Вопросы общественной жизни по-прежнему сильно занимают Богдановича. Об этом свидетельствует сохранившееся в архиве Литовской Академии наук письмо поэта, в котором он предостерегает редакцию «Нашей нивы» от сотрудничества человека, подозреваемого в провокации: «Сколько в этом правды, — писал Богданович в 1913 году, — сказать не могу; как Вы сами знаете, обвиняют в провокации у нас очень легко. Поэтому, кажется, самым лучшим было бы оповестить об этом только кое-кого из своих людей и проследить, чтобы З-ко не допустить к какому-либо белорусскому и вообще общественному делу. Тем временем я напишу в Нижний Новгород, чтоб мне дали более полные сведения»[80].
Кроме «Нашей нивы» Богданович в это время участвует во многих других белорусских и русских изданиях: в «Белорусских календарях „Нашей нивы“», в сборнике «Калядная писанка», в журналах «Украинская жизнь», «Национальные проблемы», «Ежемесячный журнал», «Русский экскурсант», в издании «Пушкин и его современники». В течение нескольких лет он был сотрудником ярославской газеты «Голос».
При жизни поэта вышел в свет лишь один сборник его стихотворений — «Венок» (Вильна, 1913). Сохранившиеся письма Богдановича свидетельствуют о том, какую упорную борьбу приходилось вести тяжело больному поэту за возможность издать сборник стихотворений. В начале 1913 года он писал в редакцию «Нашей нивы»: «Что касается издания книжки, то вижу, что оно задерживается главным образом из-за недостатка денег, но никак не придумаю, как Вам помочь. Сам я не зарабатываю, у отца просить, так он много дать не может, ибо живет от 20-го до 20-го, да к тому же много кому должен. Но вот что: когда я поправлюсь, то попробую занять под книжку у разных своих знакомых деньги»[81]. Эти наивные планы, разумеется, не подвинули вперед издания сборника, и рукопись, находившаяся в редакции уже более года, пролежала там еще год.
Богданович писал в одном из писем последнего периода о намерении издать еще несколько сборников своих стихотворений («Молодик», «Перстенек», «Шиповник»), но планы эти поэту осуществить не удалось.
Осенью 1916 года Богданович переехал в Минск, поступил на службу в Губернский продовольственный комитет. Несмотря на тяжелое самочувствие, связанное с обострением болезни, поэт занимается общественной деятельностью, много сил отдает работе с беженцами — белорусскими крестьянами, которых война согнала с насиженных мест, преподает в кружках белорусской молодежи.
Болезнь вынудила Богдановича в феврале 1917 года выехать в Ялту. Обстоятельства сложились так, что последние месяцы своей жизни поэт провел в одиночестве, в очень тяжелых бытовых условиях. Он умер 25 мая 1917 года.
Богатый архив Богдановича (автографы стихотворений, рассказов, статей, письма, черновые наброски и т. д.) был тщательно собран отцом поэта и передан Институту белорусской культуры. В годы Великой Отечественной войны этот архив погиб[82].
«ВЕНОК»
«Вы, любители порыться…»
© Перевод Т. Казмичева
Вы, любители порытьсяВ ветхих, выцветших страницахКниги, много лет забытой,Блеклый в ней найти цветок, —Просмотрите этот томик:Я прокладывал бумагуСвежими в те дни цветамиМыслей искренних и чувств.
1912
В ЗАЧАРОВАННОМ ЦАРСТВЕ
«Слышишь гул? Это дико-печальный лесун…»
© Перевод автора
О voi, ch’avete gl’intelleti sani,Mirate la dottrina, che s’ascondeSott’il velame degli versi strani.
Dante. Inf. IX.[83]
Слышишь гул? Это дико-печальный лесунЗаиграл на лесной, позабытый уж лад.Под руками его, как на море бурун,Словно тысячи туго натянутых струн, Тонкоствольные сосны гудят.Отгадай, отчего взволновалась река,Шепот тихий идет к полосе с полосы,И о чем им звенит говорок ветерка,Что дрожит и блестит на листах дубняка — Капли слез иль холодной росы?
