— Ну нет! — решительно воспротивился Рохан. — Твоя подружка мне больше по душе!
Он попытался освободиться от стальной хватки, но не преуспел в этом.
— Меня зовут — Мякоть Жемчужницы! — проговорила первая и снова засмеялась.
— Красивое имя! — пробормотал Рохан, все еще пытаясь выдернуть руку и испытывая сильное желание врезать как следует наглой незнакомке. Но Рохан был слишком деликатен, чтобы ударить женщину. Даже если она ведет себя как мужчина.
Вся гамма чувств проявлялась на лице Рохана, и Мякоть Жемчужницы получила большое удовольствие, глядя на свою сестру. Та совершенно растерялась. Ей было приказано обращаться с пленником бережно! Очень бережно!
Гнев Вечерней Луны обратился на Мякоть Жемчужницы. Выпустив руку Рохана, она попыталась ударить Древнюю по лицу. Мякоть Жемчужницы легко уклонилась. Она не собиралась драться с более сильной сестрой. Но и Луне нипочем ее не поймать! К тому же у Луны приказ владыки немедленно привести Рохана.
Старшая Древняя снова посмотрела на упрямое Дитя Дыма. Она могла бы приказать Рохану следовать за собой. Но была уверена, что Мякоть Жемчужницы тут же вмешается и разрушит гибкую связь. Вечерняя Луна вздохнула. Этой ночью ей пришлось немало поработать.
Она устала и голодна. Правда, ей обещана награда,..
Древняя еще раз вздохнула и пропела два коротких слова…
Рохан изо всех сил напрягал слух, пытаясь сообразить, что происходит. Женщина отпустила его, но что дальше?
Два звука один за другим ударили его в грудь, всосались внутрь и разлились по жилам, распространяя онемение. Как будто ему сделали инъекцию. Руки его бессильно повисли.
Вечерняя Луна в третий раз вздохнула и взяла строптивое Дитя Дыма на руки. Мякоть Жемчужницы не осмелилась ей помешать.
— До свиданья! — пропела она вслед.
Рохан не мог двигаться и говорить тоже не мог. Но мог слышать и чувствовать. И не так трудно было сообразить, что его несут на руках. И несет женщина. Вот только куда она его несет и зачем? Рохан был не на шутку заинтригован. Настолько, что даже не испытывал беспокойства.
Длинные волосы, мягкие, пушистые, приятно пахнущие, щекотали лицо Рохана. Одна рука женщины держала его под колени, вторая — за плечи, так что голова Рохана откидывалась назад. Руки у женщины были тверды, как дерево. Неудивительно: в молодом человеке несмотря на все мытарства оставалось никак не меньше ста восьмидесяти фунтов, а несла она его уже минуты две. И, судя по ровному дыханию, могла нести еще долго.
Звук шагов изменился: стал глуше и как-то иначе отражался от стен. Но вокруг по-прежнему было темно. Ту, кто его нес, темнота не смущала. Рохан попытался представить, как выглядит со стороны. Это было нелегко. Его лет двадцать не носили на руках.
«Какой у нее удивительный запах!» — подумал он.
И тут, совершенно неожиданно, в памяти Рохана всплыла картина: длинноволосая молочнокожая девушка с черным телом на руках. Лесная фея, несущая Тарарафе.
Он вспомнил! И все-таки не испугался. Было что-то, что-то, пока прячущееся в глубине памяти, что-то отгоняющее страх. Хотя он прекрасно помнил всю сцену на берегу. А Рохан еще пытался сопротивляться! Еще одна картина: Дин, неуловимо быстрым движением метнувший нож, — и девушка, небрежно отбрасывающая оружие еще более быстрым жестом. Небрежно, как (резиновый мячик. Только это был не мячик, а тяжелый, острый как бритва нож.
И еще голос. Да уж! Там, где спасовал Дин, ему, Рохану, следует вести себя скромно! Голос! Нет, не зря Фло вбивала ему в голову: голос — это все!
«Бедная моя экзотическая малышка Флоренс! — сокрушенно подумал Рохан. — Так мне и не удалось тебя вытащить!»
И все-таки куда эта нимфа его несет? И где Дин? Где Тарарафе?
Рохан уловил новый запах. Запах земли. Почвы. Раньше его не было.
Голова Рохана раскачивалась. Начала болеть шея. Казалось, его несут уже больше часа. Конечно, это было не так. Но терпение его давно иссякло. Только кому до этого дело?
Когда впереди забрезжил свет, Рохан решил, что его обманывают глаза. Но — нет. Свет был настоящим. Настолько настоящий, что Рохан увидел гладкую стену, качающуюся в нескольких дюймах от его глаз. Нет, конечно, это качалось не стена, вдруг свет стал ярче, и та, что несла его, остановилась.
— Положи, — сказал по-английски мужской голос.
И Рохан тотчас узнал голос и вспомнил, откуда у него чувство безопасности. Оно было в слове, которое произнес этот голос там, в прошлом, за миг до того, как Рохана окутал зеленый туман. Это было слово «Брат!».
