— Но ведь никто не узнает, Оскар, дружище, — уверенно пел Джо, подпихивая Оскара локтем, — я маленький, незаметный, никто на меня и не посмотрит! Подумаешь, ну, пройдусь я у вас парочку раз. Никто слова не скажет, потому что не увидит!
— Не знаю, — Оскар почесал подбородок, — есть тут такие людишки, что рады последить и наябедничать кому надо. Если они тебя увидят, нам несдобровать.
Джо и сам это знал. Тем не менее, усидеть на месте он никак не мог. Целыми днями ползать по канатам и перебираться с палубы на палубу было достаточно рискованно. В последний раз, когда Джо, не устояв перед искушением, попытался перемахнуть ко второму классу, его едва было не поймал стюард, и Джо пришлось спешно спускаться обратно. Он с большим удовольствием пообщался бы с капитаном или хоть с кем-то из капитанских офицеров, но они на палубы для третьего класса не спускались.
Одно лишь и оставалось Джо Дойлу: слоняться по кораблю и знакомиться со всеми членами экипажа, каких только удавалось найти. За это короткое время Джо успел подружиться с четырьмя стюардами, одной медсестрой, механиком и кочегаром Оскаром. Оскар всё обещал познакомить Джо со своим другом, одним из механиков, но упрямо затягивал с исполнением этого обещания. Оскар, вероятно, опасался проблем, которые могли бы возникнуть, окажись его товарищ чуть более исполнительным и ответственным в подходе к работе.
Так и получилось, что Джо по-прежнему больше думал о Лиззи, чем о ком бы то ни было ещё из своего корабельного окружения.
«Когда научу её лазать по канатам, — думал Джо, снова спускаясь в столовую, — мы с ней побратаемся на крови и будем вместе всегда. Отличная идея, хотя она и девчонка».
Сегодня «Титаник» должен был остановиться в Квинстауне. Этого события с нетерпением ожидала добрая половина всех знакомых Джо, с которыми он успел переговорить на эту тему. Бойкая мисс Сьюоблом ждала, что на борт поднимется один из её знакомых, старая Этель Фаннинг должна была встретиться с сыном, а трое братьев-ирландцев, которые свободно общались с вертлявыми итальянцами на их звучном чарующем языке, с хохотом сказали Джо:
— Ирландские девушки — самые красивые в мире!
Джо похмыкал и сказал:
— Да ну, ерунда какая. Бабы везде одинаковые.
— Это ты неправ, парнишка, — живо возразил ему один из братьев, — ваши англичанки выглядят как полудохлые кобылы: шея в два раза длиньше, чем надо, глаза навыкате, а эти их зубы…
Все три брата одновременно поёжились, как будто воспоминание о зубах англичанок привело их в ужас.
— А их волосы — пакля какая-то! — с воодушевлением заявил средний брат и уверенно хлопнул Джо по плечу. — Нет, старина, просто ты мало пожил и не разбираешься в бабье, но для тебя это только к лучшему.
— Потому что далеко не всё из того, что ты слышишь о женщинах — правда, — рассмеялся младший брат — у него у единственного из троих не было бороды, из-за чего Джо подозревал, что эта борода даже не начала проклёвываться.
— К чёрту вас всех, — оскорбился Джо, — не знаю, где вы видели лошадиных англичанок. Вы посмотрите, какие ходят у нас по палубам. Моя ма, например, не похожа на лошадь.
Старший брат призадумался и, кивнув, понимающе похлопал Джо по плечу.
— О да, — сказал он, — конечно, ма — это святое. Без вопросов, старина, конечно же, твоя мать не похожа на лошадь.
— А она откуда родом, кстати? — невзначай поинтересовался средний брат, и Джо буркнул:
— Из Белфаста.
— Э-э! — рассмеялся младший брат и от души треснул Джо по спине так, что Джо захлебнулся воздухом. — Так ты же, значит, из наших! Вот теперь понятно, чего это мне всё кажется, что у тебя словечки нашенские!
— Я не…
— Ведь твоя мать из Белфаста? — перебил его младший из братьев и пытливо заглянул Джо в глаза.
Сбитый с толку этой настойчивостью, он растерянно пробормотал:
— Ну да…
— А отец твой — из Белфаста? — встрял старший брат.
— Нет, он приехал в Белфаст…
— Откуда?
— Да почём мне знать-то? Он где только ни жил!
