6 марта 1941
Поэтические переводы
Из австрийской поэзии
Райнер Мария Рильке
«Кто нам сказал, что всё исчезает…»
Кто нам сказал, что всё исчезает?Птицы, которую ты ранил,Кто знает? — не останется ли ее полет?И, может быть, стебли объятийПереживают нас, свою почву.
Длится не жест,Но жест облекает вас в латы,Золотые — от груди до колен.И так чиста была битва,Что ангел несет ее вслед.
Из английской поэзии
Вильям Шекспир
Песня Стефано
(из второго акта драмы «Буря»)
Капитан, пушкарь и боцман —Штурман тоже, хоть и сед, —Мэгги, Мод, Марион и Молли —Всех любили, — кроме Кэт.
Не почтят сию девицуНи улыбкой, ни хулой, —Ибо дегтем тяготится,Черной брезгует смолой.
Потерявши равновесье,Штурман к ней направил ход.А она в ответ: «Повесься!»Но давно уж толк идет,
Что хромой портняжка потный —В чем душа еще сидит! —Там ей чешет, где щекотно,Там щекочет, где зудит.
Кэт же за его услугиПлатит лучшей из монет…— В море, в море, в море, други!И на виселицу — Кэт!
Народные баллады
Робин Гуд спасает трех стрелков
Двенадцать месяцев в году.Не веришь — посчитай.Но всех двенадцати милейВеселый месяц май.
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —Весел люд, весел гусь, весел пес…Стоит старуха на пути,Вся сморщилась от слез.
— Что нового, старуха? — Сэр,Злы новости у нас!Сегодня трем младым стрелкамОбъявлен смертный час.
— Как видно, резали святыхОтцов и церкви жгли?Прельщали дев? Иль с пьяных глазС чужой женой легли?
— Не резали они отцовСвятых, не жгли церквей,Не крали девушек, и спатьШел каждый со своей.
— За что, за что же злой шерифИх на смерть осудил?— С оленем встретились в лесу…Лес королевским был.
— Однажды я в твоем домуПоел, как сам король.Не плачь, старуха! ДорогаМне старая хлеб-соль.
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз…Глядит: в мешках и в узелкахПаломник седовлас.
— Какие новости, старик?— О сэр, грустнее нет:Сегодня трех младых стрелковКазнят во цвете лет.
— Старик, сымай-ка свой наряд,А сам пойдешь в моем.Вот сорок шиллингов в ладоньЧеканным серебром.
— Ваш — мая месяца новей,Сему же много зим…О сэр! Нигде и никогдаНе смейтесь над седым!
— Коли не хочешь серебром,Я золотом готов.Вот золота тебе кошель,Чтоб выпить за стрелков!
Надел он шляпу старика, —Чуть-чуть пониже крыш.— Хоть ты и выше головы,А первая слетишь!
И стариков он плащ надел,Хвосты да лоскуты.Видать, его владелец гналСоветы суеты!
Влез в стариковы он штаны.— Ну, дед, шутить здоров!Клянусь душой, что не штаныНа мне, а тень штанов!
Влез в стариковы он чулки.— Признайся, пилигрим,Что деды-прадеды твоиВ них шли в Иерусалим!
Два башмака надел: один —Чуть жив, другой — дыряв.— «Одежда делает господ».Готов. Неплох я — граф!
Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!Робин, гип! Робин, гэп! Робин, гоп! —Вдоль городской стены шерифПрогуливает зоб.
— О, снизойдите, добрый сэр,До просьбы уст моих!Что мне дадите, добрый сэр,Коль вздерну всех троих?
— Во-первых, три обновки дамС удалого плеча,Еще — тринадцать пенсов дамИ званье палача.
Робин, шерифа обежав,Скок! и на камень — прыг!— Записывайся в палачи!Прешустрый ты старик!
— Я век свой не был палачом;Мечта моих ночей:Сто виселиц в моем саду —И все для палачей!
