— Удобную обувь. И надень какое-нибудь платье. Там довольно тепло.
Спустя несколько минут я уже готова, неспособная тянуть время. Виктор меняет костюм на джинсы с футболкой, и я украдкой его рассматриваю. Я все еще делаю это тайком, пока он не замечает, словно боюсь поймать взгляд. Когда это все же случается, внутри все переворачивается.
Я только сейчас узнала, что кинестетик. Что испытываю физическую потребность в прикосновениях. Держать его за руку, спать на плече, валяться, закинув на него ноги. Знать на ощупь ткани всех рубашек, шрамы, влажную после душа кожу. Если бы я набралась смелости, я бы закрыла глаза и прикоснулась к его лицу. Но пока я не настолько расслаблена.
И еще я не могу заниматься любовью, когда он сверху. Порой ненавижу себя за это.
— Ты не расскажешь, куда мы едем?
— Неа. Иначе ты начнешь задавать кучу вопросов, котенок. Здесь недалеко.
— Хорошо. Тогда что там с Валентином? Ты его нашел?
— Нет. Исчез без следа. Но рано или поздно появится.
— Я тут подумала… — закусываю губу, размышляя, как бы внятно сформулировать мысли. — Может, оставишь его в покое?
— Что? — Виктор удивленно на меня смотрит. — Ты сейчас серьезно?
— Да. Блога больше нет, наши данные нигде не всплыли. Он знает, что ты его ищешь и боится, а значит, больше не полезет. Я просто не хочу тратить время на месть. И чтобы ты тратил, тоже не хочу. В конце концов, если бы не блог, меня бы сейчас здесь с тобой не было. Он вроде как помог мне…
Я спотыкаюсь, не решаясь закончить фразу.
— Что, котенок?
— Я не… я хотела сказать…
Не могу. Внутри все еще сидит глупый страх, сама не знаю, какой. Что Островский сделает, если я скажу, что влюбилась в него по уши? Посмеется? Скажет, что между нами только секс?
— Если бы не Валентин, мы бы друг друга не узнали.
— Это не так работает, котенок. Есть враг, у него есть информация, которая может нам навредить. С этим надо разобраться. Не жалей уродов, он не преследовал благородные цели, он пугал тебя, использовал твои страхи, чтобы поиздеваться. И наверняка попробует использовать снова, если я не остановлю.
— Я не хочу, чтобы ты рисковал. Я не хочу остаться одна, если с тобой что-то случится.
— Не бойся. Я не выйду за рамки закона. Аврора, я не твой отец, я не стану решать проблемы, как в сериалах про бандитов. Да, Рогачев вел бизнес намного эффективнее меня. Да, он был жестче, его боялись. Я — не он, и я не хочу снова в девяностые. Но вопрос с Валентином нужно решить. Законными… или условно законными методами.
— Хорошо.
Пока мы едем на место таинственного свидания, я с наслаждением ем ролл с кофе. На несколько минут еда даже отвлекает от приятного волнения. Но лишь до того момента, пока мы не въезжаем…
— Витя! — ахаю я. — Что это?!
Вместо ответа Островский выходит из машины и кивает мне.
— Давай, пересаживайся.
— Я не могу!
— Пока не можешь. Сейчас вспомнишь. Давай, котенок, у тебя есть права, ты все это учила. Автодром наш на час. Вспомнишь основы, позанимаемся пару недель — и я куплю тебе машину. Сможешь ездить на работу и ко мне на ланч. Но пока с охранником.
— Не боишься, что он поседеет? — хмыкаю я.
Руки дрожат, когда я сажусь за руль. И приятное волнение превращается в болезненное.
— Не бойся. Что страшного в машине? Ты же сдала экзамен.
— Да это танк, а не машина!
— Да, и он очень безопасный. Здесь есть система, которая затормозит сама, если засечет препятствие. Она реагирует быстрее водителя.
Я готова разреветься, хотя умом понимаю, что объективных причин для этого нет. Но Виктор не дурак, он давно научился считывать мое состояние.
— Котенок, что не так? Не хочешь водить? Не проблема, будешь ездить с водителем. Я думал, тебе будет интересно, но нет — и плевать.
— Хорошо, — тихо говорю я. — Спасибо.
— Не-е-ет, Аврора, я тебя знаю. Ты хочешь. Но боишься. Что не так? Лучше скажи, я ведь все равно узнаю.
