— Работайте, — донёсся голос полковника.
Джокер поймал взгляд Вьюгина, скрылся в салоне.
— А ведь их кто-то послал специально. — Шаймиев пригладил волосы на макушке. — Кто мог знать из береговой милиции, что мы прибыли на базу для непростой миссии? Их ведь и послали сюда, чтобы убедиться: мы уже здесь. Или я усложняю?
— Разберёмся, — проворчал Афанасий, вдруг подумав, что без помощи Ромы Волкова их миссия провалится.
Жизнь Фирдоуза Адольфовича Калкаманова с виду ничем не отличалась от жизни таких же знаменитых людей: артистов, певцов и дирижёров. Он бывал в ресторанах, встречался с журналистами, отдыхал на известных своими экзотическими особенностями островах, летал на самолётах, спал и ел. И все это видели.
С другой стороны, Фирдоуси — как его звали в театральном мире и в шоу-бизнесе, — был рептилоидом, и тайная жизнь его подчинялась совсем другим законам. Имея доступ к
В-терминалу, он мог в любой момент оказаться на какой-либо из баз АПГ в Солнечной системе либо вообще в модус-центре Галактики, поблизости от Звёздного Вихря, как называли шаровидное скопление звёзд, вращавшееся вокруг центральной чёрной дыры, сами галактоиды.
Кроме того, Фирдоуси владел множеством имений на всех материках Земли, где он также имел возможность восстановить силы в привычной атмосфере, отдохнуть и расслабиться как с женщинами Земли, так и со своими родичами обоего пола: на Голливудских холмах в Лос-Анджелесе, на Карибском острове Сент-Барс, в штате Колорадо, между Ниццей и Каннами, в Западном Сассексе в Англии и во множестве других.
Восемнадцатого августа Фирдоуси отдыхал в Хорватии, где в местечке Умаг на берегу Адриатического моря, у него было суперсовременное поместье, построенное совсем недавно, год назад. Поместьем этим пользовался только сам Генеральный Поводырь человечества, поэтому на его территории он мог без боязни жить и передвигаться в истинном обличье человекоподобной рептилии.
Изредка здесь появлялись и другие Поводыри, родичи Фирдоуси, с которыми он любил вести длинные философские беседы. С одной стороны, Поводыри не жаловали эти занудные посиделки в стиле «наставник — ученик», с другой — они не могли отказаться, так как приглашение означало нечто вроде поощрения, которое надо было принимать в исключительной мере подобострастно.
Утром по местному времени в гости к «знаменитому дирижёру» заявился Кочевник, отвечающий за систему контроля России.
До этого момента Фирдоуси почти не встречался со своим коллегой в приватной обстановке, и Фурсенюк принял приглашение с изрядной долей настороженности. Оно могло означать что угодно, от похвалы до разноса, хотя причин для последнего Кочевник не видел. Если не считать провала с Феллером, контакт которого с русским экзором закончился ликвидацией американца и бегством русского.
Дворец Умаг, построенный в псевдоготическом стиле на высоком морском берегу посреди соснового бора, был оборудован стационарным В-порталом, поэтому Кочевник прибыл сюда практически незаметно для окружающих.
Впрочем, обслуживали поместье рефаимы, искусственные существа, а не живые люди, а они видели только то, что разрешал им видеть хозяин.
Встретились Поводыри в гостевом зале дворца, представлявшем собой копию императорских палат Высших Приёмов на родной планете рептилоидной расы. Это копирование ярче всего подчёркивало амбиции Фирдоуси, мечтавшего возглавить Галактическую Ассоциацию, однако об этом Поводыри между собой не разговаривали. Каждый из них также видел себя в воображении главным контролёром, пусть и не Галактики, а хотя бы одной разумной системы — Земли. И при этом все они были рабами: Главного Контролёра, ведущих структур, своих страстей, — представляя, по сути, такое же с т а д о, каким они видели земное человечество. Как известно, раб одного хозяина является хозяином другого, овца в одном стаде может быть пастухом другого. Таковой была структура всей Галактической Ассоциации, которая контролировала всех своих вассалов миллионами различных способов. Поводыри были на самом деле невольниками, хотя и не осознавали этого. Вся история возникновения и падения цивилизаций на Земле так или иначе иллюстрировала непрерывную войну Поводырей меж собой, а их мечта завладеть «высшим троном власти» — на Земле ли, на других мирах, в Галактике, лишь подчёркивала сатанинскую сущность данного вида разума.