Четыре у меня мешка:В том солод, в том зерноНошу, в том — мясо, в том — муку, —И все пусты равно.
Но есть еще один мешок:Гляди — горой раздут!В нем рог лежит, и этот рогВручил мне Робин Гуд.
— Труби, труби, Робинов друг,Труби в Робинов рог!Да так, чтоб очи вон из ям,Чтоб скулы вон из щек!
Был рога первый зов, как гром!И — молнией к нему —Сто Робингудовых людейПредстало на холму.
Был следующий зов — то ратьСзывает Робин Гуд.Со всех сторон, во весь опорМчит Робингудов люд.
— Но кто же вы? — спросил шериф,Чуть жив. — Отколь взялись?— Они — мои, а я Робин,А ты, шериф, молись!
На виселице злой шерифВисит. Пенька крепка.Под виселицей, на лужку,Танцуют три стрелка.
Робин Гуд и Маленький Джон
Рассказать вам, друзья, как смельчак Робин Гуд, —Бич епископов и богачей, —С неким Маленьким Джоном в дремучем лесуПоздоровался через ручей?
Хоть и маленьким звался тот Джон у людей,Был он телом — что добрый медведь!Не обнять в ширину, не достать в вышину, —Было в парне на что поглядеть!
Как с малюточкой этим спознался Робин,Расскажу вам, друзья, безо лжи.Только уши развесь: вот и труд тебе весь! —Лучше знаешь — так сам расскажи.
Говорит Робин Гуд своим добрым стрелкам:— Даром молодость с вами гублю!Много в чаще древес, по лощинкам — чудес,А настанет беда — протрублю.
Я четырнадцать дней не спускал тетивы,Мне лежачее дело не впрок.Коли тихо в лесу — побеждает Робин,А услышите рог — будьте в срок.
Всем им руку пожал и пошел себе прочь,Веселея на каждом шагу.Видит: бурный поток, через воду — мосток,Незнакомец — на том берегу.
— Дай дорогу, медведь! — Сам дорогу мне дашь! —Тесен мост, тесен лес для двоих.— Коль осталась невеста, медведь, у тебя, —Знай — пропал у невесты жених!
Из колчана стрелу достает Робин Гуд:— Что сказать завещаешь родным?— Только тронь тетиву, — незнакомец ему, —Вмиг знакомство сведешь с Водяным!
— Говоришь, как болван, — незнакомцу Робин, —Говоришь, как безмозглый кабан!Ты еще и руки не успеешь занесть,Как к чертям отошлю тебя в клан!
— Угрожаешь, как трус, — незнакомец в ответ, —У которого стрелы и лук.У меня ж ничего, кроме палки в руках,Ничего, кроме палки и рук!
— Мне и лука не надо — тебя одолеть,И дубинкой простой обойдусь.Но, оружьем сравнявшись с тобой, посмотрю,Как со мною сравняешься, трус!
Побежал Робин Гуд в чащи самую глушь,Обтесал себе сабельку в ростИ обратно помчал, издалече крича:— Ну-ка, твой или мой будет мост?
Так, с моста не сходя, естества не щадя,Будем драться, хотя б до утра.Кто упал — проиграл, уцелел — одолел,Такова в Ноттингэме игра.
— Разобью тебя в прах! — незнакомец в сердцах, —Посмеются тебе — зайцы рощ!Посередке моста сшиблись два молодца,Зачастили дубинки, как дождь.
Словно грома удар был Робина удар:Так ударил, что дуб задрожал!Незнакомец, кичась: — Мне не нужен твой дар,Отродясь никому не должал!
Словно лома удар был чужого удар, —Так ударил, что дол загудел!Рассмеялся Робин: — Хочешь два за один?Я всю жизнь раздавал, что имел!
Разошелся чужой — так и брызнула кровь!Расщедрился Робин — дал вдвойне!Стал гордец гордеца, молодец молодцаМолотить — что овес на гумне!
