Задав еще несколько вопросов, человек с пистолетом заорал:
— Знаете, кто мы такие?!
Водитель кивнул.
— Ну? — настаивал тот.
— Эти, из леса…
— Ах ты!.. — Куделису показалось, что офицер вот-вот ударит шофера. — Не «эти», а те, кто не желает служить коммуне, понял? Кто не предал Польшу… Хотите вступить в наши ряды?
Такого вопроса Куделис не ожидал. Шофера он тоже застиг врасплох.
— Нет… у меня семья…
— Ах так… — зашипел главарь. — У тебя семья? А у меня, думаешь, ее нет? — Обращаясь к Куделису, спросил: — А ты?
Не в состоянии вымолвить ни слова, он отрицательно качает головой. С ужасом глядит на окруживших их плотным кольцом людей. Из мрака ночи то появляется, то исчезают чужие и злобные лица.
— Ах так!.. — продолжает орать человек с пистолетом. — Ну что ж, думаю, мы сумеем охладить вашу любовь к большевикам… — Его голос переходит в хриплый крик. — А ну-ка, ребята! Разденьте их побыстрее…
Куделис и шофер не шелохнулись. Кто-то, стоящий сзади, крикнул прямо в ухо:
— Раздевайся! Ты что, не понимаешь, что тебе говорят? Может, и польский язык уже успел позабыть?
Шофера тащат в темноту. Оттуда доносятся хохот, глухие удары и стоны.
С Куделиса уже стаскивают шинель. Он ничего не понимает. Почему над ним издеваются? Почему его раздевают в такую холодную осеннюю ночь? И он громко кричит:
— Пустите меня! Что я вам сделал?! Ведь я такой же поляк, как и вы…
И вот он уже стоит — без шинели, в одном мундире без ремня.
— Снимай мундир, да побыстрее! — приказывают ему. В этот момент к курсанту подходит главарь банды.
С деланным интересом он рассматривает его нарукавные нашивки.
— Так вы курсант?.. — с издевкой говорит он, делает полшага вперед и с размаху бьет Куделиса по лицу. — Свинья! Хочешь стать большевистским офицером…
Куделис потерял сознание.
* * *
Интендант вернулся в училище на крестьянской подводе. К месту нападения тотчас же была направлена машина с курсантами. Спустя несколько часов потерпевших доставили в Хелм.
У водителя серьезных телесных повреждений не оказалось. Куделису же сломали ключицу.
Казуба уже доложил о происшествии начальнику училища и замполиту. Майор велел Брыле немедленно отправиться в госпиталь и выяснить подробности нападения.
Вернувшись из госпиталя, хорунжий с негодованием рассказывал Казубе:
— Ну и изуродовали парня! Едва жив остался…
Майор Мруз вызвал Брылу и подробно расспросил о состоянии здоровья Куделиса и реакции курсантов на этот случай. Распорядился немедленно направить в госпиталь нескольких человек — проведать товарища.
— Пусть парень почувствует, что батарея — его семья.
— Время-то уже позднее, товарищ майор…
— Ничего. Сейчас позвоню начальнику госпиталя, и вас пропустят.
Было уже совсем темно, когда Мешковский с группой курсантов вышел из училища. За пятнадцать минут они добрались до госпиталя. Дежурный, предупрежденный об их приходе, впустил сразу. Но в коридоре на втором этапе их остановил чей-то требовательный голос:
— Вы куда, товарищи?
К ним подошла медсестра, видимо, дежурная по отделению.
— Ищем общую палату, — объяснил Чулко.
Медсестра — молодая светловолосая энергичная девушка-категорически отрезала:
— В такое время посещения запрещены! Приходите завтра после обеда…
— Но у нас есть разрешение… — попытался объяснить Мешковский.
— Мне никто никаких указаний не давал, — не сдавалась она. — Поэтому я вас в палату не пущу.
— Да поймите же, мы пришли навестить товарища!
— А я должна заботиться о покое больных!
Чулко пришел на подмогу офицеру.
— Ну… Не будьте же такой строгой! — начал он шутливым тоном. — Разрешите!
— Нет! Правила для того и пишутся, чтобы их выполнять. Так что, будьте любезны, приходите завтра…
— Ну что ж, придется идти к начальнику… — промолвил Мешковский. Но в этот момент в коридоре появился врач. Офицер обратился к нему.
— Да-да, — кивнул тот, как только услышал, в чем дело. — Я забыл предупредить вас, сестра, что начальник разрешил посещение. Проводите, пожалуйста.
Мешковский, следуя за девушкой, подтрунивал над ней:
— Ну вот видите? Все-таки вышло по-нашему! А так нельзя было поверить? Ох какая вы строгая! Если бы на вашем месте была старая дева… А вы-то молодая, симпатичная…
Девушка сверкнула глазами и рассмеялась:
— Не будь я такой строгой, мне бы не справиться с вами. А вы к тому курсанту, которого привезли утром?
