— Тогда и методы были бы как для вас. Чтобы наверняка. А тут все, извините, через жопу.
— Значит, — Арсанов медленно выпрямился, — надо выяснить, что такого есть в прошлом Полины, из-за чего ее пытаются убить. И почему именно тогда, когда она стала жить со мной.
Костя поднялся из-за стола и направился к выходу. Больше не было сказано ни слова, но Тимур отчетливо понимал, что сейчас они оба думают об одном и том же.
* * *
После вчерашних событий все вокруг изменилось, я сразу это почувствовала. Такое ощущение, что опасность витает в воздухе, поэтому, когда с утра во дворе дома появляются люди в форме спецназа, я вообще не удивляюсь.
У меня перед глазами так и стоит белое как стена, перекошенное лицо Тимура, когда он бежал к машине. И потом, когда он пытался меня утешить, прижимая к себе так, что я не могла вдохнуть.
— Поля, Полинка, — шептал исступленно, как будто вокруг никого не было, как будто мы были одни. И я всем сердцем ненавидела тех, кто хотел навредить Тимуру. А еще они отняли нас друг у друга, и за это я ненавидела их еще больше.
На крыльцо поднимается Костя, начальник службы безопасности Тимура.
— Здравствуйте, Полина, вы можете уделить мне немного времени?
— Конечно, — указываю глазами на кухню. Лучше, чтобы дети нас не слышали, с них и так достаточно стрессовых ситуаций.
Костя пропускает меня вперед, проходит в кухню и останавливается в дверях, опершись спиной об косяк.
— Я думаю, вы понимаете, что вчерашнее покушение было направлено на вас? — начинает он без предисловий.
— Да, — киваю, кутаясь в кофту. Хоть на улице просто пасмурно, меня морозит. — Они через нас хотят достать Тимура.
Безопасник пристально меня разглядывает, а затем говорит медленно, будто нарочно растягивая слова:
— А здесь неизвестно, Полина. Может Тимура Демидовича, а может и вас.
Я на время теряю дар речи.
— Меня? — переспрашиваю потрясенно, когда обретаю способность говорить. — Вы шутите?
— Нет, не шучу, — очень серьезно отвечает Костя, — я бы хотел, чтобы вы вспомнили, с кем у вас были конфликты, и кто из вашего окружения мог затаить обиду.
— Да ничего такого не было, — лепечу рассеянно, потирая лоб. — Ну девчонки в саду мне завидовали. Из-за Тимура. Коллеги, — поясняю, натолкнувшись на недоуменный взгляд. — Но разве за такое убивают?
— Нет, конечно, — успокаивающе притрагивается он к моему локтю. — Только, Полина, речь идет не о детском садике и не о вашей работе. Это может быть кто-нибудь из вашего прошлого. У вас в прошлом были враги?
— Господи, да какие враги, Костя? — Меня начинает подташнивать.
— Не волнуйтесь так, Полина, это всего лишь версия, — безопасник поглядывает на меня с явным беспокойством, и я беру себя в руки.
Он не желает мне зла. Он заботится о моей безопасности так же, как и о безопасности Тимура. А главное, наших детей. Всех троих. Собираюсь с мыслями и выдаю:
— Роб. Кадир. Отчим.
— Подробнее, если можно, — глаза мужчины суживаются, и он сейчас напоминает гончую, которая взяла след.
— Роберт был моим продюсером и первым мужчиной, — перечисляю сухо. Никаких пространных объяснений, только факты. — Я застала его со своей подругой, мы расстались, и он в отместку заблокировал мне возможность заключать контракты с европейскими модельными агентствами. Недавно он появился, потому что решил, что Богдан его сын.
Костя одобрительно кивает, и мне отчего-то кажется, что с Робертом он успел познакомиться. Дальше продолжаю более решительно:
— Кадир руководил филиалом компании, в которой я работала до травмы сына. Он предлагал мне отношения, я отказалась, потому что Кадир был женат. А отчим… Отчим приставал ко мне, когда я жила у мамы. Я съехала от них и больше с ними не виделась. Все, — киваю в ответ на пытливый взгляд, — это все, с кем у меня были крупные конфликты.
