Так или иначе, но мне показалось, что Элизабет привела его попрощаться. Естественно, когда я его обнимала, мне не хотелось его отпускать.
И конечно же, прическа Стефана была безукоризненна.
Так что да, я вовсе не дура. В глубине души я знаю, что Энтони приезжал, чтобы увидеться со Стефаном. И что Элизабет «пропадет» на следующие несколько дней, поскольку они повезут Стефана туда, где за ним будут должным образом присматривать. Наконец-то она его отпустит. Наверное, ей следовало это сделать еще несколько месяцев назад, и она это понимает прекрасно, но, пока есть за что цепляться, хочется не терять надежды. Интересно, что заставило ее передумать? Обсуждали ли они это между собой?
Энтони проделал невероятную работу. Элизабет явно хотела, чтобы Стефан выглядел безупречно. Куда бы ни направился Стефан, Элизабет желает, чтобы он производил хорошее впечатление, заставлял людей понять, до чего он особенный и насколько достоин любви.
Я не знаю, как они будут жить раздельно. Стефан, конечно, вступит в новый мир, однако он и так уже давно там живет. Элизабет любит его невероятно, и он любит ее невероятно, так что этого у них никому не отнять.
Я надеюсь, он будет жить где-то рядом, и она сможет навещать его почаще. И вдвоем они все обсудят — насколько это возможно. Любовь всегда находит общий язык. Элизабет пришла не для того, чтобы просить у меня помощи или совета, и я это полностью принимаю. Я знаю по опыту, что горе невозможно разделить ни с кем.
Не могу даже представить, через что проходит Элизабет. Может, она чувствует, что Стефан давно ушел. Может, они уже там. Это касается только их двоих, и все, в чем я уверена, — что я останусь с ней рядом. Даже если я не в силах дать ей ничего больше.
Говорят, время смягчает боль, но все это сказки. Если бы не они, то кто вообще мог бы полюбить вновь? К сожалению, до сих пор случаются дни, когда мне хочется вырвать собственное сердце и продолжать оплакивать Джерри. «Случаются дни»? Каждый из них таков. И моя лучшая подруга только начинает этот путь.
Так что простите, если еще какое-то время я буду представлять себе, будто Элизабет отправляется во дворец повидаться с королем.
Глава 55
Рон ждал звонка в дверь. Время можно было рассчитать практически до секунды.
Элизабет уехала на пару дней, и он знает, что Джойс обязательно придет. Не представляющая, чем себя занять, разумеется, и, хотелось бы надеяться, с выпечкой. Оставив занятых работой Ибрагима и Компьютерного Боба, он идет открывать.
— Это Джойс, Боб, и она принесла пирог, — говорит Ибрагим. — Я в этом не сомневаюсь.
— Кстати, а где Элизабет? — спрашивает их Рон, удерживая дверь открытой в ожидании Джойс.
Ибрагим пожимает плечами:
— Поехала в кого-то пострелять?
Джойс появляется на верхней площадке лестницы с пищевым контейнером в руках. Алан трусит за ней, вынюхивая приключения.
— Кокос с малиной, — говорит Джойс, приподнимая контейнер. — Здравствуйте, мальчики.
Боб встает, как только она входит в квартиру.
— Садитесь, Боб, не обращайте на меня внимания, — велит ему Джойс.
— Может, чаю? — спрашивает Рон.
— У тебя есть молоко?
— Нет, — признаётся он.
— А чай?
Рон задумывается:
— Нет, чай тоже закончился. Тогда, может, светлого?
— Мне хватит стакана воды, — отвечает Джойс. Она заходит на кухню и бросает через плечо: — Итак, что у нас с Татьяной?
— Мы в точности последовали совету Донны, — сообщает Ибрагим.
— Она не предлагала писать любовное стихотворение из пятнадцати строф, — ворчит Рон.
— Я внес кое-какие штрихи от себя, — признаётся Ибрагим. — Но приманка заложена, и мы надеемся, что капкан вот-вот захлопнется.
Джойс возвращается, подтаскивает стул к столу и садится рядом с Бобом и Ибрагимом.
— Вам это нравится, Боб?
— Думаю, да, — поразмыслив мгновение, отвечает тот. — Но на самом деле я тут вроде технической поддержки. Вся тяжелая работа на Ибрагиме — это он пишет стихи и так далее. Но иногда отключается вайфай, и тогда пригождаюсь я. В общем, для меня это все забавно.
