– Опять. Я ненавижу двери, – сказал Густав. – Сегодня с ними просто какой-то перебор. Что на них написано?
– Тут по-русски, – ответил Семен, водя фонарем по табличкам. – Директор, бухгалтер и заводские помещения. Это на последней.
– Что такое «бухгалтер»?
– Если честно, я и представить себе не могу, – сказал Семен. – А ты знаешь, что такое «директор»?
– Вроде начальника, хозяина, да, я слышал. Есть у меня один приятель, Крек, он держит гостиницу для странников. Так вот он называет себя директором и живет в комнате, на которой нарядная табличка «Директор» и черным маркером под ней еще криво приписано «Крек». Очень смешно выглядит.
– Начальник, значит, – пробормотал Семен, – хозяин, говоришь. Ну, пойдем, значит, к директору в гости. Узнаем, зачем он держит все это хозяйство, кондиционеры и заодно старушку.
И охотник без сомнений выстрелил в район замочной скважины. Это подействовало, дверь приоткрылась, хотя Густав сомневался, была ли она изначально заперта на ключ. Они заглянули внутрь, но комната была пуста.
За «бухгалтерской» дверью оказалось еще тоскливее: нагромождение какого-то хлама, поломанных стульев, пыльных коробок и сворачивающихся в трубочку пачек исписанной бумаги, когда-то столь нужной немалому количеству людей.
Семен пару раз чихнул, наглотавшись пыли, вытер нос и произнес:
– Делаем ставки, господа, что окажется за следующей дверью. Выиграем ли мы приз или уйдем отсюда с голой задницей и без штанов?
– А если и то и другое? – спросил Густав.
– Такого не бывает, господин хороший. Так не принято. Сразу и всего не бывает.
– Ну, тогда я за голую задницу.
Семен кивнул и без раздумий выстрелил в замок двери «Заводские помещения». Она жалобно зазвенела, дрогнула и открылась. Семен ногой распахнул ее, шагнул внутрь и тут же отпрыгнул назад, прячась за стену. Вместе с этим громыхнули звуки выстрелов, весьма громким эхом разнесшиеся по всему большому полутемному залу.
– Там муты! – крикнул Семен.
Он закрыл фонарик ладонью, и, хотя свет слабо проникал через нее, странника и охотника тут же окутала непроницаемая темнота, в которой теперь слышались свист пуль и звуки выстрелов. Но это длилось совсем недолго и спустя полминуты прекратилось.
– Что там? – недоуменно спросил Густав, прижавшись к спасительной стене. Неожиданное нападение и неожиданная тишина. Он не понимал, что происходит. Неужели муты умеют пользоваться оружием? Может, он ослышался? Либо Семен бредил, либо просто чего-то недоглядел.
– Муты! – Охотник опять открыл фонарь, освещая площадку перед входом в заводские помещения. – Сам посмотри.
Густав кивнул и быстро, насколько было можно, заглянул в дверной проем. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть и оценить обстановку. Но и не помешало пуле, выпущенной чьей-то меткой рукой, выбить из стены приличный кусок кирпича из-под металлического каркаса для двери.
То, что увидел странник, поразило его. Потому что Семен оказался прав на сто процентов – в них стреляли муты. Это было настолько невообразимо, что Густав вдруг подумал: не спит ли он? Как в тот раз, во время прихода черной девочки? Может, это очередной кошмар и следует просто проснуться?
Но все было более чем реально. Как и те муты, что засели в десяти метрах от них. Когда Густав заглянул внутрь, то увидел прямоугольное помещение с трубами на потолке. Его освещал слабый желтый свет от ламп в защитных кожухах, висевших на стенах на приличном друг от друга расстоянии. Еще там были повалены столы в два ряда, а за столами прятались муты с оружием.
Густав увидел минимум шесть штук. Два за первым правым столом и один за левым, еще двое за следующим рядом столов и один, самый последний, в третьем ряду. Именно он, насколько мог судить странник, и стрелял в него. Ему хватило лишь какой-то доли секунды, чтобы навести длинноствольное ружье на цель и нажать на курок.
И все бы ничего, мало ли кто умеет стрелять с кошачьей реакцией, но их внешний вид… Он просто ужасал. Это были муты во плоти, со всеми своими уродствами и необратимыми изменениями в организме. Густав успел заметить, что у одного мутанта вытянутая голова с огромными надбровными дугами, которые практически закрывали глаза и бросали на них непроницаемую тень. Другой имел странную волнистую кожу, дающую отблески и свисающую с его челюсти и подбородка неровной гирляндой. В принципе это все, что отложилось в мозгу странника. Мгновенный отпечаток, который нельзя вставить в рамку, но, пока он еще горячий и только проявленный на сетчатке глаз, его можно вертеть, рассматривать и использовать для своих целей.
