– У вас рубашка сзади красная, – зашептала Эриса, поравнявшись со мной. – Как бы не пришлось ее с вас срезать и отмачивать.
Женщина выглядела расстроенной и испуганной, а мне хотелось от стыда сквозь землю провалиться. Столько трудов – и все зря. Я своим любопытством поставила крест на всем лечении!
Твою мать…
Рано я обрадовалась.
А мне нужно крепко стоять на ногах перед вторым испытанием!
– Прости меня, – я сжала холодные пальцы Эрисы и заглянула женщине в глаза. – Я все испортила.
– Но сражались вы достойно.
Слабое утешение.
Но приятное.
Поднявшись на крыльцо, я толкнула тяжелую дверь и окунулась в перечно-черные сумерки. Над головой нависал потолок, на стенах горели желтым небольшие круглые лампы, отчего густые тени прятались по углам и таращились оттуда на гостей.
Массивные темные столы и лавки пустовали. Как я и думала: добраться сюда пешком – непосильная задача.
За счет чего же тогда местный хозяин выживает?
У стойки развалился худощавый мужчина. Он был таким высоким, что еще немного и пробил бы макушкой потолок. Рыжая непокорная шевелюра торчала во все стороны жесткими прядями-перьями, и от нее не отставала клочковатая борода. Темные, почти черные глаза смотрели внимательно, а на дне зрачков блуждали красные искорки.
– Гости! А я-то думал, что придется ужинать в одиночестве, – хозяин широко улыбнулся, обнажив острые клыки, от вида которых мурашки побежали по спине. – Присаживайтесь! У меня лучшие пироги на континенте и самая крепкая смородиновая наливка.
В груди разлилось странное, непривычно тепло. Каким бы невероятным ни казался постоялый двор посреди леса, а здесь я была в безопасности.
Я готова была собственную голову на это поставить.
Глава 41
Хозяина звали Бигель, и всем своим видом он походил на уличного кота. Рот его не закрывался ни на секунду, и всего за час на нас вылилось столько новостей, сколько не узнать, наверное, и за всю жизнь.
Прежде чем сесть за стол, Эриса утащила меня на второй этаж и тщательно осмотрела. Новая перевязка далась легче, чем я думала, а после горячего отвара, сделанного трактирщиком, я смогла спокойно сидеть и не морщиться от боли.
Пока он говорил, я получше рассмотрела зал, где над стойкой покачивались пучки засушенных трав, связки каких-то стручков, напоминавших фасоль. На полках поблескивали пузатые бутылки зеленого и синего стекла, а на кухне, спрятанной за цветастой ширмой, что-то булькало и шкворчало.
Я даже о боли в спине позабыла, когда нос защекотали запахи жареного мяса, густой подливки и тушеных овощей.
Постаравшись не закапать стол слюной и переключиться на что-то другое, я прислушалась к разговору.
Оказалось, что маги этот уголок давно облюбовали, но никого не трогали, да и сил в них было – три капли. Целители, знахарки – вся их жизнь – это варка зелий, припарок и компрессов, сращивание сломанных костей и приживление оторванных пальцев. В лесах много зверья всякого водилось, и охотники часто пользовались услугами знахарей, которые всегда знали, как человека с разорванным брюхом спасти от верной гибели.
Слушая это, Эктор и Ритер все сильнее хмурились.
Их задача и основная цель – магов отлавливать, а тут они жили прямо под боком, да еще с молчаливого одобрения людей. За что те и поплатились.
– Вас, орденских псов, никто не любит, – доверительно сообщил Бигель. – Вы вроде и хорошее дело делаете, от нечисти всякой дороги чистите, но уничтожаете и доброе колдовство, и злое.
– Нет доброго колдовства, хозяин, – заявил Ритер. – Всякие чары рано или поздно сводят чародея с ума. Ничего с этим не сделаешь – не родился еще такой волшебник, что был бы защищен от влияния первородного пламени. Пока живы пироманты, никто не сможет избежать их внушения.
