- Камер-Коллежский вал, он и тута, рядом с твоим домом, и тама, на другой стороне Москвы. Если Бутырский - этот от Брестской площади, а раз Золоторожский - так вали за реку Яузу. А есть ещё Симоновский и Семёновский, Крутицкий, Покровский, Госпитальный... - Зыков без удержу сыпал названиями и вконец запутывал Лёшку.
Но время шло, и мальчик стал привыкать к мудрёному расположению московских улиц. Наконец наступил день, когда дядя Ипат сказал:
- Ну, будя. Время не ждёт. Запрягай Буланчика - и с богом.
В середине апреля Лёшка совершил свой первый самостоятельный выезд. Вскоре у мальчика появились излюбленные места: у Курского вокзала - к приходу крымских поездов, у городской думы - к концу заседаний, у Сухарева рынка - в разгар базара. А когда к Лёшке никто не садился, он медленно ехал по Тверской или Кузнецкому и выкрикивал:
- Эх, прокачу! Эх, прокачу!
Кричал Лёшка громко, призывно. Глядишь, кто-нибудь не устоит да и сядет.
Все мальчишки с Ямской теперь смотрели на Лёшку с завистью. Взрослые извозчики ухмылялись. Даже Дуняша как-то сказала:
- Ну и здорово это у тебя получается!
Новое ремесло Лёшке понравилось.
ГОЛОВА КРУГОМ
Третий месяц Москва без устали митинговала. Спорили всюду: на площадях, в переулках, дома, на службе. Больше всего спорили о войне.
- Война до победного конца! - кричали те, кто был побогаче.
- Хватит, навоевались! - отбивался фабричный люд и повидавшие виды солдаты.
Часто на трибунах появлялись большевики. Говорили горячо, убеждённо. Кончали одним:
- Мир без аннексий* и контрибуций*.
_______________
* А н н е к с и я - захват силой территорий чужих государств.
* К о н т р и б у ц и я - выплата денежных сумм побежденным государством государству-победителю.
Горожане ходили, слушали, хлопали и тем и другим, а больше всего тем, кто выступал красиво.
О большевиках говорили разное, нередко дурное. Вот и дядя Ипат:
- Мира захотели. Предатели! А родина как? Ты, Алексей, того, наставлял он Лёшку, - слушать слушай, а дело веди исправно. Жизня, она и есть жизня. Покричат и умолкнут. Эх, времечко, - вздыхал Зыков. Никудышные ноне пошли времена.
А мальчику всё интересно. И о чём говорят на Тверской у памятника генералу Скобелеву, и о чём на Страстной у памятника Пушкину, и о чём это шумит народ на Лубянке возле Китайгородской стены. Гоняет Лёшка по городу, а потом нет-нет да и пристанет к какому-нибудь митингу. Стоит слушает.
Шумит, митингует Москва. Произносятся длиннющие речи. Не слезают с трибун ораторы. Одни хвалят, другие ругают Временное правительство. Одним за войну, другие - да пропади она пропадом!
Слушает Лёшка, от слов и речей - голова кругом.
МЯЧИК
Как-то Лёшка привёз седока в Брюсовский переулок. Приехавший расплатился и исчез в воротах высокого дома. А Лёшка поудобнее устроился на козлах, достал краюху хлеба и стал жевать. И вдруг из-под ворот выкатился мячик. Он угодил под пролётку и остановился у ног Буланчика. И в ту же минуту, весело смеясь и держась за руки, выскочили на улицу мальчик и девочка. Девочка была маленькая, худенькая, в розовом платьице, с огромным бантом-бабочкой на голове.
Мальчик постарше, ростом с Лёшку, только в плечах уже, а телом потолще. На голове у мальчика была бескозырка с лентами и надписью "Верный". Увидев мяч под ногами лошади, дети остановились. Мальчик сделал шаг к Буланчику, но конь повернул в его сторону голову, и тот отступил назад. Тогда Лёшка слез с козел и достал мячик.
- Мерси, - проговорила девочка.
- Что? - не понял Лёшка.
- Спасибо.
Лёшка улыбнулся. Снова полез на козлы и стал доедать краюху. Однако дети не уходили. Девочка пристально смотрела то на Лёшку, то на Буланчика, то снова на Лёшку, наконец спросила:
- Это ваша пролётка?
- Эге.
- Прокатите.
- А деньги у тебя есть?
Денег у девочки не было.
- Задарма нельзя, - объяснил Лёшка.
Дети о чём-то пошептались и убежали. Через несколько минут они вернулись, и мальчик в бескозырке протянул Лёшке рубль.
Лёшка повёз детей по Тверской, потом через Камергерский проезд, выехал на Большую Дмитровку, спустился к Охотному ряду и поехал по Моховой. Девочка не спускала восторженных глаз с Буланчика и всю дорогу приставала с расспросами:
- Это рысак?
- А как его звать?
- А где он живёт?
- А что он ест?
- А где его взяли?
Лёшка объяснял не без удовольствия.
Потом полез мальчик.
- Какой же это рысак? - проговорил он с усмешкой. - У рысака и шея длинная и ноги тонкие.
