– Я сбежала с вечеринки, – прошептала она, когда я отстранился.
– Я тоже, – признался я.
Она сжала губы, но не выдержала и прыснула. Задыхаясь от смеха, снова дёрнула меня за руку, и мы пробежали дворами. Наконец она перешла на шаг.
– У-уф! – выдохнула она и с облегчением рассмеялась.
В её зрачках резвились знакомые уже бесенята, которых она не в силах была укротить.
– Ты сейчас похожа на шкодливого спаниеля, – заверил я. – А ну, выкладывай, где сестра?
Строгость тона не подействовала. Она тряхнула головой.
– Сначала своди куда-нибудь. Я хочу посидеть с тобой. – Потом добавила. – Мне надо выяснить кое-что.
– Послушай, – я приостановился. – Таскать тебя по ресторанам я не буду. Это дорого и нелепо в моём положении.
Она вернулась.
– А мы не в ресторан. Зайдём в какой-нибудь бар. – И повышая голос, безапелляционно объявила. – И не спорь со мной! А то ничего не скажу!
– Убедила, – согласился я. – Только заткни уши. Мне нужно изрыгнуть страшное проклятье.
– Зачем?
– От него задрожит воздух, и к ногам посыплются золотые червонцы.
– Обругать меня? – она хихикнула. – Я тебе лучше открою кредит. – И снова взяла меня под руку. – Пошли же! Не дуйся, а то хуже будет.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Спорить с барышнями – самое идиотское занятие, какое можно придумать. Я поплёлся, как выгуливаемая собака, обдумывая складывающееся положение вещей и свою растущую зависимость от странных созданий.
– Так ты скажешь, где сестра?
– Потом узнаешь.
От дворов к следующей улице мы вышли у столба с горящим светильником, от него свернули на пешеходную дорожку. Нас обдали волнами света и одна за другой миновали несколько машин.
– А где твой «пежо»? – спросила Ольга.
– «Шевроле», – поправил я.
– Я это и хотела сказать. Где он? Я его не видела.
– Зализывает раны.
Она на ходу взглянула мне в лицо.
– Какие ещё раны?
– Так, не очень серьёзные. Не надо ездить позади грузовиков. С кузова вылетел гравий и угодил в боковые стёкла.
– Разбились?
– Вдребезги.
– Жаль.
– Ещё бы!
Она встала, остановила меня. Глаза её сверкнули.
– Я чувствую, ты мне врёшь, считаешь меня соплячкой. Ты собираешься на ней жениться?
Я на мгновение опешил. Ольга смотрела так, что отвечать надо было обязательно. Я лихорадочно соображал, что именно.
– Не знаю, – я пожал плечами. – Ещё не думал.
– А зачем тогда ей голову морочишь? И мне тоже?
Я сухо сглотнул, выигрывая время и подбирая слова.
– Почему ты решила, морочу голову?
– Морочишь! И той, от которой сбежал, тоже морочил. Разве не так?
Я чуть не взвыл.
– Ну, ты же ничего не знаешь! Там была совсем другая история…
– Как же я могу знать, если ты ничего не рассказывал, утаивал? Если б мне такое устроили, я бы… Я бы точно тебя убила.
– За что?
Она хмыкнула.
– И чего Вика из-за тебя мучается? Мало ей было одного…
– Троих! – резко оборвал я с внезапной злостью. – Ты забываешь о двух мужьях. И я не знаю, скольких ещё.
– О-о-ой! – Она хлопнула в ладоши и заметно повеселела. – Смешно.
– Что ой?! Что смешно?!
Я взял себя в руки, быстро остыл.
– Смешно, и всё. Нам надо поймать тачку.
Она отвернулась и пошла дальше, всем видом показывая, что не желает обсуждать ею же поднятую тему. Я мысленно изругал себя последним ослом: позволил девчонке втянуть меня в выяснение отношений! Только этого не хватало в навозной куче проблем, которые свалились на мою голову. Но именно в тот вечер больше всего на свете мне захотелось увидеть Вику. В запасе было часа два, и мне вовсе не улыбалась перспектива провести их в одиночестве, шляясь по улицам наподобие бездомного кота, мучаясь вопросами, на которые всё равно не ответить. Я широким шагом догнал Ольгу, подстроился под её походку.
– Мы же друзья? Не так ли? – сказал я. – Действительно, неплохо бы очутиться в тепле и перекусить.
25
Мы сидели в баре, в тёплом полумраке. Я уже съел два гамбургера и через соломинку потягивал из высокого стакана коричневый коктейль с коньяком. Кровь разыгралась, ударила в лицо, и на душе посветлело. Раз уж на меня ополчились все силы зла, лучше насладиться каждым оставленным судьбой мгновеньем. Не такая уж она и скверная тётка.
