— Вот, смотри, да тут, оказывается, целая эскадрилья!.. Красивые, да?… Шурик, я разговаривала по телефону с главным врачом. Геннадий Петрович сказал мне, что дней через пять тебе уже можно будет начать заняться лечебной физкультурой… А ты знаешь, — она продолжала передвигаться на корточках, собирая самолетики, но смотрела на мужа, — что он мне еще сказал?… В Германии, оказывается, есть какая-то фантастическая клиника, где людей, гораздо более тяжелых, поднимают на ноги за полтора-два месяца… Ты меня слушаешь? — Она поднялась, держа самолетики в охапке у живота.
Александр отрешенно кивнул, не глядя на жену.
— Послушай, мне не нравится твое настроение. Может, прогуляемся?… Давай я тебя покатаю? Погода хорошая…
— Что ты сказала? — Он поднял голову и уставился на жену. — Кататься? Нет, не надо. Я сегодня уже ездил по коридору… Спасибо, отдохни… — И Турецкий снова уставился на телефон. Помолчав, спросил: — А кто сегодня вас охраняет? Коля Щербак?
— Да, — так же коротко ответила Ирина.
— А сейчас он где?
— На стоянке. Где моя машина.
— Понятно. Тогда за вас я спокоен… Слушай, а охранник в коридоре стоит?
— Стоит, мы с ним поздоровались. А что?
— Нет, ничего, это я так, на всякий случай, — ответил он и снова словно ушел в себя.
— А-а, понятно, — сказала Ирина, хотя ей было абсолютно ничего не понятно. Вспомнила, о чем хотела сказать: — А мы с Васей в зоопарке были… — Александр не отреагировал, и Ирина с откровенной уже тревогой посмотрела на мужа. Ей непонятно было, что с ним происходит. Молчит. Надулся, как сыч. Даже на мальчика никакого внимания. — Вась, а тебе что там больше всего понравилось? Наверное, слоны?
— Слоны — это для маленьких, — солидно ответил Вася, выстраивая из самолетиков горку. — И для девчонок… Ну, тигры еще ничего…
Турецкий никак не реагировал. Ирина прерывисто вздохнула, осмотрелась, будто что-то искала, и сказала наконец:
— Ну ладно… Значит… я на три минутки к сестрам забегу, да, Шурик?… А вы тут без меня ведите себя хорошо. Вася, ты понял? — И она торопливо вышла.
— Ничего, говоришь, в зоопарке? — даже и не спросил, а отреагировал Турецкий, чтобы не молчать.
— Не, лучше бы мы на ипподром пошли, — ответил Вася.
— А-а… понятно… Ты лошадей любишь?
— Да нет… Мне Вадик Норкин рассказывал, что там можно много денег выиграть… Надо только на этого… на фуварита выиграть…
— А-а, вон чего… На фаворита — так говорят… Только это нелегко. Это еще надо найти того фаворита… Да… А этот-то где? — Турецкий начал высвечивать в меню нужную фамилию. Наконец нашел и нажал на «Колокатова». Стал ждать ответ. Ему сказали, что абонент недоступен или… Дальше Александр слушать не стал. Развернул коляску и подъехал к прикроватной тумбочке. Положил мобильник и взял с тарелочки горсть карамельных конфет в блестящей фольге. Развернул коляску обратно к Васе, протянул ему конфеты:
— Хочешь конфет? На!.. Доктор курить запрещает… Только эти карамельки-леденцы и помогают. — Он тяжко вздохнул. — Чего стесняешься? Бери.
Вася подошел, взял конфеты и сунул их в карман.
— Спасибо… А у вас ранение? На войне?
Турецкий ухмыльнулся:
— Не совсем…
— А у моего папы тоже есть ранение.
— Да, я знаю… — Александр схватил снова телефонную трубку и нашел нужного абонента.
— Клавдия, это я…
— Ой, Сашенька! — запричитала Клавдия Сергеевна, вечная секретарша Меркулова. — Как я тебя давно не слышала! Ну что, как? Расскажи хоть в двух словах!
— Не тарахти, я — в порядке. А где Костя?
— Так на коллегии… Ну, как ты себя чувствуешь? Как у тебя? Что твои врачи говорят?…
— Тебя что конкретно интересует? Отдельные органы или общее состояние? — усмехнулся Турецкий.
— Ну хоть в больнице не хулигань! Мы тут все прямо… Прости!.. Его сегодня не будет, — строго сказала, видимо, посетителю. — Да, завтра с утра, я запишу… Всего доброго… Сашенька, милый!..
— Погоди, Клавдия! — взмолился Александр, будучи не в силах перекрыть поток вопросов. Оттого и избегал звонить в Костину приемную. — Ты мне вот что скажи. Колокатов у себя?
— С утра заходил к Константину Дмитриевичу, а потом как усвистал, так больше и не появлялся. А что, нужен? Номер его «мобилы» знаешь? Ой, не нравится он мне, Сашенька… — И заговорила свистящим шепотом: — Я всегда знала, что лучше тебя у шефа помощника никогда не было и не будет, вот!
