Его новый портрет изображал вчерашнего Эскаланта. Я очень хорошо запомнила его глаза, когда признавалась ему в любви на публике. Именно таким я его и нарисовала. И мне стало легче. Я будто выплеснула то, что сидело в груди. Любовь, зависимость, болезнь и слова – отразились в мазках кисти.
Мой телефон был выключен, и оживлять его я не собиралась. Мне пришлось это сделать после звонка Ксавьера. Друг сообщил, что вчера Себастьян дал интервью светскому ток-шоу «Зеркало стиля», сразу после моего ухода. Он рассказал, что мы женаты и наш брак – это несломленный символ семейного союза. Теперь все журналисты и редакции страны жаждали получить меня в свои масс-медийные руки. Это помогло мне принять решение о внешней изоляции, пока все не утихнет.
Я устроилась на кровати, взяв в руки книгу Рамона Солера – единственное, что осталось у меня от той комнаты. Может чтение рыцарских легенд поможет уснуть?
Не желая снова читать душевные строки, я отложила в сторону нераскрытое письмо, и стала листать страницы ценного издания. Глаза блуждали по заголовкам историй: «Песнь о моем Сиде», «Дон Фигероа», «Рыцарь Ортис Черный»…
Хм, почему в этом названии обведена буква «О»? Пометка сделана простым карандашом и от руки, о чем говорили неровности линии круга. Я перевернула страницу. Во втором абзаце сверху еще одна буква была взята в круг, но на этот раз «Д».
Внутри робко задрожало чувство надежды. Я принялась вновь перелистывать книгу, но названия уже не читала. Я искала едва заметные линии, которыми Рамон Солер пытался мне что-то сказать. Одна буква – одна страница. Их оказалось больше десятка. Они были даже вначале, просто я не сразу их заметила.
Я отпрянула от подушек и встала с кровати. Взяв с комода ручку и отцовский блокнот, я вернулась на прежнее место и, подтянув ноги к себе, принялась отмечать выделенные буквы и номера страниц.
Глава 33
Попытки
Я увидел автомобиль брата еще до того, как остановил забрызганный грязью «Майбах» возле подъезда дома в котором жил. Предчувствуя очередной стык с чересчур эмоциональным родственником, я вышел из автомобиля. Руки все еще подрагивали от скорости, с которой я гнал по трассе. Адреналин давал мне временную передышку перед новым приливом проблем и плохих новостей.
Виктор ждал у самого входа в элитную жилую высотку. Но я намеривался лишить его внимания и стремительно прошагал мимо.
– Себ, нам нужно поговорить! – он загородил мне путь.
– Это тебе нужно, но не мне, – холодно поправил я его и сделал шаг в сторону.
– Нет, брат! – не унимался тот, сверкая раздражительностью в глазах. – На этот раз разговор в твоих интересах!
Он что-то раскопал на этого мстителя?
Я выжидающе посмотрел на родственника, сунув руки в карманы.
– Гаспар, просил тебе передать, – мрачно начал Виктор. – Тебя берут в оборот.
Я выдохнул воздух из легких.
– Это уже не новость, – жестко бросил я и обошел его.
– Брат! – он схватил меня за плечо, останавливая.
Виктор поймал мой взгляд и продолжил:
– Все очень серьезно. Будь осторожен. Прошу тебя!
Я высвободился от его хватки и бросил:
– Отправляйся к своей семье, Тор. Это они нуждаются в тебе. А я – нет.
Я ни разу не оглянулся, когда входил в дом, чтобы скрыться там от мира. Вернее, попытаться скрыться.
Мой мучительный сон начался уже под утро и продлился чуть больше двух часов. Проснувшись, я заварила себе чай, и пока он остывал, пошла переодеваться. Сняв халат, я натянула джинсы и белый свитер, а кудрявые от сна волосы завязала в пучок на затылке.
Мои мысли были наполненные тем шифром, который я обнаружила вчера ночью. Я не смогла осилить его. Я думала, разгадывала, подбирала, но все тщетно. Взяв в руки блокнот отца, я посмотрела на буквы и номера страниц, в надежде, что утренний рассудок поможет решить эту головоломку.