— А еще мы говорим о жизни, — встревает Рон.
— И да, мы говорим о жизни, — соглашается Боб.
— Ну и что, например, Боб думает о жизни, Рон? — спрашивает Джойс. — Если судить по всем вашим разговорам.
Рон задумывается:
— Он любит компьютеры.
Джойс поворачивается к экрану. Ибрагим начинает печатать.
— Итак, на какой мы стадии?
— Мы согласились отдать им еще две тысячи восемьсот фунтов стерлингов, — рассказывает Ибрагим. — Но Татьяне мы сообщили, что наш банк не позволяет переводить такие деньги. Что это будет отмечено как подозрительный платеж.
— Так было с моей оплатой, когда я покупала диван, — кивает Джойс. — Они выжали из меня все соки.
— Короче говоря, мы спросили, есть ли кто-нибудь в Англии, кто мог бы приехать, чтобы забрать у нас деньги и передать их ей.
— Сообщник? — переспрашивает Джойс.
— Мы организуем встречу, — говорит Рон. — Появляется конкретный человек, мы передаем деньги, после чего Донна с ее дружками врываются и всех арестовывают.
— Значит, друг Татьяны, а не сама Татьяна…
— Никакой Татьяны не существует, — уточняет Ибрагим.
— О да, — отвечает Джойс.
— Я уже переписываюсь с этим другом Татьяны. Его зовут Джеремми. С двумя «м».
Джойс читает то, что появляется на экране по мере их беседы:
Джеремми. У тебя есть деньги?
Мервин. Расскажите мне подробнее о Татьяне. Как давно вы ее знаете? Ее глаза в самом деле такие ясные и голубые, какими кажутся? Как будто в них можно утонуть…
Джеремми. В среду я свободен.
Мервин. Никто из нас по-настоящему не свободен, Джеремми, у всех есть свои цепи. У вас очень необычное имя. Есть ли история о том, откуда оно взялось?
Джеремми. А ты в среду тоже свободен?
Мервин. Вы сами передадите деньги Татьяне? Если да, то я вам завидую. Мне придется ждать больше недели, чтобы увидеть ее лицо, вдохнуть ее запах.
Джеремми. Лучше всего в Лондоне. В Лондоне в среду.
Мервин. Боюсь, не смогу, Джеремми. У меня ограниченная подвижность, и я нахожу Лондон чрезвычайно недружелюбным местом. Там еще и шумно, вам не кажется? Как вы его выносите, Джеремми? Наверное, потому, что вы молоды и суета большого города только ускоряет пульс? Вам придется приехать сюда.
Ответ долго не поступает.
— А будет забавно, — замечает Джойс, — если он приедет сюда и его арестуют. Хорошая тема для «Куперсчейза без купюр».
— Я бы хотел, чтобы Мервин с ним познакомился, — говорит Ибрагим. — Это могло бы послужить некоторым итогом. Кстати, как он?
— Я давно его не видела, — качает головой Джойс.
— Алан, должно быть, ужасно скучает по Рози?
Алан, услышав свою кличку совокупно с кличкой Рози, падает на пол и подставляет живот. Рон оказывает ему честь.
— Что ты думаешь о вчерашнем дне? — спрашивает Рон у Джойс.
— Я не доверяю Митчу, я не доверяю Луке, я не доверяю Саманте и не доверяю Гарту, — отвечает она. — Хотя тот и очень брутален.
— Я видел, как вы заняли отдельный кабинет, — говорит Боб. — Об этом только и судачили в ресторане.
— А еще я думаю вот что, — продолжает Джойс. — Если бы у кого-то был героин или если бы он знал, где тот находится, то не пришел бы на обед. Похоже, все они искали подсказки.
— А Калдеш?
— Мне кажется, его убил кто-то из тех, кто сидел с нами за столом, — отвечает Джойс. — По крайней мере, один из них.
— А как насчет человека на фотографиях? — спрашивает Боб. — Я про Доминика — который с пулей в голове?
Рон отмахивается:
— Его мог убить любой. Злодеи стреляют в злодеев. Кого это волнует?
— Спасибо тебе, Рон, — говорит Ибрагим. — Ты действительно облегчаешь нам душу, пока Элизабет с нами нет.
