесь актриса Навван?
— Потому что по вам видно, милорд, что вы не верите в то, что изображаете. Ладно. Дело ваше. Но хотя бы ведите себя подобающе. Сыграйте, что ли. Сыграйте, что попытались. Будьте честным в своей роли.
Полог шатра поднялся, и показалась Тульпа.
Ингвар глазам своим не поверил! Определённо, это была она.
Просунувшись в шатёр, женщина быстро начертила в воздухе руну Инги.
— Родная!
Она, казалось, смутилась, увидев захлестнувшую его радость. Уголёк вороном вылетел из-под смятых одеял, сел на плечо Ингвару и расправил крылья, собираясь защищать его от Тульпы.
— Эшер, смотри!
Ингвар бесцеремонно развернул старика за локоть. От резкого движения тот чуть не потерял равновесие и вцепился в драгоценный ларец с гримуаром.
— Что, милорд? Что там?
Тульпа ещё несколько раз сделала пассы, а потом вынырнула за полог.
И хотя она размахивала руками в нескольких метрах от Эшера, тот ничего не видел. Позже, подумав, Нинсон понял, что так и должно быть.
Ингвар отпихнул старика, вылетел из палатки, огляделся. Он готов был броситься за Тульпой. Но в его маленьком лагере, как и раньше, шла бивуачная жизнь. Жуки занимались своими делами.
Никто явно не был встревожен появлением незнакомки. У костра кто-то наигрывал на лиаре, кто-то бесконечно кипятил воду, кто-то вышагивал лошадей.
Ингвар понял, что никто не видел Тульпу.
Великан уже и не рассчитывал на это.
Она была его глитчем, только его.
Эшер приподнял полог шатра, не понимая, оставаться ли ему в одиночестве или следовать за хозяином.
— Пробуем дальше!
— Верное решение, милорд! Верное решение.
— Инги. Инги. Инги.
На этот раз он тоже не чувствовал оргона. Тоже не верил, что сможет. Но было одно отличие. Он твёрдо пообещал себе пытаться, сколько бы ни понадобилось, хоть день, хоть год, хоть десять лет.
— Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги.
— Милорд, тут надо рукой пробовать. Мы так не увидим, открылся ли замок.
Действительно. Оказалось, крышка уже открыта. Ингвар не почувствовал, какая из брошенных рун была настоящим Сейдом.
Странное сочетание новенького бархата ложа и древности некрашеной холстины, в которую был завёрнут гримуар. Рядом лежал стилус. Колдовская палочка, как называли его пустышки. У каждого колдуна он выглядел по-своему, хранил частицу его оргона и слушался только его.
Как и в любой гильдии, колдуны могли быть учениками, подмастерьями, мастерами и гранд-мастерами. Могли быть ещё легендарными колдунами.
У учеников гримуаров не имелось, потому и стилусы им не требовались. Стилусы подмастерьев были квадратными в сечении тридцатисантиметровыми деревянными палочками с символами, выбитыми на каждой из граней, у основания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Стигм. Такой же, какой стоял на тыльной стороне ладони самого колдуна.
Булла. Личный двадцатизначный номер, что записан в квенте.
Артикул. Так назывался номер этого конкретного стилуса.