Был Робина удар — с липы лист облетел!Был чужого удар — звякнул клад!По густым теменам, по пустым головамЗастучали дубинки, как град.
Ходит мост под игрой, ходит тес под ногой,Даже рыбки пошли наутек!Изловчился чужой и ударом однимСбил Робина в бегущий поток.
Через мост наклонясь: — Где ты, храбрый боец?Не стряслась ли с тобою беда?— Я в холодной воде, — отвечает Робин, —И плыву — сам не знаю куда!
Но одно-то я знаю: ты сух, как орех,Я ж, к прискорбью, мокрее бобра.Кто вверху — одолел, кто внизу — проиграл,Вот и кончилась наша игра.
Полувброд, полувплавь, полумертв, полужив,Вылез — мокрый, бедняжка, насквозь!Рог к губам приложил — так, ей-ей, не трубилПо шотландским лесам даже лось!
Эхо звук понесло вдоль зеленых дубрав,Разнесло по Шотландии всей,И явился на зов — лес стрелков-молодцов,В одеяньи — травы зеленей.
— Что здесь делается? — молвил Статли ВильямПочему на тебе чешуя?— Потому чешуя, что сей добрый отецСочетал меня с Девой Ручья.
— Человек этот мертв! — грозно крикнула рать,Скопом двинувшись на одного.— Человек этот — мой! — грозно крикнул Робин,И мизинцем не троньте его!
Познакомься, земляк! Эти парни — стрелкиРобингудовой братьи лесной.Было счетом их семьдесят без одного,Ровно семьдесят будет с тобой.
У тебя ж будет: плащ цвета вешней травы,Самострел, попадающий в цель,Будет гусь в небесах и олень во лесах.К Робин Гуду согласен в артель?
— Видит Бог, я готов! — удалец, просияв. —Кто ж дубинку не сменит на лук?Джоном Маленьким люди прозвали меня,Но я знаю, где север, где юг.
— Джоном Маленьким — эдакого молодца?!Перезвать! — молвил Статли Вильям. —Робингудова рать — вот и крестная мать,Ну, а крестным отцом — буду сам.
Притащили стрелки двух жирнух-оленух,Пива выкатили — не испить!Стали крепким пивцом под зеленым кустомДжона в новую веру крестить.
Было семь только футов в малютке длины,А зубов — полный рот только лишь!Кабы водки не пил да бородки не брил —Был бы самый обычный малыш!
До сих пор говорок у дубов, у рябин,Не забыла лесная тропа,Пень — и тот не забыл, как сам храбрый РобинНад младенцем читал за попа.
Ту молитву за ним, ноттингэмцы за ним,Повторили за ним во весь глот.Восприемный отец, статный Статли ВильямОкрестил его тут эдак вот:
— Джоном Маленьким был ты до этого дня,Нынче старому Джону — помин,Ибо с этого дня вплоть до смертного дняСтал ты Маленьким Джоном. Аминь.
Громогласным ура — раздалась бы гора! —Был крестильный обряд завершен.Стали пить-наливать, крошке росту желать:— Постарайся, наш Маленький Джон!
Взял усердный Робин малыша-крепыша.Вмиг раскутал и тут же оделВ изумрудный вельвет — так и лорд не одет! —И вручил ему лук-самострел:
— Будешь метким стрелком, молодцом, как я сам,Будешь службу зеленую несть,Будешь жить, как в раю, пока в нашем краюКабаны и епископы есть.
Хоть ни фута у нас — всей шотландской земли,Ни кирпичика — кроме тюрьмы,Мы как сквайры едим и как лорды глядим.Кто владельцы Шотландии? — Мы!
Поплясав напослед, солнцу красному вследПобрели вдоль ручьевых ракитК тем пещерным жильям, за Робином — Вильям…Спят… И Маленький Джон с ними спит.
Так под именем сим по трущобам леснымЖил и жил, и состарился он.И как стал умирать, вся небесная ратьПозвала его: — Маленький Джон!
Из испанской поэзии