— Так Димка-то появится? Ничего не говорил?
— А кому говорить? Коллегия как началась, так и не кончается… По сотовому дозвониться не пробовал?
— Пробовал, тухлое дело. Ну ладно, подруга, не болей. Тогда не буду я тебя от работы отвлекать. Пока, держи хвост пистолетиком!
«Колокатова нет и, видно, уже не будет, — подумал Турецкий. — Значит, ребята либо его поймали, либо он ушел-таки от них. Вообще. Второй вариант — для нового генерального прокурора — сплошной конфуз. Впрочем, и первый — не лучше…»
Александр обратил внимание на Васю, который стоял рядом с тумбочкой и пальцами покачивал чертов амулет, висевший у Турецкого на лампе.
— Ты чего?
— А у моего папы тоже есть такой.
— Это я знаю, — вздохнул Александр Борисович. — Но лучше, если бы у него мобильный телефон был… — И мысленно добавил: «Вот же дьявольщина! И Петька этот чертов не сказал, какой у него номер! Ну что ж они творят?! Неужели у них — у двоих! — совсем уже соображалки не хватает?…»
А ведь он тоже когда-то валялся в этой лечебнице!.. Грозов вспомнил, что это было после возвращения из Африки, когда их клали сюда на профилактику — проверить на предмет всякой африканской нечисти, забравшейся под кожу, внутрь кишечника и прочее. Так, легкое слабительное… Но одна медсестричка оказалась, как он помнил, весьма кстати… Неразборчивая девочка, однако пришлась к месту, тоже вроде профилактики… Он вспомнил, как прятался с ней то в пустых кабинетах, во время ее ночных дежурств, а то в какие-то подвалы лазали. Тогда же и узнал о том, что из главного корпуса через подвальный этаж есть прямой подземный проход прямо в морг. Длинная, выложенная кафелем галерея. Это чтоб больных не нервировать… Да, где та девочка, теперь уже все равно, а вот галерея, она вполне может пригодиться…
И Грозов, еще с тех лет помнивший классическую дыру в ограде, через которую и проникают, минуя проходную, посетители госпиталя, воспользовался старыми «наработками».
Подходя к зданию морга, Грозов достал из пакета свежий белый халат, аккуратный, выглаженный, вошел в тамбур между дверьми, надел его, и уже с бородкой и усиками, в больших очках, придававших ему очень солидный, профессорский вид, вошел к патологоанатомам. Но в помещении никого, кроме пьяненького санитара, не было.
Строго покачав головой для порядка и солидности, Грозов спросил, где народ, выслушал неясный ответ, что «которые ушли», и, махнув рукой, прежде чем отправиться к подземному переходу, спросил, как бы для порядка:
— Сам долго еще здесь будешь?
На что санитар встал и, покачиваясь, стал стягивать с себя грязный фартук и за ним — бывший когда-то зеленым халат. Все ясно.
Наклонным кафельным коридором от холодильной установки Грозов прошел в здание госпиталя. Охранника Турецкой он мог не опасаться — тот остался в своей машине на стоянке, перед проходной. Грозов видел, как они подъехали, а потом, выйдя из машины, о чем-то поговорили, после чего женщина с парнем отправилась в проходную, а охранник сел в свою машину. Значит, нужные ему люди внутри госпиталя будут без охраны. А выводить их наружу он и не собирался. План уже созрел в голове. Осталась самая малость.
Но это и был самый важный момент. Грозову приходилось все время держать в напряжении Антона, который находился рядом с Аней и, соответственно, с поясом со взрывчаткой. Юрию было особо важно заставить Антона соединить контакты! Победа должна быть полной! Окончательной! И поводом заставить его это сделать будет его собственный сын Вася. Плюс эта Турецкая. Вот как он поступит, Антон-Питон? Выкрутиться ему все равно не удастся: маячок на экране фиксирует место своего нахождения в зале, и если Антон попробует обмануть и снять пояс с Ани, которую он конечно же обездвижил — все они в том спецотряде умели это делать! — то его легко будет уличить во лжи. Блеф, конечно, но, поди докажи, что тебя действительно нет рядом! И что ты не видишь, чем Антон занимается. Хороший сканер, хороший, нет слов.
Вот и сейчас, шагая по подземному переходу, Грозов держал в руке прибор, поглядывая на экран, в ухе торчала маленькая улитка, шла как бы вроде мирная беседа…
— Я тебя хорошо слышу, Антон-Питон, очень хорошо, слышимость просто отличная, — неторопливо говорил Грозов добродушным голосом. — Ты, оказывается, живой и здоровый?… Молодец… А то я о тебе всякое слышал. Хочешь расскажу? Не надо? Ну тогда ты расскажи что-нибудь, как, например, дела? Кого из наших видел?…
