«Поясни»
— Да вот хотя бы последние недели, — верно считала вопрос Аня. — То ты ходишь как в воду опущенный, белее мела, простейшее барре{?}[способ зажатия струн на гитаре, когда указательный палец играющей на грифе руки зажимает одновременно несколько струн на грифе] взять не в состоянии, и смотришь на всё и всех взглядом пофигиста, а то и насквозь. То отжигаешь за всех сразу, хоть в центр сцены тебя на соло-партию, хоть на вокал, хоть куда. Тебя в таком состоянии выпусти – и зал твой, и тебя восторженная толпа на тысячи Егорок порвет, и никто больше там будет не нужен. Воскресенье прошлое взять хотя бы – ты же просто взорвал тут на хрен всё к чертям собачьим. Теперь опять. Ну, хочешь, я скажу Олегу, что не получилось у нас с ним сработаться? Им я готова пожертвовать. Тобой – нет.
— Нет, не хочу, — Егор уверенно мотнул головой: не хочет. — Причин много, и я их тебе честно перечислил. Попрощаешься с ним – придется искать замену, просто позже. Решение давно назрело, это лишь вопрос времени. Бросать вас сейчас я не буду. Подтянем Олежку малёк.
Взгляд скользнул по припаркованной в десятке метров «Ямахе» и зацепился за дохлую птицу, валяющуюся на выжженном солнцем газоне. Да что в Москве за лето такое? Что за голубиный падёж?
— Ты снова не ответил, — сощурила глаза она. Как следователь на допросе, честное слово. — Что. С тобой. Происходит? Посмотри на меня.
Хороший вопрос задала, ничего не скажешь. Хотел бы он знать, что с ним происходит.
— Не знаю. Это дела не касается, — холодно отрезал Егор. К чему эта бестия клонит, было совершенно непонятно, понятно к настоящему моменту было только одно: ему это не нравилось.
— Да по ходу касается, Егор! Касается! Вот в воскресенье где ты был? До базы?
— М-м-м… На поле.
— Ну, допустим, — Аня кивнула, принимая ответ, но явно им не удовлетворяясь. — На поле ты часто. Один?
— Да.
— Врать не умеешь, — шумно вздохнула вокалистка. — С кем?
«Тебе пофамильный список? Мисс Марпл{?}[персонаж детективов Агаты Кристи] выключай давай…»
Вот стояла бы сейчас перед ним не Анька, а любая другая или любой другой, отправил бы в пешее эротическое путешествие прямым текстом и ни секунды не жалея о выбранных эпитетах. Прозорливая какая! И не чужая, да. Как ни крути.
— Со знакомыми, — сдался Егор. Ей-то лапшичку на уши вешать и впрямь бесполезно. А еще он наконец понял, к чему весь этот разговор и бредни про вокал. И да – ему это не нравится. С этой самой секунды – не нравится еще больше, чем за минуту до. Но Аня и не думала униматься.
— Я их знаю? — прищурилась она, словно взявшая след ищейка.
— Нет.
— Познакомь.
— Зачем?
— Хочу лично увидеть супер-людей, которые способны тебя…
Дверь на задний двор распахнулась и на улицу вывалился Игорёк. Сладко потянулся, оглянулся по сторонам и уставился на резко замолчавших коллег.
— О чем трындеж? — засунув руки в брюки и вразвалочку подплыв к компании, лениво поинтересовался барабанщик. Игорёк всегда, совсем всегда имел вид обожравшегося сметаны кота. Пофигист по жизни, он всем в ней был доволен, а проблемы свои решал очень просто: выкуривая очередной косяк. При таком подходе никуда они, разумеется, не исчезали, но начинали казаться Игорьку не стоящими и секунды его внимания.
В наступившей тишине трое обменялись красноречивыми взглядами. Игорёк транслировал обоим единственный месседж: «Колитесь». Егор сообщил Ане: «Сама решай», а Игорьку: «О фигне трындеж». А Аня «ответила» Егору, что «уже все решила», а Игорьку:
— Егор уходит, — и отвела взгляд в стенку. Достала пачку и, пользуясь всеобщим замешательством, таки прикурила третью, дрожащими ладошками пряча огонек зажигалки от налетевшего порыва ветра.
«Да твою ж налево…»
Пришлось пояснить самому:
— Не сейчас. Через месяц-второй. Все летние концерты отыграем.
Игорь оторопело уставился на виновника трясущихся Анькиных рук.
— Куда?
— Никуда, Игорёк. В закат, — усмехнулся Егор невесело. Зато правда.