Впрочем, истинно разумом систему АПГ назвать было трудно. Но она существовала, действовала, находила своих сторонников, и лишь сдерживающая сила иных этических систем, образующих противоположную по сути миропонимания структуру, которую люди не преминули бы назвать божественной, не позволяла АПГ распространить свою власть на всю Галактику.
Они встретились в центре зала, организованного примерно как центральный неф собора Парижской Богоматери, но без христианизированного убранства и символики. Всё в этом зале было вытянуто вверх, изгибчиво, стрельчато, гипертрофированно, увеличено до гротеска, отчего сразу становилось понятно — откуда на Земле возникла рептилоподобная готика.
Фирдоуси давно сбросил человеческий облик, на нём был отливающий шёлковой зеленью халат, скрывающий фигуру. Рядом с ним висел в воздухе настоящий унц — автоматический защитник, какими пользовались Поводыри.
Кочевник тоже выключил маскер, перестав быть Фурсенюком, и теперь в зале смотрели друг на друга не люди, а существа с удлинёнными головами, узкими глазами, длинными узкими губами (хотя у Кочевника эти рептилоидные признаки были сглажены) и человекоподобными туловищами, имеющими чуть иные пропорции, которые в равной степени можно было принять и за уродство, и за торжество «змеиных» гармоний.
— Приветствую вас, Владыка, — склонил голову Кочевник.
Пользоваться унцем он не имел права, и это уязвляло.
— Благодарю, что согласились прийти, экселенц, — ответил тот; заговорили оба не на галактическом эсперанто, а на арабоне — языке рептилоидов. — Хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз. Что предпочитаете пить?
На Земле Поводыри и их слуги предпочитали пить земной алкоголь, особенно ценился российский под названием «водка», но Кочевник, зная пристрастия Владыки, попросил:
— Сурью, если можно.
Сурья представляла собой особый нектар, распространённый в галактических мирах, населённых рептилоидной расой, и производилась она из медоносных водорослей, подкрыльев насекомых под названием саранчол и особой гигантской тли амерской, придающей напитку бордово-фиолетовый цвет.
В зал вошла девушка-рефаим, очень красивая по рептилоидным меркам, стройная, гибкая, тонкорукая, тонкобёдрая, с широкими плечами. Впереди себя она толкала висящий в воздухе поднос.
— Окунёмся? — предложил хозяин.
— С удовольствием, — согласился гость.
Они прошли на «мокрую» половину зала, которую занимал бассейн.
Рептилоидным созданиям вода была нужна больше, нежели человеческим существам, поэтому они чаще пользовались водными процедурами, а отдыхать предпочитали вблизи от водных бассейнов, на берегу озёр и морей. Отчасти этим можно было объяснить и тягу их потомков к поселению на островах и на побережьях океанов, и приобретение ими роскошных яхт.
Недаром древний рептильный символ — дракон — встречается чаще именно у народов, основанных гибридным потомством «пришельцев со звёзд». А то обстоятельство, что главные земные носители этого символа — китайцы — населяют сушу в Юго-Восточной Азии, не являлось исключением из правил. Китайцы были потомками красной лемуридной расы и рептилий со звёзд, переселившихся с утонувшего материка Му на евразийский континент. Китаем правили императоры, воспевающие своё родство со «змеиными богами». Впрочем, не только они могли похвастаться родством с драконами. Древние цари Мидии, располагавшейся на территории современного Ирака, тоже носили титул «потомков драконов».
Фирдоуси снял халат, без плеска погрузился в прозрачную тёплую воду.
Кочевник сделал то же самое.
Поднос с напитками подплыл к ним.
Владыка махнул длинными пальцами, отсылая слугу.
— Я читал ваш отчёт, Сишхиссур-фушш-эр-бен. — Истинное имя Кочевника хозяин поместья произнёс речитативом, не сбившись ни разу. — Хороший отчёт, хорошая работа, есть успехи.
— Благодарю, — поднял над собой соединённые ладони Кочевник. — К сожалению, есть и неудачи. Закодировать удаётся не всех, кто нам нужен для успехов дела.
— Тут вы правы, экселенц. Наши психотехнологии не слишком эффективны и не вызывают нужных изменений в психике россиян. Абсолютному программированию поддаются только слабые натуры или больные люди.
— Приходится действовать многоступенчато.
— Согласен, это удлиняет процесс, но мы никуда не торопимся. Наши протеже на кресла императоров и президентов должны быть полностью управляемы и послушны.
