услуги прекрасно оплачивались: лейб-медиком Елизаветы Петровны был француз Лесток. А придворным банкиром Екатерины Второй – англичанин Ричард Сутерланд. Этот делец из Туманного Альбиона так преуспел на русской почве, что наиболее весомые фигуры кредитовались именно у него. Известно, что фаворит императрицы Григорий Потемкин был должен англичанину больше семисот тысяч рублей. Деньги эти внезапно захворавший Светлейший князь выплатить не успел, и тогда императрица решила сделать щедрый жест – направила нужную сумму Сутерланду. Правда, в итоге история кредитора закончилась печально: он покончил с собой, потому что таких, как Потемкин, оказалось слишком много.
Учителя для дворянской молодежи, приехавшие из-за рубежа, получали в разы больше, чем местные педагоги. Гувернантка за пять-семь лет работы в знатной семье могла скопить состояние, которое позволяло ей у себя в Англии приобрести домик и выйти замуж. А иностранные актрисы, которых брали на содержание русские князья, возвращались во Францию и Италию, увешанные драгоценностями. Художница Виже-Лебрен ни минуты не сидела без заказа. Кажется, она написала все высшее общество за те годы, что провела в России. Почему? Потому что была француженкой, модной при дворе гильотинированного короля, и за Виже-Лебрен тянулся романтический шлейф дружбы с Марией-Антуанеттой. Русский дворянин охотно платил за антураж и возможность «прикоснуться к вечности». К слову, портрет мастерицы вроде Элизабет Виже-Лебрен – удовольствие весьма дорогое. А ведь к ней выстраивались в очередь! А была еще Англеика Кауфман, в царствование Александра I – Джордж Доу, который написал портреты героев 1812 года. Справедливости ради в помощь Доу дали двух талантливых крепостных художников. И сейчас весьма трудно сказать, какие работы, украшающие Эрмитаж, сделаны рукой английского мастера, а какие – результат труда его «подмастерьев». Учитывая, насколько колоссальным был заказ, верится с трудом, что Доу выписывал все самостоятельно. И да, он работал за весьма щедрое вознаграждение!
Каретных дел мастера, производители мыла, шляпницы, часовщики, егеря, стеклодувы, обивщики мебели, торговцы всем подряд, даже гадалки – все они находили приют в новой императорской России и оплачивались щедрым дворянством. Невидимый налог в действии! Казалось бы, Петр и не вводил такого. Он просто указал, что жить надо по-новому. И эта новая реальность потребовала очень больших ресурсов.
Глава 5. Столичные дома
Начав строить новую столицу, Петр I подразумевал, что весь цвет русского дворянства переберется на берега Невы. Город начался с Петропавловской крепости, заложенной 28 мая 1703 года (по новому стилю), а дальше он начал расширяться. Потянулись мосты через Кронверкский пролив, появились форты, а настоящим первым городским зданием считается домик Петра на Березовом острове. Совсем простой, возведенный только за 3 дня, он мало напоминал роскошные дворцы знати, которые появились много позже.
И Москва не сразу строилась, и Санкт-Петербург. Только с 1710 года постепенно началась регулярная застройка. Указы государя следовало выполнять: тысячи дворянских и купеческих семей должны были переселиться на новую землю. Петр поощрял строительство в своей возводимой столице. Когда княгиня Анастасия Голицына, его приятельница по ассамблеям, пожаловалась, что у нее не хватает денег на хозяйство, то предусмотрительно упомянула, что занимается постройкой сразу четырех городских усадеб: для двух подрастающих сыновей, для самой себя и для супруга, с которым они живут раздельно. Конечно же, государь не оставил это без внимания и «помог» Голицыной средствами из казны.
Дерево, из которого традиционно строились русские города, в Петербурге в качестве основного материала даже не рассматривалось. Пожары пугали Петра Первого. Так что Петербург должен был стать первым полностью каменным городом (разумеется, на 100% добиться этого не удалось, и в столице тоже случались пожары. Наиболее страшными стали те, что произошли в 1736-м и 1737 годах). Поскольку доставать камень было тяжелее, да и кирпич еще делали с большим «скрипом», император на целых четырнадцать лет – с 1714-го по 1728 год – запретил каменное строительство еще где-либо, кроме Петербурга. Все силы были брошены на новый город. В 1712 году столицей официально объявили именно Петербург, и проживали в нем тогда уже 8 тысяч человек.
Петр настаивал на переселении дворян и купцов. Но вместе с ними в город потянулись рабочие, прислуга, проститутки, мошенники и аферисты. Таким образом, по своему составу Петербург должен был мало отличаться от остальных городов России. Но разница все-таки была. Император планировал город совсем иного толка: пышный, богатый, парадный. Он должен был стать лицом Российской империи, поэтому каждый, кто имел средства на строительство, не мог ударить в грязь лицом. Но чтобы город не превратился в типичный муравейник с узкими кривыми улочками (какими, например, в ту пору были практически все крупные европейские поселения, включая Париж и Лондон), требовался единый план. Нужна была регулярная застройка. И Доменико Трезини получил от русского государя заказ: нужен проект, способный удовлетворить все запросы.
Для предотвращения строительной чехарды регламентировалось все: высота зданий, их форма, расположение. Выбор сделали в пользу прямоугольной застройки, вдоль четко прочерченных улиц. Правда, свой окончательный вид проект приобрел не сразу – выдвигались идеи в пользу правильного овала, в пользу освоения, в первую очередь, Выборгской стороны и Васильевского острова… Петру понравилась лучевая система, которую, как считается, он «подсмотрел» в Версале. К слову, когда в правление Екатерины II дотла сгорела Тверь и отстраивать город приехали столичные мастера, они придали городу тот же вид – с трехлучевой композицией. До сих пор она сохранилась в том самом виде: лучи улиц Новоторжской, Советской (бывшей Миллионной) и Вольного Новгорода выглядят, как на проекте XVIII века. Как на столичном плане!
Участки в городе приобретались и дарились. Наиболее приближенные к государю персоны получали в свое распоряжение земли, которые они должны были облагородить и превратить в свои столичные резиденции. Пятьсот домов в год – примерно такой была скорость постройки. По большей части одноэтажные и двухэтажные, в те самые первые годы они еще были далеки от совершенства. Поколениями семьи дворян перестраивали, надстраивали и улучшали то, что доставалось им в наследство. Юсуповы не единожды преобразовывали свой дворец на Мойке: одному из представителей княжеской фамилии вздумалось заменить чугунную лестницу на мраморную, другой захотел зимний сад, а следующий превратил его в столовую…
Разумеется, при постройке зданий была и своя мода. Ориентировались на барочные образцы, позже на стиль классицизм. Наборный паркет, анфилады, лепнина – все это были признаки роскошного дома аристократа. Пошла мода на портреты – изображения самих себя, своих жен и детей дворяне массово заказывали у знаменитых художников. За XVIII век было написано больше портретов знати, чем за всю предыдущую историю русской живописи.