— Игорь, надо что-то делать, — тихо произнесла Аня. — Ну!
— А чё ты тут сделаешь? — недоуменно развел руками тот.
«Во-во…»
И тут её лицо вдруг перекосило – гримасой отчаяния и злости. Всё это время она пытала Егора сверлящим взглядом, сыпала наводящими вопросами, на которые он пытался честно отвечать. Она была следователем, а он – подозреваемым. И все это время следователь по закону жанра никак не давал понять, что сам думает по поводу вменяемого подозреваемому преступления. Егор успел немного выдохнуть и расслабиться на её счет. Совершенно напрасно.
— Если уйдет он, следом уйду я! Я уже заебалась, сил моих больше нет! Два года проблем не знали, а вот ту хуйню, что творилась три года до того, как мне удалось его, – Аня тыкнула сигаретой в сторону Егора, — вернуть, я хочу забыть, как страшный сон, и всё никак не забуду! Я уйду – и делайте, блядь, чё хотите, без вокалистки и гитариста! Без двух лидеров! Ясно?! — она орала, как ненормальная. — Я тебе скажу, что будет! Группа развалится! А тебя я на прощание спрошу: «А чё ты тут сделаешь?». Нормально?! Устраивает тебя такой вариант, Игорёк?!
— Ничего, что я еще здесь? — осторожно поинтересовался Егор. Под взглядами коллег хотелось куда-нибудь незамедлительно провалиться. Нет, не куда-нибудь, а желательно сразу в Преисподнюю. Такой реакции он никак не ожидал, и чувство вины тут же затопило нутро по самое не хочу. Почему всю жизнь он приносит людям одни проблемы? Зачем так близко к сердцу принимать-то? Оно того не стоит. А уж он не стоит тем более. Завтра забудут.
— Стой-стой, слушай! Может, и до тебя дойдет! — рявкнула Аня, окатывая его уничтожающим, полным ожесточения взглядом, расстреливая прямо на месте. Пулеметной очередью. «Тра-та-та-та-та-та-та!» — Намылился, блядь!
Игорёк, знатно прифигевший от внезапного выплеска всегда веселой и спокойной вокалистки, косо взглянул на Егора:
— Да понял я тебя, понял, Анют. Не кипятись, — примирительно протянул он. — Я, вообще-то, на вашей стороне. Просто казалось, что Егор и один прекрасно справляется. Братан, ты чё, сразу-то сказать не мог, что вопрос ребром стоит? Ща мы ему втроем всё объясним.
«Я полтора месяца чем, по-твоему, занимался? В молчанку играл? Или, может, я неясно выражаюсь?»
Егор изобразил на лице признательную улыбку, не ощущая ровным счетом никакого облегчения.
Объясняй, не объясняй – на его решение это не повлияет никак. Сейчас они дообъясняются, а дальше вариантов два. Первый: Олег поступит как мудак и гордо хлопнет дверью аккурат перед концертом – но это ладно, переживут, – и тогда Егору самому придется потратить время на поиски гитариста себе на замену. Второй: Олег уймется, прислушается к доводам звучащих хором голосов, откажется от выпендрёжа, за пару месяцев впитает видение лидеров группы, и уйдет Егор с чистой совестью. Анюта успокоится и не будет гнать коней.
Вариант третий – что они морды друг другу за два-три месяца успеют начистить – не рассматривался. Хотя бы ради Ани стоит постараться удержаться в рамках приличий.
...
Очнувшись от тягостных дум, Егор автоматически бросил взгляд на часы: почти час ночи.
К часу ночи их спальный район засыпал, наступало благословенное, но скоротечное время безмолвия и покоя. Лишь с площадки, бывало, доносился гогот тусующихся подростков, оккупировавших ее с уходом детворы. Однако сегодня блаженную тишину ночи не нарушало фактически ничего, только кузнечики где-то в листве стрекотали. Свет на соседнем балконе наконец погас, он и не заметил момента. Если сейчас выйти на улицу и поглядеть на дом, то обнаружишь четыре-пять светящихся окон. У Саши на шестом – этот не спит часов до трех, программирует. У Димы на восьмом – этот торчит у телека до победного в компании бутылки водки, непременно засыпая в процессе. Придешь к нему утром, послушаешь под дверью поставленный голос диктора новостей, но до самого не дозвонишься, не достучишься. И у Светланы Анатольевны на первом. Чем летом в час ночи занята учительница математики Светлана Анатольевна, Егор без понятия, но факт остается фактом – свет горит. Свет горит у баб Нюры, баб Нюра боится спать без света.