1910
ОЗЕРО
© Перевод автора
Тут рос густой, суровый бор,И леший жил; когда ж топорВ бору раздался — леший сгинулИ, уж невиданный с тех пор,Нам зеркальце свое покинул.
Как будто в мир иной окно,Лежит, спокойное, оно,Теченье жизни отражаетИ всё, что сгинуло давно,В холодной глубине скрывает.
1910
НАД ОЗЕРОМ
© Перевод автора
Скоро вечер в прошедшее канет.Блещут звезды пушистые, светитМесяц бледный, холодный и тянетИз реки серебристые сети.
В них русалки запутали косы, —Рвут и путают влажные нити.Ночь плывет над землей, сеет росы,Тихо шепчет русалкам: «Усните».
1909
ВОДЯНОЙ
© Перевод А. Прокофьев
Седоусый, сгорбленный, я залег под тиной,Много лет я греюсь так, сплю на дне реки.Весь травой окутанный, будто паутиной,Грудь мою засыпали желтые пески.
Над водой у берега тихо спит осока,Где лоза зеленая жалобно шумит,Волны тихо катятся и бегут далёко, —Всё вокруг заснуло, сном извечным спит.
1909
ЗМЕИНЫЙ ЦАРЬ
© Перевод А. Прокофьев
В темном небе хороводом Голубые звезды,В темном небе светит месяц Золотым серпом…Мы из нор подземных, душных Выползли на воздухИ на теплую зимовку Тянемся, ползем.
Полем, лесом — нам повсюду Пролегли дорожки!Лентой движемся мы в пуще, Впереди всех — я.И горят моей короны Золотые рожки,Темным блеском отливает Чешуя моя.
Нас никто ни днем, ни ночью Не посмеет тронуть:Знахарь, видя, путь устелет Белым полотном;Золотой рожок ему Уроню с короны,И опять по полотну мы Дальше поползем.
1910
БУРЯ
© Перевод Т. Казмичева
Понурое чудовище слепоеПо шири неба вдаль лениво проплывает,Всё стихло. Только вдруг пространство рассекает Мечом огнистым пламя голубое.
Ударил меч — и грохот прокатился,Мерцает вновь клинок, удары не стихают,Холодной крови бьют ключи и вниз стекают… А люди говорят: «То дождь пролился».
1911
«С тучей большой грозовою кудрявая прядка тумана…»
© Перевод Т. Казмичева
С тучей большой грозовою кудрявая прядка туманаПо небу плавно неслись, отчего-то пылая румяно.Слиться в могучую тучу хотелось им в небе высоком,Только далеко их ветер разнес, налетев ненароком.
Мелким дождем изошла, как слезами, одна над землею,Издали гулко в ответ отозвалась другая грозою…Так и погибли в разлуке — такая им выпала доля,—Слыша, как ветер над смертью их весело воет на воле.
1910
ОЗЕРО
© Перевод Б. Иринин
В чаше темной и глубокойПлещет, пенится вино;Хмелем светлым и холоднымЧуть колышется оно.
И качается осока,И шумит высокий бор,А в душе не замолкаетСтрун веселых перебор.
1910
«Привет тебе, житье на воле!..»
© Перевод Б. Иринин
Оглянись — и мир вседневныйМногоцветен и чудесен.
А. Фет
Привет тебе, житье на воле!Над головой — дубов шатер,Сквозь листья видно небо, поле И выси гор.
Теней лоскутья на полянахНе спрячут золота лучей,Оно горит средь пятен рваных Всё горячей.
А солнце распахнет под вечерНа небе красный веер свой,И вдаль помчится вольный ветер, Шурша листвой.
Когда ж померкнет яркий пологИ потемнеет лоно вод —Заблещет серебром иголок Звезд хоровод.
И милой станет вся природа,Равно — и яркий блеск и тень,Тот день, что ждет еще у входа, И прошлый день.
Между 1909 и 1912
«Блестит на небе звезд посев…»
