шепчу я ему в щеку.
— Ты украла мою реплику.
— Что ты имеешь в виду?
Мое сердцебиение учащается, мои потные руки почти пульсируют.
— Вот что я хотел тебе сказать там, наверху — говорит он, указывая на верхнюю часть Лондонского Глаза.
— Все в порядке. Ты можешь сделать это сейчас.
— Я люблю тебя.
Мое сердце замирает. Слава гребаному Богу.
— Я люблю тебя больше всего на свете. Ты мой дерзкий солнечный лучик. В тот момент, когда я увидел тебя, я понял, что мне крышка. Я не знаю, почему мы так упорно боролись с этим. Но я рад, что мы сдались.
— Тааак, это делает меня твоей девушкой?
— Ты можешь быть кем захочешь. Ты для меня все. Я серьезно, я сделаю для тебя все.
Мое сердце не выдержит такого количества любви. Оно на грани воспламенения. Чувство завершенности захлестывает меня. Как будто вселенная дала мне вторую половину моей души. Моя недостающая часть.
— Хотя, я не уверен, как твоя мама это воспримет. Он хихикает, — я не совсем тот принц, который подходит для ее принцессы.
— Что ж, это хорошо, я не хочу скучного принца. Я хочу, чтобы злодей трахал меня, как шлюху, говоря, что любит меня. Мне надоело жить ради всех остальных. Я хочу только тебя. Только тебя.
— Злодеи все равно умеют трахаться гораздо лучше.
Черт возьми, сколько времени требуется этой капсуле, чтобы развернуться?
— Ты можешь напомнить мне позже, — поддразниваю я.
— Как ты думаешь, зачем я нанял весь этот чертов Лондонский глаз?
— Как ты узнал, что я собираюсь сказать, что люблю тебя в ответ? — спрашиваю я, прикусив нижнюю губу.
— Потому что ты ни за что на свете не сможешь это отрицать, — он хватает меня за руку, прежде чем я успеваю ответить, и ведет нас в капсулу.
— Видишь, где-то в тебе есть немного романтики, — я поворачиваюсь к нему и толкаю в грудь. Он обхватывает мои пальцы и подносит их к своим губам. Двери за нами закрываются, и пол содрогается, когда мы начинаем двигаться.
Он берет мой указательный палец в рот. Я отвожу взгляд от мерцающего горизонта, пока он посасывает мой палец. Я вытаскиваю его и провожу по его подбородку, затем по горлу. Я ослабляю его галстук и начинаю расстегивать рубашку, пуговицу за пуговицей, до самого пояса. У меня чуть слюнки не текут, когда эти трайбл узоры татуировок проглядывают сквозь прореху.
Я опускаюсь на колени и расстегиваю штаны, освобождая его огромный член. Я никогда не видела ничего подобного. Я провожу языком по головке, всасывая соленую жидкость.
Когда я беру его в рот, до самого горла, я закрываю глаза, когда они начинают слезиться.
— Если ты не давишься, значит, ты делаешь это неправильно, — говорит он хриплым голосом, и я опускаю голову еще ниже, делая все возможное, чтобы не подавиться.
— Посмотри сюда, Солнышко. Я хочу видеть, как ты давишься моим членом. Может быть, позже я задушу тебя своими руками.
Я сжимаю ноги вместе и начинаю скользить вверх и вниз по его члену, до самой головки и обратно, насколько могу.
— Глубже, детка. Я сделаю так, чтобы это стоило твоего времени. Обещаю, — выдавливает он сквозь зубы.
Он подносит руку к моему лицу, большим пальцем смахивая слезу с моей щеки.
— Хорошая девочка.
Я обхватываю руками его бедра, когда он несколько раз толкается в мой рот, прежде чем выскользнуть. Тыльной стороной ладони я вытираю рот.
Каждый сантиметр меня в огне. Готова взорваться рядом с ним.
— Встань. Сними это платье. Положи ладони на окно. Каблуки остаются на тебе для меня.
Я киваю и подхожу к окну, прижимая ладони к холодному стеклу. Теперь, почти на вершине Глаза, под нами центр города, сверкающий в ночи. Он великолепен.
Теплое дыхание Грейсона касается моего плеча сзади. Он облизывает весь мой позвоночник, заставляя меня выгибать спину, теперь мои сиськи прижаты к окну, а задница прижата к нему.
— Каждый сантиметр твоего тела восхитителен.
Земля подо мной дрожит, когда он в свою очередь опускается на колени. Он похлопывает по внутренней стороне моей икры, и я еще шире раздвигаю ноги. Я дрожу в предвкушении, когда его сильные руки проникают между моих бедер, и он толкает их вперед, сгибая меня в коленях, мои руки все еще лежат на стекле.
— Моя — рычит он как раз перед тем, как его рот накрывает мою киску. Он медленными движениями облизывает весь путь от входа до клитора и обратно.
— Срань господня, Грейсон.
— Мы можем сделать тебя громче, детка.
Он возвращается туда, где мне это нужно. Я зажмуриваюсь, когда он начинает засовывать свой язык в меня и выходить из меня, обхватывая руками мои бедра, буквально трахая меня своим языком.
— Открой глаза, детка. Я хочу, чтобы ты смотрела на город под нами, пока я заявляю права на тебя как на свою.
Я открываю глаза только для того, чтобы увидеть наше отражение. Грейсон подходит ко мне сзади, и его взгляд встречается с моим в отражении. Полный чистого голода, он не сводит с меня глаз, его руки ласкают мою задницу. Затем он сильно прикусывает мою ягодицу. От этого боль пронзает меня насквозь. Затем он прижимается к ней открытым ртом в поцелуе. Если я и не была мокрой раньше, то уж точно сейчас.
Он обхватывает мою грудь и прикусывает плоть.
— Ты готова насытиться сейчас?
— Тобой, всегда.
Он скользит своим членом по моей киске, прежде чем врезаться прямо в меня, заставляя мое тело податься вперед.
— Черт, — я стискиваю зубы, приспосабливаясь к тому, что он растягивает меня.
— Ммм, такая чертовски хорошая девочка.
Я вскрикиваю, когда его рука шлепает меня по левой ягодице.
— Тебе это нравится, Солнышко?
— Да, еще раз!
— Моя грязная шлюха, — говорит он, прежде чем его ладонь касается того же места.
— Я хочу твои губы, — хрипло произносит он, хватает меня за бедра и поднимает в воздух, разворачивая нас спиной к круглой деревянной скамье в центре комнаты. Он садится, и я поворачиваюсь к нему лицом у него на коленях.
Я снова опускаюсь на его член, запрокидывая голову назад от чистого удовольствия.
— Оседлай меня, Солнышко.
Я кусаю свои распухшие губы.
— Да, сэр, — я подмигиваю, прежде чем прижимаюсь губами к его губам, покачивая бедрами, чтобы немного потереть свой клитор, пока оседлаю его.
Положив одну руку мне на задницу, другой обхватывая мою щеку, он углубляет поцелуй, постанывая мне в рот. Все в этот момент идеально. Прерывая поцелуй, с диким выражением в глазах,