— Я разбила твою машину, — нехотя отвечаю я. — Ты разозлился.
Островский замирает, с легким недоверием глядя на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты боишься, что я снова буду злиться?
— Не знаю. Я не хочу разбить машину еще раз.
— Котенок, это просто вещь. Я не разозлился за ту аварию. Я не могу на тебя злиться. Можешь перебить хоть все мои машины.
Он гладит меня по волосам, и это так приятно, до щемящего сердца, то разлившегося по телу тепла.
— Не бойся меня. Я и так уже натворил много дел. Жизнь — непредсказуемая штука, и, возможно, однажды кто-то из нас разобьет другому сердце. Но точно не сегодня. Это я тебе обещаю.
Я неуверенно улыбаюсь. И верю. Сегодня — просто свидание. За рулем его машины, в попытках вспомнить, как вообще управлять этой загадочной ерундой. У меня совсем нет практики, и только мягкий уверенный голос Виктора не дает впасть в панику.
Его ладонь по-хозяйски лежит на моей коленке. Отвлекает, надо заметить. Как же хорошо, что я тогда не выехала в город! Меня нельзя назвать обезьяной с гранатой, я довольно сносно даже паркуюсь, но в целом впечатление удручающее. Абсолютно никакого опыта, фальшивый стаж.
— Еще разок потренируемся здесь, а потом ночью поездим по городу. У тебя хорошо получается.
Когда мы едем обратно, уже поменявшись местами, рука Виктора и не думает покидать мое колено. И я, поддавшись порыву, едва способная сидеть спокойно от всплеска адреналина, накрываю его руку своей. На секунду отвлекшись от дороги, Виктор мне подмигивает.
А на парковке привлекает к себе, чтобы поцеловать, и становится совершенно ясно: свидание закончится в постели. Мне кажется, это хороший момент, чтобы пересилить давние страхи. Потому что я совершенно счастлива.
— Котенок… — отрываясь от моих губ, говорит Островский. — Если ты случайно забеременеешь, ты же не станешь пить таблетку?
— Я не стану принимать никакие решения без тебя.
— Давай улетим на море? Тебе же Олеся дала пару дней.
— Это же для дня рождения Лианы! Слушай, я знаю, что у вас напряженные отношения, но мне она нравится. Нельзя пропустить ее праздник, я обещала!
— Я не говорю пропустить. Съездим, поздравим, переночуем — и улетим. Соглашайся, котенок. Я покажу тебе свое любимое место на Кипре. Соглашайся…
Он смотрит мне в глаза.
— Аврора, мне надо тебе кое-что рассказать.
Мы слышим неторопливые шаги и нехотя друг от друга отстраняемся. Обниматься на парковке под бездушными камерами — это одно, а на глазах у соседей — совершенно другое.
— Добрый вечер, Вить. Я тебя ждала.
Я вижу женщину. На ней легкий, немного потрепанный, красный плащ. На контрасте с ним кажется, будто в окружающем мире кто-то выключил все цвета, оставив лишь серость.
А может, мне кажется так, потому что перед нами стоит призрак. Я никогда не видела ее вживую, но по сходству с отражением в зеркале, сразу узнаю. И, прежде, чем мозг находит увиденному рациональное объяснение, у меня вырывается:
— Мама…
33. Виктор
Я негромко ругаюсь сквозь зубы, инстинктивно пытаясь оттеснить Аврору обратно к машине. Для чего? Боюсь, что у Нади оружие? Она не выглядит агрессивной, но и нормальной она тоже не кажется. Глаза возбужденно горят, а губы слегка подрагивают. Красивая и яркая — определенно готовилась к встрече. Как она узнала, где я живу? Никак не могу вспомнить, говорил ли…
Аврора ее узнала. Никогда не видела, но тотчас узнала и испугалась. Надо как-то ее увести как можно дальше, но я понятия не имею, как.
— Это твоя девушка, Витя? Ради нее ты от меня отказался?
— Что значит отказался? — Аврора смотрит на меня круглыми от удивления глазами. — Вы что… у вас что-то было? Я напутала… я наверное обозналась. Обозналась ведь, да?
Мне очень хочется сказать «да». Это лишь похожая на твою мать женщина, просто бывшая, роман с которой пролетел так быстро, что я даже толком ничего не запомнил. Всего лишь бывшая. Она не знает тебя, а ты перепутала ее с матерью, так иногда бывает, похожих людей ведь очень много.
