— Я весь день думал о тебе, — тихо признался Павел, когда ноги у меня в конец стали ватными.
— Серьезно?
— Да. Мысленно я повторил вчерашнее раз сто. И раз сто пожалел, что дал тебе уйти так быстро.
Мои щеки вспыхнули, а он сдавил мои плечи чуть сильнее:
— А теперь, может, перестанем трепаться и займемся более приятными вещами?
— Пойдем перекусим? — пошутила я.
Павел тихо хмыкнул, а потом подхватил меня на руки и с решительным видом понес к кровати.
— Подожди! — наигранно возмутилась я. — Я вроде еще не согласилась.
— Так я вроде еще и не перестал уговаривать.
Он уложил меня на постель, и я тут же развалилась на ней звездочкой:
— Это хорошо, что ты настроен на уговоры. Начнем, пожалуй, со стриптиза. Раздевайся!
Павел усмехнулся и начал торопливо расстегивать рубашку.
— Не-не-не, — скривилась я. — Давай помедленнее. Посексуальнее. Ты не на флюорографию пришел.
— Кажется, одна девочка ужасно обнаглела, — он отшвырнул рубашку и присел на постель. — Может, эту девочку пора проучить?
— Ну вот, — почти искренне огорчилась я. — Опять хамство. Опять моральное насилие.
— Это все твое тлетворное влияние. До встречи с тобой я был воспитанным и сдержанным.
— Серьезно? А скажи что-нибудь по воспитанному?
Он закатил глаза:
— О нет! Я не силен в разговорах. Лучше я займу рот тем, что ему дается куда легче.
— Это чем же? — я, кажется, покраснела.
Павел широко улыбнулся и стал покрывать поцелуями мою ногу, двигаясь от пальчиков к колену. Это было неожиданно и приятно. Даже глаза захотелось закрыть, чтобы сосредоточиться на одних прикосновениях. Вот только губы Павла довольно быстро скользнули мне на бедро.
Я дернулась и попыталась сесть:
— Ой, я, кажется, утюг не выключила.
— Ничего страшного. Он у тебя автоматический.
Павел плотоядно ухмыльнулся и опрокинул меня обратно на постель.
Мы не могли оторваться друг от друга почти до рассвета. Это напоминало волшебство. Между нами возникло какое-то странное безграничное доверие. Я купала Павла в нежности, а он меня в своем мучительном исступлении. А потом мы менялись местами: я сходила с ума, а он ласкал меня самым невинным образом. Ласкал и пил взглядом мое удовольствие.
Когда стало светать, я была без сил. Я хотела уйти, но Павел не пустил.
— Не разрушай момент, — попросил он. — Давай еще немного побудем вместе. Просто полежим рядом. Обещаю больше не приставать.
Я снова прижалась к нему и закрыла глаза. Мне было так хорошо, что в голову не лезло ничего плохого. А потом я как-то незаметно уснула. И Павел, видимо, тоже.
Разбудил нас громкий, почти истеричный стук в дверь.
56
— Папа! — заорала из коридора Виола. — Ты тут?
— Что? — Павел резко сел и потер лицо руками.
Я тоже вскочила и заметалась у кровати в поисках одежды.
— Ты еще спишь? — уточнила Виола взволнованным голосом.
— Почти. А что?
— Я не могу найти Лиду. Она не пришла готовить завтрак, и в комнате ее нет.
Павел смущенно покосился на меня, а я стала быстро натягивать халат.
— А в саду ты смотрела? — любимый «братец» взъерошил свои и без того растрепанные волосы.
— Да. И дом обошла. Ее нигде нет.
Павел с шумом выдохнул:
— Ладно. Подожди минуту — я сейчас оденусь, и поищем ее вместе.
У меня прямо сердце упало. И как меня угораздило попасть в такую передрягу? А все дурацкая импульсивность…
Павел же выглядел совершенно спокойным. Он с безмятежным видом натянул сначала шорты, а потом потянулся к футболке.
— А мне-то что делать? — шепотом спросила я.
Он ухмыльнулся:
— Может, вылезешь в окно?
— Но ведь Виола была в саду и не нашла меня там.
— Сделай вид, что выходила за ворота.
— Что, прямо в халате?
