что-то с головой… Это действительно ты, Андрей Дроздов? Здесь в Америке?
– Это действительно я, твой Андрей Дроздов! Здесь в Америке! Юлька! Да что с тобой? Такое впечатление, что ты совсем не узнаешь меня… Ты забыла меня? Юлька?!
У нее был такой испуганный и растерянный вид, будто не Андрей Дроздов, а Фрэдди Крюгер из «Кошмара на улице Вязов» стоял рядом и пытался задушить ее…
– Юлечка, солнышко мое, давай поедем в какой-нибудь ресторанчик и поговорим… Отметим нашу встречу.
– Нет, нет, – она испуганно оглядывалась по сторонам, боясь увидеть кого-то. – Я не могу… Не сейчас.. Я должна быть дома, – она как-то вся засуетилась, заспешила. – Давай завтра..
– Скажи мне свой номер телефона. Я позвоню тебе.
– Нет, нет. Это невозможно. Я… – она хотела что-то сказать, но то ли боялась, то ли не могла. – Давай завтра, в одиннадцать здесь же. О’кей?
– О’кей, – сник Андрей, – О’кей… Завтра… в одиннадцать..
– Прости. Это так неожиданно.. У меня дела… Я… Завтра… Ладно? Давай, завтра…
Она села в свой кабриолет, привычным движением завелась и умчалась, не сказав Андрею больше ни слова…
Он так и остался стоять, ничего не понимая… Такое впечатление, что это была не Юлька, что это совсем чужая девушка… Он опять сел в машину. Закурил… «Не так встречаются любящие друг друга люди через столько лет разлуки… Не так… А, может, она и не любила меня? – подумал он. – Ты должен себе честно ответить: может, ты был глуп и слеп? Может, она только притворялась, что любила тебя? Только говорила, что любит… А на самом деле – нет. Господи, как трудно говорить себе правду. Да и правда ли это? Кто сказал, что она не любила меня? Чушь!» Но липкая рука сомнений, схватив его, уже не отпускала
Еще утром он был уверен в своей и ее любви. Еще утром он знал, он был спокоен, он строил планы. Увидев ее сейчас, не двадцатилетней девушкой в ресторане, а тридцатилетней красивой женщиной, он только убедился в том, как сильно он любит ее. И что только она одна нужна ему… Он готов был обнимать и целовать ее сутки напролет – так сильно он соскучился по ней. А она? Почему она была так испугана, увидев его? Почему не обрадовалась, не бросилась ему на шею, не покрыла его лицо поцелуями? Почему? Что случилось? Что пропустил он в их отношениях?
Андрей не мог возвращаться в «Дядюшкин сон». Он вообще не понимал, куда идти и куда ехать и ехал куда-то, лишь бы ехать, лишь бы было какое-то движение. Увидев океан, он остановил машину на стоянке, почти на самом пляже… Жаркое солнце даже в ноябре палило, заставляя людей раздеваться до трусов… Он снял с себя одежду и пошел по песку к воде. Океан манил, звал, возбуждал и успокаивал одновременно… Он вошел в эти крепкие волны и поплыл.
Душа его рыдала и ликовала одновременно. Он работал руками и плыл, плыл, иногда забываясь, иногда снова возвращаясь к единственной мысли – к своей встрече с любимой. Почему? Только этот вопрос мучил его. Почему? Они так любили друг друга! Почему? Он не представлял и не представляет своей жизни без нее. Почему? Разве не любовь главное в жизни? Он никогда никого не любил, кроме Юльки. Она была для него богиней, ради которой он готов был сделать и совершить все что угодно, даже умереть. Андрей перевернулся на спину, чтобы дать отдых уставшим мышцам. Небо… Какое голубое, без единого облачка, небо! Он оглянулся вокруг… Берега не было видно… Кругом был только океан, небо и солнце… «Ну вот я и нигде, – подумал он, – out of love and out of life – вне любви и вне жизни, как говорят на здешнем языке. Господи! Как это страшно, быть out of love!» Он вдруг явственно ощутил, как рушились близнецы Международного торгового центра в Нью-Йорке… Вот так и он. Он рушится, обваливается сейчас, как те «близнецы»… Его крепкое красивое тело качалось на волнах… Ему было все равно, что он далеко от берега, что он даже не понимает, куда ему плыть. Да и надо ли плыть куда-то, если там нет его любимой… Он попробовал отключиться. Не думать ни о чем: вот так лежать на волнах – и все. Это удалось ему, и он почувствовал, освобождение. Что-то, что давило его изнутри, отпустило его. Стало так свободно, так хорошо… Нет, он не будет больше никуда плыть. Он останется здесь, под этим голубым небом, ярким солнцем. Останется навсегда… Он закрыл глаза и весь отдался океану…
Внезапно прямо над своей головой он услышал треск и, открыв глаза, увидел маленький, как игрушечный, вертолет. «Какая большая стрекоза», – усмехнулся он. Человек в ярко-оранжевом костюме, подвешенный на канатах, спустился к нему и протянул руку… Инстинктивно Андрей протянул свою. И тут же подумал: «Спасатели! Вот, падлы, умереть спокойно не дадут»… Через пять минут он уже сидел на берегу. Спасатель – молодой латиноамериканец, – проверив давление, пульс и задав несколько вопросов о том, как он себя чувствует, исчез так же внезапно, как и появился…
Эти вопросы вернули Андрея к реальной жизни и, растянувшись на песке, он опять стал думать о своей любимой, ища ей оправдание… Сейчас он уже смотрел на себя с другой стороны… «Дурак, ты Андрей! Дубина! – говорил он себе. – Она правильно сделала, что уехала из России… Еще неизвестно, что могли накопать на нее, пока ты условно “сидел в тюрьме”. Господи! Сколько лет-то прошло! Это для него – все ясно и понятно. А для нее? Она же ничего не знает. Она же думает, я действительно сидел в тюрьме. Она думает, я сбежал из тюрьмы… Дурак ты, Андрей! Напугал девочку до смерти! Она же думает, я уголовник, сбежавший из тюрьмы. Вот почему она была так напугана. Вот почему она оглядывалась по сторонам, ища защиты, в случае, если я нападу на нее… Глупая… Несчастная моя девочка! Завтра… Завтра я все расскажу ей. Все объясню. Увезу мою девочку. Я не уеду отсюда без нее»… Ему стало легче. Усталость после долгого плавания взяла свое, и он уснул на песке под палящим солнцем Флориды. Шум океана заглушал все другие звуки и, как лучшая колыбельная, нагонял крепкий здоровый сон. Проснулся он, когда черное звездное небо укрывало его незримой благодатью. На пляже не было ни души: nobody, как говорят американцы. Все побережье было освещено фонарями. Где-то, совсем неподалеку, играл джаз и вкусно