Ольга оторвала губы от своей соломинки, наклонилась ко мне. В глазах заискрились весёлые светляки.
– Мужчина за твоей спиной считает меня любовницей. И завидует тебе.
Эта девушка ловко ставила меня в тупик.
– С чего ты взяла?
Она тихонько засмеялась.
– Посмотри, как он бросает на нас взгляды.
Во мне шевельнулся червь тревоги. Я, будто ненароком, медленно повернул голову. Холёный хмырь лет тридцати, в бордовом французском пиджаке с золотыми пуговицами, с пёстрым выпирающим галстуком позволил оценить свой низколобый профиль. Сразу угадывался представитель разбойной прослойки отечественных бизнесменов, которая расплодилась под вывеской коммерческой деятельности. Настроение у меня вновь покатилось под гору, – его вид напомнил о предстоящих делах. Отвернувшись, я посмотрел на часы. Время встречи у бюста одного из борцов за головотяпство гегемона неумолимо приближалось. Я был почти уверен, что Эдик там не появится. Так что и мне торопиться туда вроде было и не зачем. Наше рандеву он скорей всего променял на поиски тайника, и я пожелал ему полнейшего разочарования. Представив, какими словами он станет крыть меня, я расплылся в кислой улыбке.
– Я ж говорила тебе? – сказала Ольга. – Ой, видел бы сейчас своё лицо. Дово-ольный, сил нет!
– Угу, – кивнул я в знак согласия. – Послушай, чего вы так не любите Эдика?
Она посерьёзнела и откинулась на стуле.
– Вот ещё! Просто я к нему равнодушна. Он мне не нравится и всё.
– Хорошо. А почему Вика его недолюбливает?
Она взяла свой стакан, ухватила губами соломинку, и уровень коктейля стал плавно понижаться.
– И всё же, почему? – мягко настаивал я.
– Я не знаю, – она изогнулась, точно сидеть по-прежнему ей было неудобно. И наконец тихо призналась: – Она ему не может простить.
Я склонился над столешницей, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Это как-то связано с тем парнем? Ну, с тем, – я качнул головой, – в которого она была влюблена?
– А вы не знаете?
Она как будто отдалилась на сотни шагов, стала чужой.
– Послушай, – я накрыл ладонью на её нежную кисть, – я тебя не допрашиваю. Но мне важно понять. Понимаешь? Чтобы разобраться в своих отношениях с ней.
Ольга словно окаменела и, кажется, немного побледнела, глаза потухли.
– Ну же, скажи, – с натянутой улыбкой просил я. – Всё равно когда-нибудь мне станет известно. Мы ведь друзья?
– Он и мать погибли… – выдохнула она и смолкла.
Внезапная догадка вспыхнула, как спичка в кромешной тьме.
– Так, – тихо промолвил я. – Понятно. Они были в одной машине?
– Да.
– Одни? Ну, ты понимаешь, что я имею в виду?
– Да.
Мы помолчали. Я не отпускал её ладонь, она намеренно потянула руку и высвободилась.
– А отчего вы, ты с сестрой, решили, это Эдик? Прости, что выясняю…
Она меня прервала.
– Даже если не он, он должен был знать.
– Да, пожалуй, – согласился я. – Ну вот, видишь. Ничего ужасного не произошло. Земля пока ещё вертится, мы сидим здесь, с тобой, и тот хмырь завидует мне. Потому что ты очаровательная девушка.
Она печально улыбнулась.
– Ну хочешь, я дам ему в морду, если он тебе мешает?
– Не надо. У… тебя будут неприятности.
– Пусть живёт и размножается, да?
Она кивнула.
– Сегодня я подсунул Эдику большую свинью. Мы сидим здесь, а он сейчас, как глупый пёс, рыщет по лесу, ищет несуществующий тайник Ивана. Представляешь? Мне это доставляет удовольствие. Только пока никому не говори. Ладно? Видишь, я тебе тоже доверяю свои тайны.
Она приходила в себя, на щеках проступал румянец.
– А он нос не испачкает? – задала она вопрос с выражением простодушной невинности.
Я на мгновение растерялся и едва не расхохотался.
– Надеюсь, поцарапает о колючки.
– Хорошо бы. – Она стряхнула с рукава шёлковой рубашки несуществующую крошку и вздохнула. – Мне пора к бабушке. Я обещала.
– Я провожу. Если, конечно, не возражаешь.
Мы спустились к раздевалке в просторный вестибюль первого этажа. Я помог ей надеть плащ, и мы вышли на ночную, сияющую разноцветьем витрин улицу.
– Я поеду на метро, – сказала она.
Проводив Ольгу до кафе «Макдональдс», уже в подземном переходе, у прохода к метро я получил от неё то, ради чего встречался.
– Вот, – она вынула из кармана листик бумаги. – Вика просила позвонить по этому телефону.