Он внимательно оглядел мой взъерошенный вид:
— А что такого? Ты же из деревни. У вас там все так ходят.
— Ну спасибо, — фыркнула я и выглянула в окно.
В принципе, земля близко, кактусов внизу нет. Прорвемся!
Я поспешно отворила створку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Давай помогу, — предложил Павел, подходя ко мне.
— Спасибо, но я как-нибудь сама.
В цирковой студии меня не только фокусам учили. Я легко взобралась на подоконник и выпорхнула в сад.
— К воротам! — напомнил Павел и, послав мне воздушный поцелуй, тут же закрыл окно.
Даже не извинился. Больше никогда у него не останусь!
Мелкими перебежками я пробралась к крыльцу, а потом по подъездной дорожке, пригнувшись, пробежала к калитке. Как тут, черт возьми, все открывается?
Как назло замок словно заклинило. Я секунд двадцать дергала ручку туда-сюда и уж было по-настоящему запаниковал, но тут калитка наконец лязгнула. Фух!
Я вывалилась за ворота и тут же влепилась в какого-то мальчика на самокате.
— Ай! — завопил он как ошпаренный.
— Ой! — завопила я.
Каждый из нас замахал руками и полетел в свою сторону. Ребенку вроде повезло, он приземлился в клумбу и ни капли не поранился, а вот я слегка ободрала колено.
— Что же вы не смотрите по сторонам, тетя? — возмутился мальчишка.
Я извинилась и помогла ему подняться. Ребенок еще что-то пробубнил, а потом, к счастью, укатил по своим делам. Мне же пришлось еще немного подпортить клумбу — надергать с нее листочков, чтобы вытереть с колена кровь.
Потом, от греха подальше, я встала в дверном проеме и прислонилась к косяку.
Стоять мне там пришлось довольно долго. У меня, кажется, даже нос обгореть успел. А еще в животе весьма трагично забурчало: мой организм привык в это время завтракать, а не торчать в дверных проемах.
Наконец Павел и Виола вышли на крыльцо и, заметив меня, замахали руками. Я закрыла калитку и поковыляла им навстречу. Настроение у меня было ни к черту. Вот интересно, Павел специально искал меня так долго? Хотел поиздеваться?
— Лида, я тебя потеряла! — племяшка с недоумением покосилась на свежую ссадину на моем колене.
Я одернула задравшийся халат:
— А я за ворота выходила. Делала во дворе зарядку, а потом смотрю: птичка красивая. Ну мне и захотелось разглядеть ее поближе.
Виола покосилась на отца. На ее лице так и читалось: «Папа, твоя родственница, кажется, совсем ку-ку». А Павел, конечно, поспешил усугубить мое положение.
— Почему босиком? — спросил он и нагло ухмыльнулся.
— Занимаюсь профилактикой плоскостопия, — пробурчала я. — Тебе бы тоже не помешало, кстати.
Из кустов вдруг выскочил Чарли. Виола вмиг забыла о моих «странностях», подхватила щенка на руки и закружила его по двору.
Эх, что не говори, а живность в доме — дело хорошее. Надо Пашке еще курочек предложить завести. Или кота.
Тот будто прочитал мои мысли:
— Даже не думай.
— Ты про что?
— Про животных. Даже не думай притащить с улицы еще кого-то.
— У меня и в мыслях не было, — пробормотала я, отворачиваясь.
***
Когда мы вернулись в дом, Павел вдруг предложил:
— Девочки, а давайте сегодня я вам завтрак приготовлю? Как-то некрасиво получается, что только вы у плиты и хлопочете.
Виола попыталась сопротивляться его инициативе, но я так на нее посмотрела, что аргументы у «племяшки» тут же иссякли.
Через полчаса Павел поставил перед каждой из нас тарелку с макаронами, грибами и сыром. Выглядело все аппетитно, прямо как на картинке какого-нибудь журнала.
Я поспешила попробовать.
— Ну как? — Павел застыл посреди кухни в ожидании оваций.
— Вкусно, — поспешила заверить я.
А вот Виола щадить самолюбие отца не стала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— По-моему, не слабо пересолено. Ты, пап, ни в кого там не влюбился случайно?
Лицо Павла пошло пятнами.
— Нет, конечно! В кого мне влюбляться? В нашу многодетную соседку?