Лёшка смутился. У Буланчика действительно и шея была не длинной и ноги совсем не тонкими. Спорить он не решился. Но и продолжать разговор с девочкой уже расхотелось. Оставшуюся часть пути ехали молча.
Когда пролётка снова остановилась в Брюсовском переулке, девочка сказала:
- Мерси.
Она ловко спрыгнула на тротуар, взяла мальчика за руку, и дети умчались.
Лёшка уехал. Уже вечером на дне пролётки он обнаружил забытый девочкой мячик.
"ЗАЁМ СВОБОДЫ"
Дядя Ипат порой покупал газету "Русское слово". Читал он не торопясь, вслух произнося заголовки и разбирая содержание статей и заметок. В этот вечер Зыков опять принёс своё любимое "Русское слово".
- Про заём слыхал? - обратился он к Лёшке.
- Это тот, что в прошлом году?
- Нет, новый, - ответил дядя Ипат. Он сел за стол и развернул газету.
- "Граждане, подписывайтесь на заём свободы", - прочитал Лёшка крупный заголовок, набранный во всю первую полосу. Чуть ниже было напечатано воззвание Временного правительства.
- "К вам, граждане великой свободной России, - стал читать Зыков, - к тем из вас, кому дорого будущее нашей родины, обращаем мы наш горячий призыв... Не жертвы требует от вас родина, а исполнения долга..."
Но Лёшка не стал следить за дядей Ипатом. Он уставился в левый столбик газеты. Там крупными буквами были набраны разные имена. Имена были в чёрных рамках. Они-то и привлекли внимание мальчика. "Тело убитого в бою 5 февраля с. г., - читал Лёшка, - прапорщика Александра Семёновича Суровежина прибыло 5 апреля на Брянский вокзал..."
- Ты куда смотришь? - прервал мальчика дядя Ипат. - Сюда смотри! - На сей раз он ткнул в обращение Государственной думы. Потом прочитал статью под заголовком "Всё для войны, всё для свободы" и принялся изучать условия нового займа.
А Лёшка опять стал смотреть в столбик налево, туда, где были напечатаны фамилии погибших.
- Эна она чего, - неожиданно проговорил дядя Ипат, - сроком на пятьдесят четыре года, пойди доживи ты до этого времени. Ты ещё доживёшь, - сказал он Лёшке. - Заём, стало быть, для тебя в самый раз, - и засмеялся.
О новом займе кричали все. Даже в субботу, когда Лёшка с дядей Ипатом ходил в церковь, батюшка и тот говорил про то же.
- Откликнемся на сей призыв, - выводил батюшка. - И в оные времена, в тяжкие годины нашествия иноплеменников, верующие оказывали великую любовь земле Русской. Вспомним священный клич Козьмы Минина, заложим жён своих и детей для спасения родины.
Батюшка ещё что-то сказал про гнев русского воинства и кончил нараспев, растягивая слова:
- Подпи-шемся на за-ём и в отде-льно-сти-и и в скла-дчи-ну-у. Да благослови-ит госпо-о-дь святы-ые начина-ания. Ами-инь.
Вспомнив слова дяди Ипата, Лёшка решил подписаться. Думает: буду каждый день с выручки недодавать по пять копеек, соберу рубль и подпишусь. Однако на следующий день в районе Таганки мальчик угодил на какой-то рабочий митинг и подивился - рабочие отказывались признавать заём.
- Так, значит, заём свободы, а деньги прямо на войну? - говорил какой-то мастеровой. - Не на свободу, а на войну. За наши копейки и нас же в солдаты. Так, что ли?
Теперь Лёшка заколебался. А ещё через день мальчик был у Страстной площади и слышал совсем другое:
- Нет, не напрасно так назван новый заём. Сказать сегодня "всё для войны" - это значит сказать "всё для свободы"! Граждане, спасём отечество! Подпишемся на новый заём!
"Подпишусь", - решил Лёшка. И стал собирать деньги.
СНОВА НА БРЮСОВСКОМ
Лёшка не собирался больше на Брюсовский. А тут мячик. Пришлось ехать.
Остановившись у знакомой подворотни, Лёшка стал соображать, как же ему разыскать девочку, но тут вышел на улицу мальчик в бескозырке, посмотрел на Лёшку, проговорил:
- Проваливай. Нечего тут стоять.
Лёшка сделал вид, что не слышит, но мальчик повторил снова:
- Проваливай! Кому говорят!
- А тебе что? Место тобой не куплено, - огрызнулся Лёшка.
- Проваливай!
И Лёшка не выдержал. Он вмиг слетел с козел, сжал кулаки. И мальчик сжал кулаки. Ребята стояли друг против друга, и Лёшка уже примерял, с правой руки или с левой ударить, как вдруг появился дворник. Дворник замахнулся на Лёшку метлой, назвал его ванькой* и грозился пообломать бока и ему и лошади.
_______________
* В а н ь к а - обидная кличка извозчиков.
Лёшка плюнул. Решил: чёрт с ним, с этим мячиком! Снова залез на козлы. Тронул Буланчика. И вдруг Лёшка увидел девочку. Она шла навстречу и махала рукой. Лёшка остановился, отдал ей мячик.
