– Кажется, я уже сделала это, – прохрипела я.
Злата мотнула головой и сильнее сжала мое лицо:
– Не смей, слышишь! Ты сильная, Зоя! Ты – боец. Ты справишься, я обещаю тебе! – горячо и непривычно твердо заявила она. – Да, тебе очень сложно, я знаю. Но чем труднее сейчас, тем лучше будет после! Поверь мне, пожалуйста! Это испытание, Зоя. И ты пройдешь его с триумфом.
– Я… вижу его… – прошептала я, дрожа от страха. – В каждом из вас я вижу его…
Латти обеспокоилась. Она переживала. Об этом говорил ее взгляд. Но настоящая ли она? Ее чувства искренние?
– Так, ты должна переключиться! – она нашла выход. – Найди то, что затмевает твои мысли об этом человеке. Это может быть какой-то период твоей жизни или даже момент. Вспомни о ком-нибудь, подумай о чем-то, что может отвлечь тебя. Это очень просто найти! Я знаю – проверяла… Зоя, ты слышишь меня?
Я кивнула и прерывисто задышала:
– Латти… Я даже в тебе сомневаюсь.
Ее руки дрогнули и опустились.
Я обидела ее. Я прочитала боль в серых глазах и почувствовала ее мучительный отклик.
– Мне так жаль… – тихо сказала она. – Но я не уйду, Зоя. Я буду рядом и вот прямо сейчас, я помогу тебе встать!
Она поднялась сама и решительно потянула меня за собой.
– Я помогу тебе умыться…
Латти подвела меня к умывальнику, украшенному зеленой мраморной мозаикой под стать стенам этой комнаты. Я послушно подставила руки под прохладную воду и ополоснула щеки, чтобы смыть следы туши. Я встретилась с глазами Златы в зеркале, подсвеченного со всех сторон золотистыми светильниками. Она заботливо осушила мое лицо бумажными полотенцами и дала мне их в руки. Я послушно вытерла ладони и начала глубоко дышать, чтобы уравновесить чувства.
– Вот так, – приговаривала она, подкрашивая мне глаза из собственной косметички и накладывая на скулы румяна. – Совсем не видно, что ты плакала!
Я безразлично посмотрела на свое отражение. Обычная девушка в темно-розовом платье с печальными глазами и припухшими веками от слез.
– Не хочу туда идти! – бесцветным голосом призналась я.
Латти заглянула мне в глаза и вздохнула.
– Значит, ты решила проиграть, Зоя? – ее тон пропитался обвинением. – Ладно. Но сначала ответь мне, пожалуйста. Разве твоя мама не мечтала увидеть тебя на собственной выставке? Разве твой отец не покупал тебе альбомы, чтобы ты в них рисовала?!
Злата смотрела с жесткостью и твердостью, о которой я раньше лишь догадывалась.
– Выходит, твоя мечта, из-за которой ты, рискнув жизнью, приехала сюда, работала дни и ночи напролет – это пустышка?! Все ради чего ты жила, отдашь этому подонку?!
Я закусила дрожащую губу, чувствуя, как ее слова находят отклик внутри утомленного болью сердца. Воспоминания маминых слов, отцовских наставлений и обломки мира, который раньше был моим, закружились в сознании, вспыхивая и напоминая о себе.
– Нет, – выдохнула я. – Свою мечту я не отдам никому!
Девушка долго изучала меня, будто искала намек на обман. А потом обняла. Да так крепко и уверенно, словно хотела вселить в меня часть своей веры и поделиться силой.
– Я буду рядом, Зоя. Всегда.
Глава 31
Премьера чувств
Я шла к гостям моей первой выставки. Я шла к людям, пришедшим сюда, чтобы посмотреть на творчество печально знаменитой графини. Я шла к толпе, среди которой был человек, жаждущий моей смерти.
Я будто шла на эшафот или гильотину. Палач уже поднял топор и устрашающе равнодушно ждал, когда я подставлю ему шею…
С трепетом, я подошла к микрофону, сжимая в руке карточку со своей речью. Софиты направились в мою сторону. Я посмотрела на занавес за спиной. Ксавьер все сделал и продумал. Он оживил картинку из моей головы. Теперь мой черед.
Я выдохнула и посмотрела прямо перед собой.
Господи, как же их много!