Две буквенных строки складывались в абсолютно бессмысленные строки:
Д Р Ч Т Е В О Б Р А Л О К Е С Н Л С Е Я А Ч О Н Ь Я
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мне нужна помощь. Вот только чья? Кому я могу доверять полностью? Кто не получит ничего после моей смерти? Кто рассудительный, мудрый и чрезвычайно сообразительный? От кого моя голова не кружится, а пульс не переходит на бешеный ритм?
По всем этим пунктам подходил только один человек из всех мне известных.
Решительно включив мобильный, я набрала номер абонента, который мне не откажет в помощи. Я уверена в этом так же, как и в качестве советов, которые он мне давал.
– Ты права, Зоя. Это шифр, – заключил Гаспар, глядя на мои записи и раскрытую книгу Рамона Солера. – Нужно поработать над ним.
– Вдруг это сделал не Рамон Солер? – мрачно высказывала я предположения. – А что если это придумал тот, кто взорвал дом? Если этот убийца хочет запутать нас еще сильнее?..
– Зоя! – остановил мой сумбурный поток Гаспар. – Я отдам книгу в лабораторию. Там специалисты выяснят, когда были сделаны эти пометки и даже чьей рукой. Графологи постараются составить максимально точный психофизиологический портрет этого человека. Если эти пометки оставил убийца, мы однозначно узнаем о нем больше.
Я нервно кусала губы и смотрела на молодого мужчину, который сидел напротив. Неужели единственное, что удалось спасти от взрыва, может стать ключом для разгадки давней и страшной тайны?
– Ты думаешь, здесь зашифровано его имя?
– Зоя, человек, который сейчас возомнил себя мстителем…
– Мой брат, – я встретилась с глубокими глазами Гаспара.
– Да, – кивнул он, проникновенно глядя на меня. – Он возрастом – как Себастьян… Э-э… как мы. Он не мог тогда делать то, что делал.
– А если это не он? – меня охватило такое внутреннее волнение, что я стала даже дрожать. – Если это всего лишь легенда? Миф, который нужен, чтобы заполучить деньги семьи Солер?..
– Откровенно говоря, – опустил взгляд Гаспар. – Именно так сейчас считают мои коллеги. Очень большие надежды мы возлагаем на Марию. Совсем скоро врачи позволят провести с ней беседу.
Мое дыхание прекратилось. Я впилась в него глазами, не решаясь задать вопрос, ответ на который я уже знала.
– Кого они подозревают больше остальных? – тихо спросила я.
Гаспар тяжело вздохнул, без слов ответив на мой вопрос. А после посмотрел на меня и дрожь усилилась.
– Зоя, я знаю его с детства. Он человек-слова, пример благородства и силы. Он честен и идеален, черт возьми! – голос моего собеседника цеплял уверенностью в тех словах, которые он торжественно произносил. – И я отсеку себе обе руки, если, не дай Бог, ошибаюсь!
Мои нервы были словно оголенные провода старой проводки. Достаточно всего лишь искры, чтобы случился пожар. Я прикрыла глаза, чувствуя, как одинокая слеза начала свой унылый ход по щеке.
– Мой разум твердит, что я должна верить этому, – прошептала я. – Но вот верить может только сердце. А оно, к несчастью, слепо из-за любви.
Я увидела сочувствие во взгляде Гаспара. Он потянулся через стол и накрыл ладонью мои дрожащие руки.
– Он обезопасил твою жизнь, Зоя. Теперь покушения на тебя – это лишь безрезультатная месть. Ты должна быть с ним.
– Кому должна? – горько усмехнулась я и, высвободив руки, смахнула еще одну слезу.
Я встала и пошла к окну. Глядя на сырой декабрь за стеклом, я обхватила себя руками и погрузилась в воспоминания:
– До того как все стало известно, он признался мне, что ненавидит свою жену. Он называл ее… меня своим бременем, – медленно выдыхая боль, говорила я. – Мне жаль, что я неумышленно заковала его в кандалы на двадцать лет. И еще больше жаль, что теперь он хочет загнать меня в клетку и подчинить своим правилам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Зоя? – позвал меня Гаспар.
Я не оборачивалась, ощущала, как напряжение сковало все внутри.
– Ты можешь погибнуть.
Мои глаза изучали дневную Саррию, пока душа изнывала от безвыходности.
– Я готова принять свою судьбу, – решительно сказала я и повернулась к нему лицом. – Даже если она станет смертью.