Три брата синхронно приложили пальцы к губам и отодвинулись. Они не обменялись меж собой ни словом, но Джо казалось, что за то время, что он их настороженно рассматривал, они успели прийти к какому-то важному заключению и договориться с помощью мыслей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, — старший брат упёрся массивными локтями в свои огроменные колени, — хорошо. А батюшка твоей матушки, Джо, он-то откуда, знаешь?
— Ну… — Джо закатил глаза, — вроде как он тоже из Белфаста. Он держал там лавочку.
— И что за лавка?
— Да не знаю я! Я деда своего никогда не видал, а мать не говорит о нём.
Среднему брату это не понравилось. Он поскреб мощный подбородок огромной рукой-граблей и покачал головой. Грива у него была роскошная, как у царственного льва, и нечесаная, причем казалось, что гребешок вообще никогда не касался этой буйной головы.
— Как это? — гаркнул он. — За что это так он с твоей ма?
— Тут дело такое: она вышла за моего па, — развёл руками Джо, — деду это не понравилось, он и перестал с ма общаться.
— Непорядок, непорядок, — забурчали ирландцы и скучились ещё плотнее, как будто готовясь приступить к третьему раунду переговоров.
Наконец, они снова что-то надумали и повернулись к Джо с удивительной плавной синхронностью. На широких, плоских красноносых лицах всех троих братьев было написано абсолютно одинаковое чуть любопытствующее выражение.
— А теперь скажи мне, Джо Дойл, — промолвил старший брат, — мы вот что из твоих рассказов уяснили. Ма твоя родилась в Белфасте, и отец твоей ма жил в Белфасте, хоть ты его знать не знаешь, и даже лавчонку кое-какую он у себя держал…
Джо настороженно кивнул. Вкрадчивый тон старшего из братьев ему совсем не нравился, и Джо уже потихоньку начинал осматриваться, выискивая наиболее благоприятный путь для бегства. К несчастью, ему не повезло повстречаться с тремя ирландцами возле небольшого салона для курящих, где собирались лишь наиболее благовоспитанные и тихие из всех пассажиров третьего класса. Словом, на помощь этой братии в случае непредвиденных осложнений Джо рассчитывать бы не стал. Кроме того, у всех троих ирландцев были огромные кулаки-кувалды и ножищи обхватом с молодое деревце; все трое были великанского росту и имели косую сажень в плечах. С такими побоялась бы связываться даже самая отчаянная голова. Джо и не хотел доводить до драки, которая, как казалось, уже созрела, точно спелое яблочко. Но бежать ему было некуда.
Напрягшись, Джо исподлобья смотрел на братьев и ожидал вопроса.
— Но вот что мне интересно, — задумчиво продолжал старший брат. — Всякий порядочный человек должен знать свои корни. Уверен, что твоя ма — порядочная женщина, иначе она не воспитала бы такого славного парня, как ты.
— Поддерживаю! Поддерживаю! — тоном высокомерного олдермена воскликнул средний брат и потряс кустистой курчавой бородой.
— И вот я подумал тогда, — старший брат вдруг положил обе тяжеленные руки Джо на плечи, и Джо ощутил, как напряглись и заныли его мышцы, — ну, твоя ма, конечно, знает, кем был её дед и где он-то жил!
Холодная невидимая рука с острыми коготками тут же выпустила сердце Джо.
— М-мой… прадед, что ли? — переспросил он чуть испуганно.
— Ага! — весело подтвердил младший из братьев и стал скрести подбородок. — Конечно, твоя мать об этом знает. И ты должен знать, ведь твоя мать порядочная женщина, в конце концов. Если она — та самая, которую я с тобой видел в столовой, знаешь, с каштановыми волосами, у неё ещё платье такое светлое, выгоревшее на солнце…
— Она, она, — подтвердил Джо осторожно, — вот это — моя ма.
— Вот и славно! — воскликнул молодой ирландец. — По лицу у неё видно, — доверительным тоном обратился он к братьям, — что она — женщина порядочная и правильная, не то что эти ваши англичанки с лошадиными зубами и лошадиными шеями.
Миссис Дойл, бесспорно, понравилось бы, что слухи об её благонравии распространились по всему кораблю, но Джо это, однако, нисколько не вдохновляло. Поскольку три брата сошлись в убеждениях, они с возросшим нетерпением уставились на Джо и хором потребовали:
