и двум нашим повезло меньше — на них сверху столкнули большой камень, который их раздавил. Куда-то вдруг исчезли Кытан с Ильдеем. «Сбежали, нехристи», — грешным делом подумал я. А потом на нас выскочили вооруженные копьями бандиты и стали теснить отступающих солдат к пропасти. Двое византийцев оступились и сорвались в бездну. Декарх Григорий получил удар копьем в грудь и упал замертво. Боевой дух византийцев был подорван, но они продолжали отбиваться. Мы тоже яростно сражались, но перевес сил был не в нашу пользу. Против меня сражался рослый воин, вооруженный широким ятаганом. Он раз за разом наносил мощные удары, скаля свои кривые зубы. Я поначалу без особого труда отбивал все выпады разбойника, но чувствовал, что с каждым разом это становится делать все сложнее, да и на раненную ногу я не мог как следует опереться.
Внезапно из-за спин разбойников послышался громкий крик. Оказалось, что это половцы напали на них сзади и успели зарубить троих. Бандиты на мгновение замешкались. Но этого мгновения хватило солдатам, чтобы перейти в контратаку и одолеть врагов. Я улучил момент и сильным ударом меча снес голову с плеч своему противнику. Через несколько минут разбойники были повержены и взяты в плен, мы их связали и отправились в обратный путь в Херсонес.
Так что, видимо, нам Господь послал вас тогда на Днепре, вы уже дважды нам крепко помогли», — закончил свой рассказ Мстислав, обращаясь к Кытану и Ильдею.
На следующий день состоялся суд над разбойниками. Их привели к дворцу катепана. Степенный наместник Херсонеса вышел на балкон одетый весь в белое.
— Именем нашей императрицы Евдокии за разбой, убийства мирных граждан и ромейских воинов приговариваю тебя, бывший купец Бехай и твоих сообщников к смертной казни через отрубание головы. Ответь мне, Бехай, ты же был богатым купцом, тебя все уважали, и у тебя была хорошая лавка на рынке. Зачем же ты встал на разбойный путь?
— Ваша власть такие налоги устанавливает, что честному торговцу невозможно вести свои дела. Из-за твоего своеволия я лишился всего, чем дорожил. И заметь, мирных людей мы не убивали, а только тех, кто служил тебе или поднял оружие против нас. Жаль, нам не хватило времени и людей, а не то Херсонес бы стал свободным городом. А ты, надменный катепан, и все эти жирные чиновники, были бы на нашем месте. Но ты поймал не всех — поэтому бойся всего, катепан, потому что за меня отомстят. Не пройдет и десятка лет, как снова возродится Великая Хазария, и все вы склоните головы перед ней или умрете. А пока, катепан, ходи по городу и оглядывайся. Не будет тебе покоя.
Катепан нервно сделал знак палачу, и беспокойная голова Бехая покатилась с плахи, заливая кровью гранит площади. Следом за главарем прикончили и остальных разбойников. Отрубленную голову и правую руку Бехая посадили на кол перед городскими воротами в назидание будущим нарушителям закона.
«Вот уж действительно, у каждого своя правда. И все зависит от того, на чьей ты стороне. Может этот Бехай и не был настолько плохим, как о нем говорят. Но из-за него русичи потеряли четырех человек, и он угрожал спокойствию Херсонеса и лично катепана, а потому заслужил свою смерть», — подумал Матвеев, возвращаясь на постоялый двор…
Русичи пробыли в Херсонесе еще неделю. За это время купцы успели распродать свои товары, предназначенные для херсонеситов. Воины похоронили и организовали поминки погибшим в походе соотечественникам. Моряки починили повреждения, причиненные ладьям недавним штормом: отремонтировали снасти, зашили порванные паруса. А Сергей успел хоть немного отдохнуть от похода, насладиться крымским климатом, накупаться в море и выучить несколько фраз на греческом языке.
Наконец ладьи были готовы и стояли, сверкая на солнце свежей краской. Наступил день отправки в Тмутаракань. Матвеев стоял на палубе ладьи и любовался тем, как прекрасен Херсонес в лучах заходящего солнца. Ему вдруг пришло в голову, что он хотел очутиться именно здесь в разное время с разными девушками — еще в своем времени он планировал экскурсию в Херсонес во время летней крымской поездки вдвоем с Марьяной. А потом, уже будучи здесь, в одиннадцатом веке, они с Бике мечтали о том, что вместе приедут в этот город. Но ему так и не удалось побыть здесь не с одной из них. О Марьяне он не сильно переживал — что плохого с ней может случиться в Чехии в XXI веке? А вот как там поживает Бике — добралась ли она домой? Как встретили ее отец и родичи? Сергей был уверен, что когда-нибудь он точно узнает ответы на эти вопросы.
Глава XIII
Шаруканов суд
Divide et impera!
Разделяй и властвуй! (лат.)
В то время, как русские ладьи преодолевали днепровские пороги, бороздили морские просторы и держали путь к Херсонесу, возглавляемая Сурьбарем процессия по степным дорогам приближалась к Шарукани. Ехавшая под надзором бдительных сородичей Бике пребывала в смятении чувств. Когда она была в окружении половцев, то старалась не подавать виду, как сильны были её переживания. Но стоило ей остаться наедине с Гульнарой на привале, как хатун давала выход накопившимся эмоциям и плакала, как обычная девушка. С одной стороны, она сильно волновалась за внезапно заболевшего отца, с другой — её мысли постоянно возвращались к потерянному, как ей казалось навсегда, возлюбленному. Бедная Бике впервые не знала, что делать. Кроме того, её сильно пугала неизвестность — ведь непонятно, что их с Гульнарой ожидает по прибытию в Шарукань — выживет ли отец или умрёт, застанет ли она его живым и как изменится отношение к ней её родственников после побега. Кстати, хоть Сурьбарь и относился к ней по-прежнему доброжелательно и в разговоре не возвращался к теме побега, но Бике часто замечала осуждающие взгляды, направленные на нее другими кочевниками. А вот Гульнаре половцы частенько высказывали свое негодование по поводу того, что они столько времени зря потратили на их поиски, и даже не будут вознаграждены зрелищем казни русича и братьев-предателей. Поэтому она была рада, что Сурьбарь поторапливал всех спутников и устраивал всего по два привала в день — в полдень, чтобы переждать дневную жару, и ночью для сна на несколько часов.
Благодаря такому быстрому темпу езды, а также тому, что теперь они ни за кем не гонялись по лесам и степям, а ехали напрямую в Шарукань, процессия через пять дней прибыла к пункту своего назначения.
В Шарукани же кочевники