— Да. Как он там?
— Все время стонет… Его зверски избили, да еще перелом. Слава богу, хоть жив остался! Могли бы и убить, им это ничего не стоит… Только что к нам привезли женщину с огнестрельной раной. Сейчас ее оперируют…
— Женщину? — переспросил Мулик.
— Да. Секретаря партячейки какой-то гмины…
— Сволочи! Стрелять в женщину!
— Им все равно, будь то женщина или мужчина…
Они остановились у двери в конце коридора. Медсестра предупредила:
— Только, прошу вас, говорите тихо. И недолго…
Мешковский улыбнулся:
— Хорошо, хорошо…
Куделис лежал у окна. Под глазами чернели синяки. Правая рука, в гипсе, лежала поверх одеяла.
Увидев вошедших, он не мог сдержать радости:
— Это вы?.. И товарищ подпоручник! Спасибо, что пришли! Я даже не ожидал…
Товарищи сочувственно смотрели на него.
— Ну и досталось же тебе… — протяжно сказал Ожеховский. — Сукины дети! И за что?
Куделис хотел было приподняться, но тут же, поморщившись от боли, упал на подушки.
— За то, что я в военной форме. А когда разглядели, что курсант…
Чулко смотрел на Куделиса и думал о недавнем разговоре с ним. Их взгляды встретились.
— Вот так-то, браток, — вздохнул Куделис. — Должен признаться, Чулко, что я был чертовски зол на нас. А теперь вижу, что вы были правы. Это настоящие бандиты… Так и передайте от меня всем ребятам в батарее — это бандиты, и больше никто! То, что произошло со мной, — ерунда! Вот тут рядом лежит человек, у которого застрелили жену и ребенка. Его ранили, но он сумел скрыться, тогда те в отместку расправились с его семьей… Чтобы запугать других!
— Их это не спасет, — буркнул Чулко. — Сами себе могилу роют!
— А как шофер? — спросил Мешковский.
Куделис оживился и. покряхтывая, уселся поудобнее.
— Мировой парень! Если бы не он, они наверняка поймали бы майора… Потому что я со страху чуть было не проболтался, что интендант выпрыгнул из машины. А шофер сказал им, что он остался во Влодаве. И те поверили. А потом, когда нас избили и раздели почти догола, я потерял сознание, а он тащил меня на себе до ближайшего села.
— Ему тоже крепко досталось?
— Да, только парень уже научен горьким опытом. «Меня били и не такие… — рассказывал он. — Поэтому научился так подставлять бока, чтобы поменьше доставалось…» Но, несмотря на это, все его лицо превратилось в сплошной кровоподтек.
Ожеховский присел на краешек койки.
— Давай, Куделис, поправляйся поскорее и возвращайся в батарею. Мы все ждем тебя.
Раненый с усилием улыбнулся.
— Спасибо, ребята, спасибо вам! — В его голосе слышалось волнение. — Я и сам хочу вернуться поскорее. Необходимо бороться, ведь столько еще мрази вокруг! Ты, Чулко, наверное, меня понимаешь?
Чулко кивнул. Куделис с мольбой в голосе обратился к Мешковскому:
— У меня к вам, товарищ подпоручник, огромная просьба!
— Говори… Если могу…
— Я не хочу отставать в учебе, ведь я и так не особенно силен. Если к тому же много пропущу, то не смогу наверстать…
— Мы тебе поможем! — воскликнул Ожеховский.
— Попросите, чтобы меня перевели в лазарет училища… — продолжал Куделис. — Туда бы могли ежедневно приходить товарищи и рассказывать, что было на занятиях…
— Хорошо, постараюсь…
— Обязательно сделайте, товарищ подпоручник. Если можно, завтра же, чтобы не оттягивать…
Договорились! Сделаю все, что в моих силах, — еще раз пообещал Мешковский.
— Я уже говорил об этом с хорунжим Брылой. Он мне тоже обещал…
Мешковский обратился к курсантам:
— Ну что ж, нам пора. Вот-вот придет медсестра и прогонит нас…
— А кто сегодня дежурит? — поинтересовался Куделис.
— Такая строгая…
— Рыженькая… Ольга? — В глазах парня мелькнули веселые искорки. — Девушка что надо…
— Ну раз ты обратил на нее внимание, значит, раны твои не так уж опасны, — улыбнулся Мешковский.
В коридоре они снова столкнулись с Ольгой. Мешковский остановился, словно что-то припоминая.
— Подождите меня у выхода, — велел он курсантам и догнал девушку.
Выясняя у нее возможность перевода курсанта из госпиталя в лазарет, офицер испытующе оглядывал девушку. Только сейчас он увидел, какая она красивая. Ольга почувствовала это и едва заметно улыбнулась.