Я знала, что желающих прийти сюда было около тысячи. Но после трагедии на презентации профессора Эмпе отказалась почти половина приглашенных гостей. Стильно одетые гости, улыбались и разглядывали меня. А мои глаза лихорадочно шарили по их рукам. Я разыскивала оружие, направленное на меня, а поднимая взгляд к их лицам, искала маску и те самые зрачки, которые меняли цвет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он где-то здесь. Я чувствовала это. Мое дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я уже не могла понять: мерещится видение или на меня действительно кто-то наводит пистолет? Я сходила сума. Я не готова быть здесь!
Надо уходить! Сейчас же.
Как вдруг… Мои глаза перехватили медовый взгляд.
Себастьян! Мое вдохновенье здесь.
Он стоял почти у самого выхода, подальше ото всех. Он смотрел прямо на меня, позволяя медленно тонуть в космосе его очей, почувствовать его даже сквозь многоликую толпу.
И память пришла мне на помощь. Я вспоминала… нас. Вкус капель дождя на его губах и грозу, уходящую в волны. Пейзаж из окон его квартиры и брызги моря, которые падали на меня, когда Себастьян рассекал на водном мотоцикле. Запах его кожи, нагретой летним солнцем и тепло исходящее от него.
«Должно быть, волшебно целовать твои губы!».
«Я всегда думал, что успешно избегал таких опасных женщин. Вот только просчитался в одном: подобных тебе я раньше не встречал».
Желание сбежать пропало. Мой страх ушел. Его вытеснил облик Себастьяна Эскаланта. Теперь во мне лишь он. Океан, который может унести меня на неповторимых волнах далеко-далеко. Туда, где я забуду кошмар этой реальности. Туда, где я буду жить ради того, чтобы любить мужчину-стихию. Безответно любить. До последнего рассвета.
А толпа все ждала мою вступительную речь.
Я моргнула несколько раз, прогоняя прилив трогательных слез, вызванных воспоминаниями, и взглянула на карточку с текстом. Ничего не вижу и не помню. Ну и пусть! Я уже хотела сказать совсем другие слова.
– Когда я приехала в Барселону, – зазвучал мой голос, усиленный микрофоном, заставляя других хранить молчание, – моя жизнь заключалась в заветной мечте, которая сбывается прямо сейчас. Мое сердце делилось на две половинки: одну занимали мои… приемные родители, другую – живопись. Но в один летний вечер мое сердце вздрогнуло, и мир изменился. Я встретила мужчину.
Я облизала губы и еще раз моргнула. Чувствуя взгляд Себастьяна, я продолжила с грустной улыбкой на лице:
– Сперва, я влюбилась в его голос. Потом, в его глаза. А познавая его, я поняла, что люблю в нем все.
Слова стремительно струились из моего сердца, подобно потокам горной реки.
– Но любовь – это далеко не бумеранг. Выпуская ее, каждый должен понимать, что рискует. Ведь она может не отбиться в другом сердце, чтобы вернуться к тебе.
Краем глаза я заметила Латти, которая приложила руку к губам, словно не веря в то, что я осмелилась такое говорить.
– Я необратимо поздно постигла эту мудрость. И только сейчас, находясь в зале, где сбывается моя прошлая мечта, я понимаю, что безответная любовь похожа на кинжал, который ранит сердце, оставляя вечный шрам.
Я подняла глаза и нашла тот единственный взгляд, которому посвящала слова. Себастьян нерушимо стоял на том же месте. Его брови сдвинулись, а челюсти сжались.
Улыбнувшись, я произнесла:
– Моя любовь – это искусство, вдохновение и Себастьян Эскалант.
Я подала условный знак служащему, и он поднял занавес, открывая стену за моей спиной, увешанную портретами Эскаланта.
Мой слух уловил оханье толпы, но я не обращая внимания, смотрела только на него и продолжала улыбаться. Его глаза изумленно расширились. Люди стали на него оглядываться. Наверное, для них я походила на слабоумную фанатку.
Раздались восторженные аплодисменты. Однако я не чувствовала, что их заслуживаю. Я ушла прочь от микрофона, чтобы самой посмотреть на запечатленные признаки своей болезни. Их действительно невероятно много! Мое помешательство теперь рассматривали гости выставки, которые ринулись сразу к этой стене. Я знала, что меня ждет интервью, фотосессии и поздравительно-восторженные речи. Но я ощутила острое желание избежать этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
