Мало кто из «ветхих людей» знал, как живет и устроен Город Золотых Унитазов, ибо поднебесные стены отгораживали его ото всего остального мира. Поверх неприступных каменных оград с бойницами лежали витки блестящей режущей проволоки, почему-то именуемые «кудри Эллы Панфиловой». Среди этих нержавеющих локонов, на изящных фарфоровых изоляторах, протянулся голый электрический кабель. Чуть выше, между удаленными параболоидами, незримый и смертоносный, замер луч лазера, испепелявший всякое тело, рискнувшее пересечь роковую линию. Особенно страдали кукушки, сотнями сгоравшие в раскаленном луче. Вытянув шеи, продолжая горестно куковать, опадали огненными жареными комочками. На углах стен высились башни с пулеметчиками, которые то и дело стреляли в окрестные леса и луга тревожащим огнем. Небо над городом охраняли патрульные вертолеты. Несколько раз в день из Кубинки поднимались штурмовики и на бреющих высотах облетали город, отпугивая потенциальных террористов из «Красных ватаг». На Валдаях стоял полк зенитных ракет, готовый на дальних рубежах отразить воздушную атаку иракских и северокорейских ВВС. Корабли Северного и Тихоокеанского флотов прикрывали город с океанских направлений. В реках, ручьях и прудах, вблизи от города, скрывались боевые пловцы, загримированные под жуков-плавунцов. Единственное ведущее в город шоссе охранялось снайперами-кукушками и переодетыми под грибников агентами «Блюдущих вместе». В случае прорыва танковых колонн противника предусматривалось частичное затопление местности и подрыв нескольких атомных мин. Для дезинформации разведчиков и недоброжелательно настроенного населения издавался специальный глянцевый журнал «Голден таун», якобы о жизни таинственного поселения.
Шесть великолепных дворцов, смиренные обители олигархов, были размещены по вершинам обширного шестиугольника таким образом, что их соединяли прорубленные в сосновом бору длинные просеки. Дворцы проектировались по эскизам детских рисунков, на каждом из которых талантливые пятилетние дети изобразили халдейский храм богини Астарты, ступенчатую египетскую пирамиду времен Нефертити, Пергамский алтарь, китайскую пагоду, готический собор в Толедо и храм Василия Блаженного. Эти затейливые детские рисунки были осмыслены известными архитекторами, воплощены в бетоне, стали, пластике, стекле, керамике, композитных материалах, снабжены новейшими средствами комфорта, где все – от душистого витаминизированного воздуха до поющих и целующихся растений – приближало жизнь в дворцах к райскому блаженству.
От каждого дворца сквозь просеки виднелись в отдалении два соседних. Так, из-под черепичной кровли китайской пагоды, с драконами и ящерицами, в голубоватом воздухе реликтовых сосняков возвышалась египетская пирамида, увенчанная беломраморным лотосом, а также храм Василия Блаженного с его изумительными куполами, тюбетейками, чалмами и восточными тюрбанами. С крыльца храма богини Астарты, украшенного фаллическими символами из полированного титана, открывался великолепный вид на Пергамский алтарь, где, перевитые страшной змеей, корчились античные герои с головами современных российских политиков; а также узорный, как кружева, стрельчатый готический собор, чьи витражи изображали сценки думской жизни в моменты принятия законов о продаже земли и о ритуальных закланиях младенцев в дни больших государственных праздников.
От всех шести величественных сооружений ухоженные аллеи сходились к центральной площади города. Там, сияющий, словно солнце, даже в непогоду, на постаменте из красного карельского гранита, инкрустированного уральскими малахитами и яшмами, возвышался золотой унитаз. Сделанный известным скульптором Свиристели в масштабе сто к одному, он предполагал огромные, как у Голиафа, ягодицы. Впрочем, именно до этих размеров в моменты наивысшего духовного напряжения разрастались ягодицы Плинтуса, о чем хорошо знали его ближайшие сотрудники.
Нынешняя, субботняя, встреча олигархов проходила в храме богини Астарты, где проживал электрический магнат Роткопф, управлявший прямо из дворца энергетическими потоками страны. Поскольку пульт управления соединялся с генераторами множества электростанций, контачил с высоковольтными линиями, сам дворец размещался на внушительных фарфоровых изоляторах, напоминая свайную постройку. Титановые фаллосы на крыльце накапливали заряды статического электричества, и между ними с периодичностью в один час проскакивала трескучая молния. В доме начинало чудесно пахнуть грозовым озоном, мокрой, поваленной дождем пшеницей и васильками.