Семен выжидающе посмотрел на Густава. Тот кивнул в ответ и крикнул:
– Эй, кто вы такие?! Мы не хотим стрелять, мы с миром пришли!
В ответ послышалось невнятное бурчание, которое перекрыл чей-то визгливый крик. Страннику почему-то показалось, что его издал именно тот снайпер, что стрелял в него.
– Они не понимают тебя, – сказал Семен.
– А если по-русски? – предложил Густав.
Охотник крикнул пару слов на своем родном языке, но в ответ не услышал даже визга, только напряженная, звенящая тишина. Густав нервно облизнул губы. Одно дело – развлекаться с бестолковыми мутами, не имеющими даже понятия о страхе или чувстве мести, а другое… Страннику некстати вспомнилось, как муты плакали над своим убитым товарищем, и по его спине побежали мурашки.
Может быть, их бестолковое существование – лишь отклик на эту бестолковую жизнь? Зачем бороться за что-то, если ты урод? Зачем любить, зачем ненавидеть, если все изначально упущено и ничего с этим поделать нельзя? Не придут к тебе добрые дяди-доктора и не сделают из тебя человека. Но если какие-то муты находят цель в жизни, почему они не могут взять себя в руки? Ведь факт их уродства не означает умственную отсталость.
Да, Густав всегда был уверен, что муты – это ярко выраженные дебилы, никчемное, брошенное судьбой отребье, но сегодняшние факты говорили сами за себя. Здесь нельзя ничего прибавить или убавить: да, они такие, как есть.
Из заводских помещений раздался странный скрежет. Семен вздрогнул, свет фонаря тоже задрожал, метнулся, и звук резко оборвался.
– Эй! Мы будем стрелять! – на всякий случай крикнул Густав.
Семен посмотрел на него и покрутил пальцем у виска.
– Поосторожнее со словами не хочешь? – тихо произнес он.
– Они же нас не понимают.
– Откуда ты знаешь? Мы сейчас у них в гостях, а не они у нас, и как знать, что они тут приготовили.
– А, понял. Один раз ты уже побывал в гостях у мутов, да? – нарочито равнодушно сказал Густав. – И, если мне не изменяет память, это была не очень приятная встреча, после которой лишь один ты вернулся домой. Но… дай я припомню. Ты же говорил, что произошла досадная ошибка, мутам просто повезло…
– К чему ты клонишь? – нервно сказал Семен.
– К тому, что имеется все больше и больше свидетельств, что в Тисках не совсем правильные муты. Они убивают охотников, плачут по своим близким и стреляют так, как будто у них не член, а маленькое самозарядное устройство под названием револьвер. Как ты все это объяснишь?
– А надо объяснять? – спросил Семен.
Странный скрежет не умолкал. Густав нахмурился:
– Не надо. Сейчас надо действовать.
Он сел на корточки, повернулся лицом к стене и чуть боком прыгнул вдоль дверного проема, одновременно с этим выстрелив. Судя по деревянному треску, его пуля попала в стол, но сейчас не это его заботило, он понял причину беспокоивших его звуков – муты двигали столы и теперь приблизились к двери, расположившись примерно в двух с половиной метрах от нее.
– Они уже почти здесь! – крикнул он Семену, и тот его моментально понял.
Нужно отступать. Самой главной проблемой для них сейчас был свет. С ним они представляли для мутов отличную мишень, хочешь – стреляй, а хочешь – жди и потом стреляй. В любом случае свет являлся самой настоящей приманкой, как электрический фонарь-ловушка для мотыльков.
Но без него невозможно было отступать. Укрыться от мутов – это да, но вот полноценно двигаться и держать ситуацию под контролем без света было нереально. Они не знали размеров этого помещения и не знали его в принципе. В темноте им оставалось либо терпеливо выжидать, что не гарантировало безопасности, либо медленно и кропотливо продвигаться подальше от мутов. А что, если здесь где-то в полу есть еще один люк? Или еще какая-нибудь импровизированная или случайная ловушка?
Нужно было принимать оптимальное решение, которое помогло бы выйти из этого проклятого дома целыми и невредимыми. И именно поэтому Густав решил, что без света шансов у них будет больше. Он привлек внимание Семена, указал на фонарь и отрицательно покачал головой, сложив указательные пальцы крестом. Затем показал назад, в глубь заводского помещения, на ближайшие к ним колонны, и растопырил пальцы, которые тут же начал загибать. Это символизировало обратный отсчет, и он очень надеялся, что Семен не побежит на счет «три», а дождется, когда загнется последний, пятый палец.