– Так извели бы их уже! – всплеснул руками мужчина и, скрывшись на минуту в кухне, принес к столу круглое глиняное блюдо, на котором апетитно шкворчал запеченый картофель. – Делов-то!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– И правда! – усмехнувшись, Эктор подцепил деревянной вилкой угощение и отправил его в рот. – И как мы сами об этом не подумали, правда, Ритер? Орден целыми днями голову ломает: чем бы таким заняться? – а решение было у нас под носом все время.
Бигель только недовольно поджал губы.
– Смейтесь-смейтесь! Вы, наверное, так же смеялись, когда изгоняли пиромантов с их земли, а теперь расплачиваетесь.
Ритер чуть не подавился крепкий отваром, отказавшись от предложенной хозяином наливки. Голову стоило сохранять ясной.
– С какой это “их земли”? Дикое Пламя выжгло почти весь мир! Если бы не Экда…
– Выжгло, потому что пироманты знали, во что превратятся их создания, – заявил Бигель, и за столом повисла оглушительная тишина. Мне даже стало неудобно жевать – звук в тягостном и густом молчании получался просто оглушительным.
– “Их создания”? – переспросила я. – Разве не “Единый спустился с небес и посеял первые ростки жизни в темном мире вечного холода”? Или как там было в том учебнике?
Ритер выразительно закатил глаза.
– Холод был, – трактирщик умостился на низенькой табуретке, прямо возле меня, и доверительно склонился, едва не задевая волосами мой висок. – И темнота была. И мир был пуст. Но в Ордене никогда не рассказывают правды, – мужчина наклонился еще ниже. – Что первым было пламя и пироманты родились из него. Может, Единый к этому руку и приложил. Зачем боги создают жизнь из ничего? Скучно им! Хочется развлечения. Вот и появились носители первородного пламени. Они обучились ремеслу, получили от отца знания, облюбовали вечную пустоту и согрели ее.
Бигель вскочил, взлетел на табуретку и ткнул пальцем в Эктора, который с каждым новым словом хозяина становился все мрачнее.
– И создали они мир под себя и украсили его! И огненными вихрями сломали лед и подняли на поверхность воды, создав реки, а затем – и моря. И вдохнули они жизнь в первые ростки. И побежал по венам земли огонь! Но, как и любым высшим существам, пиромантам тоже стало скучно. И тогда из черного и белого камня они создали это.
Он провел рукой по моим волосам, и хищная улыбка растянула тонкие губы.
– И наполнили они фигуры своей кровью. Сделали их живыми слугами себе и обучили их ремеслу, как когда-то их учил отец.
Бигель прикрыл глаза, будто вся эта речь его очень утомила.
– А люди спустя много столетий посадили своих создателей под замок.
Ритер тихо кашлянул.
– За такие слова тебя бы ждало сожжение у столба, – мужчина аккуратно разрезал ломоть ароматного мяса, предусмотрительно поданного хозяином. – Раньше. Сейчас Орден таких мер не придерживается, а жаль.
Трактирщик только пожал плечами.
– Ваш Единый не запрещает разнообразие веры, кстати. На далеком севере люди все еще приносят в жертву Кёльве, повелителю снежных троп, девственниц. Бурдюки с их кровью караваны носят с собой как талисманы удачи.
– А на востоке все еще существует обряд “суховей”, когда старики уходят из родного дома, чтобы не обременять собой молодых, но пироманты – единый враг для всех.
– Кому враг, а кому и родитель! Вот ты, дорогая, – Бигель снова посмотрел на меня. – Не задумывалась, почему чародеи сходят с ума? и как пироманты могут из-за Запределья на кого-то влиять?! Это же так далеко – ни одна мысль, пусть даже пиромантская, не долетит.
А все просто! Все мы рождены в пламени, и в каждом есть первородное пламя. Вы, Орденцы, привыкли это объяснять неукротимостью природных сил. Мол, маги слишком слабы, чтобы подчинить себе гром и молнию, сезонные дожди и лютый холод, и что пироманты просто пользуются этим, чтобы поработить, но!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он поднял палец, как учитель на уроке, призывая к молчанию нерадивых учеников.
– Пиромант есть в каждом из нас! – выдохнул Бигель. – Здесь, – он хлопнул ладонью по груди. – И все силы, что подчиняются чарам, родились в пламени. Однажды они вернутся, чтобы занять законное место.