Субботний день включал в себя рабочее время, когда олигархи решали проблемы финансов и собственности. Затем планировалось ритуально-мистическое действо, на которое был приглашен почетный гражданин Города Золотых Унитазов, покровитель и священный имам олигархов Плинтус. День завершался фейерверком и небольшой оргией, для участия в которой были привезены три женских ансамбля песни и пляски: негритянки из Верхней Вольты, еще не зараженные СПИДом, исполнительницы буддийских песнопений и массажистки из Таиланда и огненноволосые жрицы из Северной Ирландии, песенный батальон Ирландской республиканской армии. Было также несколько звезд российской эстрады. Все они, дожидаясь вечерних игрищ, гуляли в окрестных рощах, флиртуя с охраной.
Олигархи собрались в просторных покоях, выполненных в стиле дворца Навуходоносора, с золотой клинописью, рассказывающей о славной истории российского олигархизма. Магические вавилонские животные, являвшиеся странным гибридом льва, орла, жирафа, змеи и рыбы, по мнению хозяина дома Роткопфа, символизировали союз олигархов, различных во внешнем облике, но единых по сути. За окнами великолепно и пышно, в осенних красно-золотых тонах, сияли висячие сады Семирамиды. На стенах трепетали цифрами электронные табло, на которых высвечивались время в различных часовых поясах, курсы мировых валют, котировки ценных бумаг виднейших мировых корпораций, таких как «Ниссан», «Дженерал дайнамик», «Шелл», «Рургаз», а также «Вологдасельхозкооперация», молодой российской фирмы, достигшей колоссального могущества на мировых рынках. Тут же, среди цен на нефть, сталь, уран и алмазы, присутствовали данные о содержании белка и сахара в моче Рокфеллера, Дюпона и Моргана, что несколько стабилизировало пошатнувшиеся финансовые рынки Юго-Восточной Азии и увеличивало доверие к доллару.
Олигархи сидели в шести мягких удобных креслах, лицом к небольшой кафедре, где из ливанского кедра был вырезан вавилонский лев. На кафедре находился Министр экономики со странной фамилией Грех, которую он при знакомствах произносил с самоиронией, тут же прибавляя: «Грех первородный», – чем вызывал неизменные улыбки знакомцев.
Молодой, симпатичный, напоминавший лицом кофе со сливками, куда кинули крошку стрихнина, он выставлял на аукцион остатки государственной собственности, надеясь за счет поступлений в казну обеспечить выплаты по внешним долгам и покрыть расходы на содержание кремлевской администрации.
– Господа, – Грех, держа в руках деревянный молоток, мило и застенчиво улыбался, – на продажу выставляется государственный музей Эрмитаж… Стартовая цена – один миллиард долларов!..
– Миллиард двести!.. – перебил его алюминиевый магнат, у которого глаза от долгого созерцания белоснежных слитков приобрели цвет начищенной алюминиевой ложки.
– Миллиард двести – раз!.. – страстным голосом, напоминающим вопль псалмопевца, возопил Грех. – Миллиард двести – два!.. Миллиард двести – три!.. – Молоток гулко грохнул по кафедре, в которой зазвенели все древесные смоляные жилки. – Сделка состоялась, господа!..
– Зачем тебе Эрмитаж? – заметил никелевый магнат, чья голова при определенном освещении напоминала никелированную кастрюлю. – Ты же слабо разбираешься в живописи…
– Я подарю Эрмитаж моей любовнице Мими, которая танцует в «Мулен Руж» и любит наведываться в Россию. Пусть Зимний дворец будет ее летней резиденцией, – отозвался счастливый обладатель сокровищницы русских царей, уже мечтающий, как переделает Галерею двенадцатого года в спальню примадонны.
– Прошу внимания, господа! – Грех любезно, но и требовательно прервал пикировку олигархов. – На продажу выставляется памятник древнерусской архитектуры: храм Покрова на Нерли. Стартовая цена восемьсот миллионов долларов!
– Миллиард!.. – буркнул бородатенький, похожий на серого козлика нефтяной олигарх, у которого язык, черно-фиолетовый, с зеленоватым оттенком, был цвета сырой нефти, которую тот пробовал на вкус, определяя содержание в ней углеводородов и серы.
– Миллиард – раз!.. – возопил Грех. – Миллиард – два!.. Миллиард – три!.. Сделка состоялась, господа!..
– Ну а тебе для чего эта груда известняка? – не унимался ироничный никелевый магнат.