— Ты свободен! — произнес невидимый мужчина, и возможность управлять своими мускулами вернулась к Рохану. Его пальцы зарылись в песок, на который его положила нимфа.
— Сядь! — произнес голос.
Это были просто слова. Обычные слова, сказанные с американским акцентом. Рохан мог бы и не подчиниться, если бы захотел. И он остался лежать, только повернул голову, чтобы взглянуть на говорившего.
Зрелище было поразительное. В нескольких футах от него, скрестив ноги, на песке сидел человек. Да, Рохан мог считать его человеком. Потому что сидящий выглядел как человек. У него были вполне человеческие руки и ноги. И вполне человеческие черты лица. Такое лицо; могло быть у шестнадцатилетнего юноши. Очень красивого юноши! Нечеловеческим было только одно: салатного цвета сияние, распространявшееся вокруг его тела и озарявшее все вокруг. Не слишком яркое, но и достаточное, чтобы Рохан мог разглядеть каждую песчинку около своей руки.
Сидящий подложил под себя одну ногу, а другую вытянул вперед.
— Я подумал, — проговорил он ласковым, полным обертонов голосом, — тебе будет неуютно в темноте! Но если ты против…
— Нет, — сказал Рохан, садясь. — Я не против, я немного смущен… — Он неуверенно рассмеялся.
Излучающий сияние улыбнулся в ответ. У него было сложение Аполлона и нежное лицо юной девушки.
— Я хочу, чтобы ты чувствовал тебя легко! — произнес он. — Ты знаешь: я не причиню тебе зла! Но хочу, чтобы ты понял: теперь никто не причинит тебе зла!
— А мои друзья? — спросил Рохан.
Потом он с гордостью вспоминал об этом вопросе.
— Им будет хорошо! —« пообещал юноша. И ему невозможно было не верить.
— Ты можешь идти! — вдруг произнес сидящий, поворачивая голову.
Рохан проследил его взгляд: нимфа, та, что принесла его, все еще была здесь. И смотрела на Рохана. Уходить она явно не хотела.
Сияющий юноша поднял руку и произнес несколько слов на неизвестном Рохану языке. Девушка с ногами газели повернулась. Так стремительно, что Рохан вздрогнул: только что он видел ее лицо — и сразу спина, по (второй струятся светлые волосы. Миг —и ее не стало.
Словно растворилась в воздухе.
— Почему… — Рохан замялся.
— Почему я расположен к тебе? — угадал его вопрос сияющий юноша. — Потому что я тебя люблю!
Нельзя сказать, что это было ответом.
Улыбка юноши стала еще лучистее.
— Ты мой брат! — произнес он с нежностью. — Ты — моей крови, Рохан!
— Я? — Рохан едва не подпрыгнул на месте.
— Мой отец — Сэллери Дейн.
— О! — Рохану нечего было смазать.
Сияющий юноша терпеливо ждал, пока Рохан возьмет себя в руки.
«Чем-то он похож на принца Гаутаму! — возникла вдруг мысль в голове Рохана. — Только у него — светлые волосы! А отчего я решил, что у Гаутамы они были темными?»
Какой вздор лезет в голову!
— Где он? — спросил Рохан.
— Сэллери? Он — в мире Темной Луны. Умер.
— Отчего же он умер? — сказал Рохан без всякой задней мысли. Просто чтобы что-то сказать.
Сияющий юноша перестал улыбаться. Его лицо вдруг стало холодно —и бесстрастно.
— Мой отец оскорбил Госпожу! Госпожа не прощает! Никогда!
— Госпожу? — Рохан ощутил беспокойство.
— Госпожа! — произнес юноша ледяным голосом. — Ее зовут Матерью, Владычицей, ОНОЙ зовут ее Древние. Я зову ее Госпожой, потому что она обращается ко мне — Господин! У нее тысячи имен!
— А у тебя… есть имя?
— Есть! — В чарующий голос юноши вернулось тепло. — У меня много, имен, брат! Зови, если хочешь, — АНК. Когда я и ОНА были целым, АНК было моей частью имени. Тогда, — проговорил он мечтательно, — мир был другим. Весь мир, а не только этот крохотный остров. Может быть, теперь… — Кивком головы юноша оборвал себя. — Имя, — произнес он. — Древние зовут меня Тот. Тот-Кто-Властвует. Тот-Кто-Пришел.
— Древние — это… они? — Рохан кивнул головой в сторону темного зева коридора. — Эти твои девушки? С ногами газелей?
— Да. Ты радуешь меня! Да. Они — мои. Госпожа правит ими, их жизнью, смертью, но ты понял верно: они мои!
Рохан понял, что коснулся важной темы, но развить ее не решился.
—Они гипнотизируют голосом! — сказал он.
— То власть Госпожи! — ответил АНК с оттенком пренебрежения. — Эта власть — ничто в сравнении с моей властью!
«Да он тщеславен!» — удивился Рохан.