— Хорошо, Полина, — Костя отталкивается от косяка, — если еще кого-то вспомните, звоните. Я буду очень признателен. А вас теперь будут охранять вот эти ребята. Пока воздержитесь от любых визитов и перемещений, гостей тоже просьба ограничить. Это ненадолго, я надеюсь, скоро все закончится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он сбегает с крыльца, а я смотрю вслед со смешанным чувством. Я должна была рассказать о том, откуда взялся мой сын? Но ведь никакого конфликта тогда не было, и пока в нашей жизни не появился Тимур, мы с Бодькой никого не интересовали.
От тяжелых мыслей отвлекает возня у ворот — приехали Елена с Демидом, а их остановил спецназ. Хорошо, что Костя не успел далеко отъехать. Он возвращается, успокаивает возмущенного Арсанова, и их пропускают.
Старшие Арсановы уже все знают, но, к счастью, никто не стонет и не причитает. Наверняка успели поговорить с сыном, а нас с детьми решили навестить, чтобы отвлечь и поддержать. Так и должно быть в нормальных семьях. И так обязательно будет в нашей семье с Тимуром.
Когда Арсановы собираются домой, дети просятся с ними, и меня снова охватывает гнев на тех, кто лишил нас прежней жизни. Кто отнял у наших детей даже такие маленькие радости.
Звонит телефон, незнакомый номер. Костя ничего не говорил про звонки с незнакомых номеров, поэтому принимаю вызов и едва не роняю телефон, когда слышу голос Роберта.
— Привет, Полина.
— Что тебе нужно? — сама не знаю, почему говорю с ним. Простое любопытство, а еще разговор с Костей подтолкнул, наверное.
— Ничего особенного. Не хочешь встретиться?
— Нет. Это все?
Голос в трубке звучит вызывающе.
— Если не хочешь, чтобы завтра все СМИ полоскали твое имя и имя твоего жениха, то нет.
Перевожу дыхание и сжимаю сильнее трубку.
— Им нечего о нас сказать.
— Уверена? Как тебе такой заголовок: «Невеста миллиардера Арсанова подрабатывала суррогатной матерью»?
Закрываю глаза. Мне все равно, но не все равно, что это коснется Тимура. И Бодьки.
— Что ты хочешь?
Смех, доносящийся из динамика, кажется мне просто отвратительным.
— Денег, дорогая! Что я еще могу от тебя хотеть?
— Сколько?
— Приезжай, договоримся.
— Хорошо. Говори, куда.
Роб диктует адрес и время. Я завершаю разговор и сразу же набираю Костю.
— Мне только что звонил Роберт. Он пытается меня шантажировать.
Передаю наш разговор, но о Богдане сказать не могу. Не Косте. Я должна сказать Тимуру.
Безопасник выслушивает молча, а затем осторожно спрашивает:
— Скажите, у него действительно есть на вас компромат? Он сказал, чем собирается вас шантажировать?
А ведь правда, откуда Роб может знать об «Эдельвейсе»? Есть ли у него доказательства?
— Нет, он обещал сказать при встрече.
— Отлично. Вот мы с ним и встретимся, — я даже через динамик слышу, как Костя хищно скалится. И уже попрощавшись, окликает: — Полина. Вы правильно сделали, что сразу мне позвонили.
Он не может видеть, но я все равно киваю.
Смотрю на телефон в руке. Тимур. Надо ему сказать. Только не по телефону, а вживую, глядя в глаза. В том, что я хочу рассказать, нет ничего преступного, мне стоило сделать это раньше.
Но Тимур вне зоны доступа, и с ним нет связи до самого вечера.
Все это время не нахожу себе места — мы с ним перед сном всегда созванивались. Укладываю детей и придумываю целую историю, почему папа не звонит, чтобы пожелать спокойной ночи. Когда они засыпают, иду в спальню Тимура.
Теперь, когда мы живем порознь, дети сразу приняли то, что я сплю здесь. И мне легче засыпать с подушкой Тимура в обнимку.
Набираю Костю, он несколько раз сбрасывает, а потом приходит сообщение, что с Тимуром все нормально и что он просто занят.
Возмущенно фыркаю. Занят? Ночью?
Иду в душ, а у самой чувство, будто я в клетке. И мысли одолевают самые гнетущие.
Может, Тимур не один? Решил таким образом снять напряжение?
Сама себя одергиваю, но ревность уже как паук опутывает душу липкой отвратительной паутиной.
Выхожу из душа, завернутая в полотенце, и когда упираюсь в твердую грудь, даже не успеваю испугаться. Потому что меня обвивают руки Тимура, а он сам шепчет мне в макушку:
